Лао-цзы - Восточная мудрость Страница 2

Рассказ

В преданьях о прежних царях на землеЧитаем, что, как воцарился Тукле,Страною стал править превыше похвал,Обиды никто от него не видал.Он раз мудрецу в разговоре изрек:«Я правил достойно, но близок мой срок,Все царства проходят бесследно, и днесьЯ мыслю: бедняк всех счастливее здесь.Чтоб годы последние не потерять,Хочу я, о мудрый, отшельником стать».Услышал мыслитель реченье царя,«Довольно! – воскликнул он, гневом горя. –Путь к богу не в рясе, не в четках, Тукле,А в том, чтоб народу служить на земле.На царственном троне сиди, как сидишь,Будь нравом смиренен и чист, как дервиш.Будь чистосердечен и искренен будь,Пустые ненужные речи забудь.Ведь богу потребны дела, не молва,Ведь вера без дела, о царь мой, мертва.К чему власяница, коль клад чистотыСкрываешь под царской одеждою ты?»

Рассказ

В степи, где Сирийскому краю конец,В пещере укрылся от мира мудрец.В сем темном пристанище, подвиг верша,Довольством его наслаждалась душа.Обличием тощ, нравом ангел он был,А имя его Ходадуст-Феофил.Пещеру святой не хотел покидать,И к ней на поклон собиралася знать.В смиренье и в нищенстве каждый мудрецПлотским вожделениям видит конец,Влачит из деревни в деревню он плотьСвою, чтоб ее искушенья бороть.В краю, где спасался сей старец честной,Правителем был угнетатель лихой,Насилья которого претерпевалБезропотно всякий, кто беден и мал.Безжалостен, мрачен, свиреп и хитер,Над краем печаль он и скорбь распростер,И часть населенья бежала, о злеЧинимом молву разнося по земле,Другие ж остались, бессильны пред злом,Проклятья твердили и ночью, и днем.О горе! В местах, где вселилась беда,Смеющихся уст не видать никогда.Правитель к отшельнику ездил порой,Вниманья ему не дарил муж честной.И вот он воззвал: «О любимец небес!Почто на меня не возводишь очес?Я с дружбой к тебе прихожу, почему жВраждебно меня ты встречаешь, о муж?Забудем, что я управитель земли,Как нищим, внимание мне удели.О нет, не прошу я меня предпочесть,Как всем, окажи мне такую же честь».Услышал воззвание сие Ходадуст,И гневное слово сорвалося с уст:«Внемли же, о князь! Ты – насильник людей,Любить не могу я подобных князей.Я господу друг, ты же враг его злой,И в дружестве быть не могу я с тобой.Тебя ведь врагом почитает господь,И мне ли враждебность к тебе побороть?И если ты дружбу ко мне возымел,Не делай враждебных создателю дел.И если ты руку целуешь мою,Ступай и люби всех, кого я люблю.Коль другу господнего друга ты враг,Друг божий тебя не полюбит никак».Едва ли насильник спокойно заснет.Коль подданных будит насилия гнет!

О сочувствии беднякам

Не надо насилья над теми, кто сир,О царь! Постоянства не ведает мир.На слабого ты не накладывай гнет,Ведь может случиться, что в силу войдет.Пощады не жди, если тот победит,Кто сам от тебя натерпелся обид.Врага уважай, хоть и мал он на взгляд:Есть горы – из мелких камней состоят.Коль вдруг муравьи сообща нападут,Осилят и льва, как бы ни был он лют.Один волосок шелковинки слабей,Сплетенный с другими, он крепче цепей.Спокойствие близких дороже казны,Она ни к чему, были б души вольны.Правитель, имей уваженье к правам,Смотри, как бы не был бесправен ты сам.Терпи, угнетенный! Наступит черед:Усилишься ты, а тиран твой падет.Духовно воздействуй на буйство людей,Духовные силы телесных сильней.Засмейтесь, уста угнетенных, ведь властьТирана должна же когда-нибудь пасть.Встаем, барабанный заслышавши бой,Но как безразличен нам сторож ночной!В свои погружен караванщик дела,Его не заботят страданья осла.Страданья тебе неизвестны, пускай,Все ж, видя несчастных, в беде помогай.Коль ты не послушаешь – жаль, но сейчасХочу привести я об этом рассказ.

Голод в Дамаске

Раз голод ужасный упал на Дамаск,Забыли любовники радости ласк,Скупилося небо, иссохла земля,Забыли о влаге леса и поля;Вскипели от зноя источники вод,И влага была лишь в очах у сирот,А если б дымок заприметили вы –То были стенанья и вздохи вдовы;Деревья без листьев, без свежих ветвей,И немощны руки былых силачей;Сады саранча пожирала, и вот –Пожрал саранчу с голодухи народ.Тогда-то приятель меня посетил;Весь – кожа да кости, болезнен и хил,А прежде был знатен, богат и силен.Такой переменой я был удивлен,Спросил я его: «О мой искренний друг,Что сталось с тобой неожиданно, вдруг?»На это он гневно в ответ произнес:«Ужели не знаешь? К чему сей вопрос?Ужели не видишь мучений людских?Ведь горе достигло пределов своих.Нам более влаги не шлют небеса,До них не доходят мольбы голоса!»«Тебе что за дело? – сказал я в ответ. –Яд страшен, где противоядия нет,Ведь мрут неимущие, ты же богат;Ведь утку разливы воды не страшат».Мой друг, с сожаленьем взглянув (на глупцаТак смотрят обычно глаза мудреца),Ответил: «Ужель не протянешь руки,Увидевши друга в стремнинах реки?Не голоден сам я, но видя, как мрутОт голода люди, стал бледен и худ;Разумный, равно как от язвы своей,Страдает, увидевши язвы людей, –Я сам, славу богу, и цел, и здоров,Но весь трепещу я от язв земляков;Здоровый, сидящий бок о бок с больным,Смущен и расстроен соседством таким.Я вижу голодных кругом, и кусокСтановится в горле моем поперек;Тому, чьи друзья в заточеньи сидят,Едва ли приятным покажется сад».

