Геннадий Цыпин - Музыкальная педагогика и исполнительство. Афоризмы, цитаты, изречения Страница 14

Фактически все музыканты-практики (а это обстоятельство само по себе симптоматично) говорят о важной роли поэтических параллелей и ассоциаций в их творческой деятельности. (Возможно, для композиторов их значение еще более велико). Ассоциативно-образные связи, яркие художественные аналогии лучше всего остального могут опоэтизировать мысль музыканта, разбудить его творческую фантазию, оживить интуицию. Иногда эти ассоциации выступают как чёткие, рельефно вырисовывающиеся перед внутренним взором «видения». В других случаях они уходят на уровень подсознания, таятся где-то в глубинах психики, создавая у человека ту или иную настроенность, окрашивая его переживания в определённые эмоциональные тона.

Разумеется, у каждого индивидуума свои методы работы, свои подходы к творчеству. В отношении ассоциаций и художественно-образных параллелей – тоже. Но, повторим, не будет ошибкой сказать, что большинству музыкантов ассоциации помогают выйти из сферы обыденного и привычного. Помогая подняться над ремеслом, они дают возможность (тут – главное!) включить в исполнение образы памяти, фантазии и воображения и, тем самым, вызвать к жизни неповторимые эмоциональные ароматы, овеять ими музыку…

Человек, чуткий к художественным ассоциациям, отмечен обычно высокой культурой чувств и переживаний. (Хотя сказанное отнюдь не означает, разумеется, что такая культура отсутствует у людей, не обладающих развитым ассоциативным, живописно-образным мышлением). А ведь в музыкальном исполнительстве важна не только сила чувств, но и тонкость, разнообразие, рафинированная изысканность их. Важно не только и не столько «количество», сколько «качество» эмоций, о чем и идёт сейчас разговор.

…Я убеждён, что жизнь не может состоять исключительно из музыки. Не представляю ничего более ужасного, чем всегда слышать музыку, думать о музыке, исполнять музыку!

В жизни так много всего, что нужно ещё увидеть и оценить, и я чувствую: чем больше нового я смогу узнать, тем лучшим артистом я стану.[77]

Всё, что вы пережили в течение вашей жизни, всё, что вы наблюдали, видели, что радовало ваш взор, что вы любили или ненавидели, от чего страдали, к чему горячо и пламенно стремилась ваша душа, всё, чего вы достигли или что навсегда осталось для вас мечтой и идеалом, – всё это уходит в так называемые подсознательные глубины вашего «Я». Там оно (…) преображается в материал, из которого ваша творческая индивидуальность строит душу сценического образа.[78]

…Особый интерес представляют (…) два психологических процесса. Первый – выразить себя на сцене, второй – впитать в себя и накопить как можно больше всякого жизненного опыта, наблюдений и знаний. Несомненно, (…) чем богаче ваш опыт и познания, тем ярче становится ваша игра. Эти два процесса можно сравнивать с дыханием: выражая себя, вы выдыхаете, вбирая в себя – вдыхаете.[79]

Что в принципе отличает художественное дарование от бездарности? В первом случае человек чутко, как локатор, воспринимает всё, что видит, слышит, наблюдает вокруг себя. Отбирая, он – здесь главное! – делает это своим: ассимилирует воспринятое, творчески перерабатывает в себе, а не просто загружает в себя как в багажную камеру. У талантливого человека все накопления творческие, у малоодарённого – механические.[80]

Наибольшим злом современного музицирования следует признать недостаточную силу воображения наших артистов: музыкант легче справляется с инструментом, на котором он играет, чем с произведением, которое он должен исполнять (разрядка составителя).[81]

Безусловно, процессы происходящие в подсознании, самым серьёзным образом влияют на работу (…) – я имею в виду прежде всего различные ассоциации, воздействующие на музыкальную мысль. Но как? Каким образом? Какими путями? При каких условиях? Всё это сплошная загадка.[82]

3. Способности. Талант

Людей, которые были бы ни к чему не способы, практически нет. Есть люди, которые не смогли найти своё место в жизни, не смогли использовать те задатки, которые были даны им от природы.[83]

В искусстве разделяет не направление, а дарование.[84]

Талант – это право на вход в мастерскую.[85]

…Идеал достигается тогда, когда искусство артиста нравится в одинаковой мере и любителям и профессионалам, и широким кругам слушателей, и опытным, искушённым членам жюри конкурсов. Когда это искусство одинаково впечатляет и при непосредственном восприятии, и в грамзаписи. Когда найдена необходимая мера между внутренней свободой, с одной стороны, и безупречностью сценического поведения с другой. Но как же трудно даётся этот творческий «баланс»![86]

Я вижу ряд качеств, которые требуются исполнителю: пианизм, темперамент, логическое мышление, вкус, внутренняя культура, отличная память, воображение, сценическая выдержка, любовь к эстраде (то «наркотическое состояние», которое владеет людьми, призванными к сцене – на концерте они играют, подчас, лучше, чем в классе).[87]

…Думаю, что если музыкант талантливый, он может дойти до гениальности. А человека с посредственными данными можно «довести» до хорошего и даже отличного уровня.[88]

…Музыкант – самый терпеливый из людей и факты доказывают, что если бы для завоевания каких-то веточек лавра дело шло только о труде, почти все музыканты были бы награждены ворохами лавров. (…) Однако гениальное терпение столько же отличается от терпения гения, сколько воля гения от гениальной воли.[89]

Франц Лист где-то высказался в том смысле, что если музыкант не станет большим артистом, играя по три часа в день, он не станет им и при десятичасовых занятиях. По-моему, это очень правильный подход к вопросу о природной одарённости музыканта-исполнителя.[90]

Вопрос: В чём проявлялись в детстве ваши музыкальные способности?

Ответ: Легко запоминал, быстро разбирал ноты. Имел, очевидно, какую-то беглость. Сочинял. Увлекался импровизированием. Любил фантазировать за фортепиано.[91]

В заслугу мы имеем право ставить себе лишь одно: как мы распорядились способностями, дарованными нам от рождения.[92]

Обыватель и дилетант по большей части не признаёт середины в своих суждениях: для него всякий – или гений, или бездарность. На самом деле и то, и другое встречается одинаково редко. 99 % музыкантов – не гении и не бездарности, а люди несколько большей или несколько меньшей одарённости.[93]

Флегматичный ученик, даже если он обладает всеми остальными способностями, может привести в отчаяние педагога; игра такого ученика никогда не произведёт впечатления на слушателей. Лучше уж избыток темперамента. Приглушить его легче.

…Есть нечто единое, общее как для музыкантов-исполнителей, так и для актёров, чтецов, – всех тех, короче, кому приходится выступать на эстраде, общаться с залом. Главное, это способность непосредственного, сиюминутного воздействия на людей. В этом, собственно, и заключается талант исполнителя, кто бы он ни был профессии. Ради этого публика и ходит в театр или в филармонию. (…)

На концертной сцене всё время что-то должно происходить – интересное, увлекательное, психологически значительное. И это «что-то» должно ощущаться людьми. Чем ярче и сильнее, тем лучше. Артист, у которого это получается, – талантлив. И наоборот…[94]

Я бы не ставил знак равенства между такими понятиями, как талант и оригинальность, что иногда пытаются делать. Оригинал на сцене не обязательно талантлив, и сегодняшняя концертная практика подтверждает это достаточно убедительно. С другой стороны, талант может и не бросаться в глаза своей необычностью, непохожестью на остальных, и, в то же время, иметь все данные для плодотворной творческой работы.[95]