В. Носков - Афоризмы. Русские мыслители. От Ломоносова до Герцена Страница 12

Изгрызена, знатных нас детьми есть свидетель —

Благородными явит одна добродетель…

(А. Д. Кантемир, 1, 2)

Велико есть дело смертными и преходящими трудами дать бессмертие множеству народа, соблюсти похвальных дел должную славу и, пренося минувшие деяния в потомство и в глубокую вечность, соединить тех, которых натура долготою времени разделила. (М. В. Ломоносов, 8, Вступление)

Древность преданий много споспешествует к закоснению народов в суеверии. (Д. С. Аничков, 1, Положения)

Глагол времен! металла звон!

Твой страшный глас меня смущает…

(Г. Р. Державин, 1)

Река времен в своем стремленьи

Уносит все дела людей

И топит в пропасти забвенья

Народы, царства и царей.

(Г. Р. Державин, 12)

Не так ли с неба время льется,

Кипит стремление страстей,

Честь блещет, слава раздается,

Мелькает счастье наших дней,

Которых красоту и радость

Мрачат печали, скорби, старость?

(Г. Р. Державин, 15)

Напрасно думают, будто люди всегда и во всякое время были одинаковы. Я утверждаю, что слабые смертные никогда не были столь глупы, безумны, порочны и столь достойны сожаления, как ныне. (И. А. Крылов, 1, 4)

Какое счастие мне в будущем известно?

Грядущее для нас протекшим лишь прелестно.

(В. А. Жуковский, 4)

Все великое земное

Разлетается, как дым:

Ныне жребий выпал Трое,

Завтра выпадет другим…

(В. А. Жуковский, 7)

Мне кажется, журналист не должен слишком увлекаться тем, что ныне почитается духом времени , и им одним ценить настоящие произведения. Пусть бережет его от сего поползновения история разных духов, в разное время господствовавших. И тогда он не будет, подобно некоторым из русских читателей, сердиться на Карамзина за то, что в Несторово время исцеляли больных не магнетизмом, а «травами и молитвами». И в магнетизме, и в сухих травах, оживленных верою, найдет он историческую истину, которая переходит из века в век и всегда священна для мудрого, испытующего времена и лета. (А. И. Тургенев, 3, 1)

Отчего не любуемся мы и без всякого благоговения смотрим на солнце, которое древнее и самих пирамид египетских? Неужли серый мох и запустелость причиною этих ощущений при виде развалин? Неужли развалины производят на нас это действие для того только, что они развалины ? Для чего не ощущаем мы ничего при виде того же самого солнца, которое и египтян освещало? Оно должно бы для нас быть еще интереснее, потому что мы не видим на нем следов разрушительного времени, уверены будучи не менее в его древности, – видим его точно таким, каким видели его и египтяне. Мне кажется, что это происходит от участия, которое мы берем в себе подобных. И тут жили люди, думает меланхолический, углубившийся путешественник; может быть, это труды моих праотцев – и какой конец им?.. Это невольное чувство причиною того священного благоговения при виде древности, дела рук человеческих. (А. И. Тургенев, 5, 22 июня 1803 г.)

Сколько живых еще подлецов, сколько подлецов уже мертвых, но бессмертных по милости этих записок… Многие скрыли стыд свой в гробе, но если дело истории изводить на свет правду, то они пожелали бы зарыть с собою эти записки. (А. И. Тургенев, 14)

Только тот народ имеет историю, кто оной достоин… Провидение, кажется, бережет историю только для тех, кои приобщают и свою лепту к общей массе блага человеческого: те, кои просто губят, не освежая землю, исчезают с лица ее без славы… (А. И. Тургенев, 18)

Кажется, никогда еще не видно было в человеческом роде такой неутомимой деятельности и такой, так сказать, торопливости жить, как теперь. Зато и никогда люди не были свидетелями столь быстрых превратностей и столь чудесных событий, как в наше время. Великие события , как волны, поднятые бурею, стремятся одни за другими. (Ф. Н. Глинка, 6, 2, Разговор на станции…)

Некто сказал прекрасную истину: чтоб дорожить жизнию, должно дорожить временем, ибо жизнь состоит из времени. (Ф. Н. Глинка, 6, 2, 3)

Человек, кажется, едва удостоивает вниманием быстрое мелькание часов настоящих и, напротив, с каким-то тайным удовольствием любит переноситься в прошедшее и, так сказать, протяжно наслаждаться приятностями оного – воспоминаниями. (Ф. Н. Глинка, 7)

Время все разрушает и созидает, портит и совершенствует. (К. Н. Батюшков, 17)

В воспоминаниях мы дома;

А в настоящем – мы рабы

Незапной бури, перелома

Желаний, случаев, судьбы.