Рассказ

Народная месть, пробудившись, дотлаВ Багдаде полгорода ночью сожгла.Один из торговцев был рад, что пожарНе тронул ни лавку его, ни амбар.Веселье его заприметил мудрецИ молвил: «Собой лишь ты занят, глупец!Остался б лишь дом твой, и ты будешь рад,Пожрет если пламя весь город Багдад».Когда голодающих слышится плач,Едой наслаждаться не может богач.У матери ежели сын занемог,Сама изнывает она от тревог.Не может покоя в стоянке найти,Кто бросил товарищей в трудном пути.Пусть чувствует в сердце властитель укол,Коль в глине завяз дровосека осел.Ах, если небес осенит благодать,Довольно с тебя и словца, чтоб понять.Внемли, ведь глаголю тебе я не ложь;Коль тернии сеешь, жасмин не сберешь!Меж теми, кем встарь управлялся Иран,Встречался нередко властитель-тиран.И что ж? Где величье и слава? Их нет!Насилье и злая управа? Их нет!И сколько б ни злобствовал деспот, смотриВедь мир-то остался, но где ж те цари?Блажен справедливый властитель. НайдетОн в день воскресенья у бога почет.Господь посылает подобных царейКак мзду за смиренье и правду людей,Но коль покарать он захочет народ,Ему властелина-тирана дает.Такой властелин не господень ли кнут?Все мудрые люди его да бегут!Воздай благодарность, от бога – твой трон,Не то пошатнется, наверное, он.Но если достойно восхвалишь творца,Достигнешь ты благ, коим нету конца.Тех благ не получишь и будешь убог,Коль царствовать верой и правдой не мог.Запретен властителю сладостный сон,Коль слабый от сильного не защищен.Ведь царь – это пастырь, а паства – народ,Пусть стадо не терпит насилия гнет,Ведь если обидит он паству, ей-ей,Не пастырь, а волк он для паствы своей.О нет, не избегнет дурного концаНасилья творящий носитель венца!Он рано ли поздно ль умрет, и о нем,Конечно, никто не вспомянет добром.Будь добр, если ты не желаешь, чтоб светХулу возносил за тобою вослед.

Рассказ

Я слышал, что некогда в дальнем краюДва сына с отцом составляли семью.Слонам равны силою два храбреца,Умны и учены два славных бойца.И видя, что горд и воинствен их нрав,Что ищут они молодецких забав,Страну поделил их отец пополамИ равные доли вручил сыновьям,Боясь, чтоб не стали они меж собойНаследство делить беспощадной войной.Немного он прожил, устроив семью,И господу отдал он душу свою.Судьба порвала упования нитьИ руки связала: им дел не вершить.На два государства распалась страна.У каждого брата обильна казнаИ войска без счета. И каждый своюИзбрал по своим усмотреньям стезю;Один – справедливость, чтоб славу снискать,Насилье – другой, чтоб богатства стяжать.Был старший из них милосерд. СереброИ злато он тратил, чтоб делать добро.Он строил больницы, приюты, войскамНаграды давал, помогал беднякам.Казна опустела, но войско взросло,И все населенье хвалу вознесло.Как гром, разносился веселия глас.Вот также Бу-Бекр осчастливил Шираз!О ты, именитый и доблестный шах,Имей упования древо в плодах!Но вот продолженье рассказа: во всемБыл старший из братьев примерным царем,Всех подданных он обласкал, и ониЕго восхваляли и ночи, и дни.Пройти той страной не боялся б Корей –В том царстве не стало голодных людей,Там сердце не знало не то что шипов,Но даже и легких касаний цветов.И, царствуя так, всех соседних царейПревысил он славой и мощью своей.Теперь же послушай о брате другом!Хоть войском он многим владел и добром,Стремясь возвеличить свой царственный сан,Взимать стал двойные поборы с крестьян.Себе забирал он именья купцов,Безжалостно мучил сердца бедняков.Другим не давал, но не тратил и сам.Безумье – оценка подобным делам.В то время как злато копил, без пайкаОставшись, его разбегались войска.Торговцы, прослышав об этих делах,О том, как насилья творит падишах,Прервали торговые сделки, поляЗапашек не знали, беднела земля.И счастье царю изменило совсем,Противник же в силу вошел между тем.Прогневалось небо, и кони врагаТоптали повсюду поля и луга.Не стало налогов: крестьянин бежал…Не знал царь подмоги: ведь сам изменял!И верить не мог он в судьбы поворот:Ведь вслед ему каждый проклятие шлет!На гибель его небеса обрекли,Затем, что не слушал мудрейших земли.Он умер, а брату советник сказал:«Воспользуйся тем, что безумец собрал.Ошибочно мыслил он славу найтиВ насилье, ведь к ней только в правде пути».О деспоте память проклятьем была,А доброму брату привет и хвала.

Отшельник и череп