Геннадий Цыпин - Музыкальная педагогика и исполнительство. Афоризмы, цитаты, изречения Страница 10

Хотя и говорят, и не без оснований, что хороший музыкант найдет истину, а что плохому ничего не поможет, но – будут ли одного мнения относительно характера исполнения и понимания данного произведения флегматичный хороший и сангвинический хороший музыканты? Конечно, нет.[15]

Прежде всего и всегда я противопоставляю понятия личности и индивидуальности; очень часто их путают, а они, тем не менее, явления разного рода.[16]

Значительным музыкантом может быть только человек с большим духовным – интеллектуальным и эмоциональным – содержанием. Музыка есть средство общения между людьми. Чтобы говорить музыкой, нужно не только владеть этим «языком», но и иметь, что сказать. Мало того, даже и для того, чтобы понимать музыкальную речь во всей её содержательности, нужно иметь достаточный запас знаний, выходящих за пределы самой музыки, достаточный жизненный и культурный опыт.[17]

Большой музыкант это прежде всего Личность. Ведь в исполнении музыки не может быть воплощено то, что отсутствует в самом исполнителе.[18]

Чтобы сделать большую артистическую карьеру, нужно столько способностей, необходимы такие крепкие нервы, такая выносливость, что человек, преуспевший в этом деле, был бы способен преуспеть в дюжине других![19]

В сценических видах искусства (музыкальное исполнительство, театр, художественное чтение и др.), где имеет место прямой и непосредственный контакт артиста с аудиторией, – персонально личностное, суггестивное начало играет принципиально важную роль. Не секрет, что концертирующий артист либо возвышает исполняемую им музыку, облучая её притягательным светом своей личности (это можно было наблюдать на концертах В. В. Софроницкого, М. В. Юдиной, С. Т. Рихтера, Д. Б. Шафрана и некоторых других), – либо, напротив, низводит её до того уровня, на котором уже перестают замечаться подлинные богатства этой музыки, её «второй план». Французского живописца О. Ренуара спросили однажды: «Скажите, что важнее в искусстве – КАК делать, или ЧТО делать?». Ренуар ответил: «Важнее всего, КТО делает».

Не следует при этом смешивать два близких, но неравнозначных понятия: личность и индивидуальность. Индивидуальность – то, что отличает одного человека от другого, точнее сказать, от всех других; это совокупность особенных, единичных, неповторимых качеств и свойств. Личность – нечто иное. На передний план выступают тут ценности духовного порядка (от интеллектуальных до морально-этических включительно). Вполне возможно

представлять собой яркую, неординарную, бросающуюся в глаза индивидуальность, не будучи, строго говоря, личностью в высоком смысле слова. Индивидуальностями рождаются, личностями становятся (либо не становятся в силу различных причин).

Говорят о «моральном магнетизме», который присущ крупным творческим личностям и ощущается окружающими. Другие предпочитают пользоваться выражениями типа «флюиды, струящиеся в зал со сцены», «духовное излучение, идущее от артиста к публике» и т. д Психофизическая природа этих явлений мало изучена, однако факт их существования от этого не перестаёт быть фактом.

…Никак не могу вообразить и признать возможным, чтобы (…) могла когда-нибудь одряхлеть та бессмертная традиция, которая в фокусе сцены ставит живую личность актёра, душу человека…[20]

Меня волнует всё, что происходит на белом свете, – политика, литература, люди; обо всём этом я раздумываю на свой лад, и затем всё это просится наружу, ищет выражения в музыке.[21]

Характер

Плохо, когда у человека, занимающегося творческой работой, твёрдый характер – и ничего кроме этого…

У каждого человека три характера: тот, который ему приписывают; тот, который он сам себе приписывает; и, наконец, тот, который есть в действительности.

Уже в …молодом человеке заметна печать его профессии…В нём проявляются известные, едва уловимые особенности характера (…), – словом печать профессии, от которой человек так же не может освободиться, как не могут складки на рукавах его сюртука внезапно принять новое расположение.[22]

Xарактер важнее и встречается реже, чем талант.[23]

Нужно искать новые формы выдвижения исполнительской молодёжи. Далеко не все яркие таланты могут проявить себя на конкурсе. Для соревнования нужен прежде всего борец, спортсмен, волевой человек (выделено составителем). …А если у способного человека нет борцовских качеств? Так может погибнуть потенциальный артист.[24]

…Всякая профессия производит «профессиональную деформацию» личности.[25]

Если характер в основном хорош, не беда, если в нём найдутся и некоторые недостатки.

Посейте поступок – и вы получите привычку; посейте привычку, и вы получите характер; посейте характер – и вы получите судьбу.

Для того, чтобы быть характером, нужно уметь не только принимать, но и отвергать.[26]

…Единство характера не исключает того, что в различных ситуациях у одного и того же человека проявляются различные и даже противоположные черты.[27]

Есть люди, которые по-настоящему хорошо делают только то, что им трудно, что требует преодоления «сопротивления материала». А потому волей-неволей они склонны всё усложнять на своём пути – как на жизненном, так и на профессиональном.

Практика мирового искусства свидетельствует: болезненные явления со стороны нервной системы, психастенический склад натуры, характеры беспокойные, тревожно сомневающиеся и проч. – не помеха занятиям художественно-творческой (в том числе и музыкально-исполнительской) деятельностью. В некоторых случаях даже наоборот…

«…Семейство нервозных – соль земли, – писал в своё время Марсель Пруст. – Всё великое, что мы знаем, идёт к нам от них. Они, а никто иной, основали религии и создали классические произведения. Никогда мир не узнает всего, чем он им обязан, и особенно того, что они выстрадали, чтобы дать это ему».[28] Действительно, незащищённость внутреннего мира художника, лёгкая ранимость его, нежность и хрупкость душевных движений (вспомним признание В. В. Софроницкого: «Я живу без кожи»), даже склонность к «самокопаниям», к тягостным переживаниям, к творческим кризисам, – всё это оборачивается, иной раз, не только минусами, но и плюсами. Люди, именуемые невротиками, обычно крайне чувствительны к внешним воздействиям; обладая тонкой восприимчивостью, они улавливают легчайшие веяния «извне» и «изнутри»; у них живое, отзывчивое, быстро возгорающееся воображение, чего лишены зачастую люди с более крепкой, устойчивой нервной организацией. Свойственна большинству невротиков и капризная смена настроений, богатство и нежная переливчатость эмоциональной нюансировки, неожиданность и парадоксальность ассоциативных связей. Вряд ли надо говорить, сколько ценно всё это в искусстве. У художников с таким типом характера и нервной конституции неизменно высок вольтаж душевных переживаний, вследствие чего они реже подпадают под мертвящую власть штампа в творческой деятельности, держась, по словам К. Юнга, «в стороне от протоптанного тракта».

Укажем ещё на одно примечательное свойство людей с психастеническим складом характера, идущее, сколь это ни парадоксально, во благо их работе. Они обычно любят всё проверять и перепроверять. Невротик, как правило, недоверчив, мнителен, подозрителен, суеверен; болезненно воспалённая фантазия вечно рисует ему всевозможные подвохи, сбои и неурядицы. Боясь каких-то просчётов, перестраховываясь от воображаемых ошибок, он нередко избегает ошибок и просчётов вполне реальных. Среди людей пунктуальных, склонных к усиленному самоконтролю, не так уж мало невротиков; хрупкость нервно-психической организации они компенсируют усиленной самодисциплиной, мобилизацией всех своих внутренних контрольных функций.