(П. А. Вяземский, 22)

Имена хороших правителей, если события необыкновенные не возносят их на степень высшую, с коей могут они подействовать непосредственно на жребий государства и заготовить себе место в истории народа, должны довольствоваться и пользою и молвою временною; имена хороших писателей, не затмеваемые блеском событий современных, разливающие сияние благодетельное на эпохи бледные и скудные, всегда сохраняются признательно у народов просвещенных, как лучшее их достояние, как неотъемлемая собственность! Слава писателей, залог священный, вверенный гордости народной, может истребиться только вместе с нею в народе, униженном пороками правительства, или под бременем собственного разврата, уронившим величие предков. (П. А. Вяземский, 31)

Как ты молвой ни возвеличен,

Блестящий и крылатый век!

Все так же слаб и ограничен

Тобой вскормленный человек.

(П. А. Вяземский, 40)

…Или каждому народу судьбою предназначена эпоха, в которой созвездие гениев вдруг является, блестит и исчезает?.. (А. С. Пушкин, 24)

Но время исцеляет все скорби, прикладывая к ним спасительную мазь забвения. (О. И. Сенковский, 7)

Прошло время, когда человек жил восемьдесят лет сплошь одною жизнию и думал одною длинною мыслию сплошь восемнадцать томов. Теперь наша жизнь, ум и сердце составлены из мелких, пестрых, бессвязных отрывков – и оно гораздо лучше, разнообразнее, приятнее для глаз и даже дешевле. Мы думаем отрывками, существуем в отрывках и рассыплемся в отрывки… Есть на свете тяжелые, неподвижные, чугунные люди, называющие себя основательными, которые бы хотели, чтобы все удовольствия были из цельного длинного куска, как Александровская колонна, и не постигают поэзии отрывка. (О. И. Сенковский, 12, 1)

Демоны не знают будущего, известного Единому Богу и тем разумным Его тварям, которым Бог благоволил открыть будущее; но как умные и опытные люди из событий совершившихся или совершающихся предусматривают и предугадывают события, имеющие совершиться, так и хитрые, многоопытные лукавые духи могут иногда предполагать с достоверностью и предсказывать будущее. (Игнатий, 5, 1)

Наполеон говаривал, что судьба – слово, не имеющее смысла, – оттого-то оно так и утешительно. (А. И. Герцен, 1, 1, 3)

Кажется, будто жизнь людей обыкновенных однообразна, – это только кажется: ничего на свете нет оригинальнее и разнообразнее биографии неизвестных людей, особенно там, где нет двух человек, связанных одной общей идеей, где всякий молодец развивается на свой образец, без задней мысли – куда вынесет! (А. И. Герцен, 1, 1, 6)

…История не что иное, как связный рассказ родового, хронического безумия и его медленного излечения (этот рассказ дает по наведению полное право надеяться, что через тысячу лет двумя-тремя безумцами будет меньше). (А. И. Герцен, 3, 2)

История – горячка, производимая благодетельной натурой, посредством которой человечество пытается отделываться от излишней животности; но как бы реакция ни была полезна, все же она – болезнь. Впрочем, в наш образованный век стыдно доказывать простую мысль, что история – аутобиография сумасшедшего. (А. И. Герцен, 3, 2)

Воссоздать жизнь эпохи не значит принять односторонность ее. (А. И. Герцен, 6, 2)

Полнее сознавая прошедшее, мы уясняем современное; глубже опускаясь в смысл былого – раскрываем смысл будущего; глядя назад – шагаем вперед; наконец, и для того полезно перетрясти ветошь, чтоб узнать, сколько ее истлело и сколько осталось на костях. (А. И. Герцен, 6, 2)

Грядущее отнесется к былому, как совершеннолетний сын к отцу; для того, чтоб родиться, для того, чтоб сделаться человеком, ему нужен воспитатель, ему нужен отец; но, ставши человеком, связь с отцом меняется – делается выше, полнее любовью, свободнее. (А. И. Герцен, 6, 4)

Идеал для всякой эпохи – она сама, очищенная от случайности, преображенное созерцание настоящего. Разумеется, чем всеобъемлемее и полнее настоящее, тем всемирнее и истиннее его идеал. (А. И. Герцен, 6, 4)

Ничто не может быть ошибочнее, как отбрасывать прошедшее, служившее для достижения настоящего, будто это развитие – внешняя подмостка, лишенная всякого внутреннего достоинства. Тогда история была бы оскорбительна, вечное заклание живого в пользу будущего; настоящее духа человеческого обнимает и хранит все прошедшее, оно не прошло для него, а развилось в него; былое не утратилось в настоящем, не заменилось им, а исполнилось в нем; проходит одно ложное, призрачное, несущественное; оно, собственно, никогда и не имело действительного бытия, оно мертворожденное – для истинного смерти нет. (А. И. Герцен, 8, 2)