Мирко Благович - «Белила»… Книга вторая: Запрограммированная планета Страница 10

А публика гудела всё громче и громче. Возмущённый гул кое-где перемешивался резкими смешками. И вдруг, в одночасье, толпа взорвалась хохотом! Смеялись так, что напрочь забили мощные колонки. А она… Ленка… эта! Представляете себе, друзья, стоит, предательница! Уже и не шевелится даже.

С лицом, как у Андрея Миронова из «Бриллиантовой руки», когда «…брюки превращаются, превращаются…», я стал продираться сквозь толпу. Цифровой проигрыватель пережёвывал последние секунды композиции. Тихо матерясь, я взобрался на подиум и попытался отодрать Ленку от шеста. Принялся аккуратно, за локти, оттягивать её с подиума.

– Отпусти шест, Лен… Отпусти, слышишь? Всё! Хватит, ну!

Сквозь помирающую от смеха толпу, ко мне на выручку спешили Славуня и Олюшка. Я же продолжал силовую акцию:

– Ле-е-е-ночка, – блеял я умилённо, – пожа-а-алуйста, отпусти шест!

Без толку. Повернув голову к гогочущей публике, я снова попытался улыбнуться. Блеснул оскалом. Улыбка получилась какая-то параноидально-жалкая.

Я взвизгнул тоном повыше:

– Отпусти, тебе говорю! За-а-аррр-аза!

Не-а, не реагирует.

– Ле-е-ена… отлепись же… ну… пиявка ты эдакая! Ну давай, хватит, уходи уже, а?! Не позорь мои седые локоны!

Без результата.

Вцепившись в шест, горе-танцовщица трагически приподняла вдруг мутный безжизненный взгляд и судорожно попыталась зацепиться им за мой, полный ярости и отчаяния лик. А народ хохочет – покатом! Забавно икая от смеха, Константиныч с напарницей Танюхой сползли под стойку. Официанты, закрывшись подносами, содрогались в истерике где-то между столами. Диджей Колян, тот скорчился в своей «контрол-рум». Пошлятина отстонала, заиграла какая-то издевательская балалаечная белиберда «…э-эй, да хорошо, о-о-о, ой да хо-ро-шо, ой, ой!» Ну что за непруха! Толпа свистит, рычит, гогочет. Музыка скрипит, блеет. Лазеры мигают. А Ленка тупо расклячилась, ей по фене, хоть трава не расти!

На помощь подоспели сестричка и жёнушка. Вот это ситуация в копилку опыта! Бросились отлеплять Лену от шеста (или шест от Лены) уже втроём. Нервно покусывая губы и разбрасывая тихую матерную терминологию, я принялся расцеплять Ленкины пальцы, намертво прикипевшие к пилону. Ленка пьяно бурчит, возникает, но держится! Славуня вцепилась в Ленкину ногу, змеёй обвившуюся вокруг шеста. Олюшка обхватила танцовщицу за пояс, и давай её тянуть на себя, словно бабка репку, рывками – раз, раз! И каждый из нас, то и дело оборачиваясь к хохочущей публике, пытается блеснуть бесшабашной голливудской улыбкой. Дико сквернословничая, охрану не зовём – они решат проблему слишком грубо. Так тоже нельзя.

Наконец-то осознав, что происходит что-то из ряда вон выходящее (а может быть даже и что-то плохое!), Ленка собралась, поднапряглась, вскинула голову и нечленораздельно прошамкала:

– Вс-с-сё? У-ж-ж-е? К-ку-д-да??? К-о-нец?

– Да, Леночка, да! – кипел я, словно чайник на примусе. – Конец! И для нас, да и для тебя, кстати, тоже. Сейчас будем убивать! Но перед этим помучаем слегка.

Нужно отметить, замечание пришлось очень даже впору. Вяло хлопая отсутствующими глазками, Ленка изо всех сил пыталась сосредоточиться. Сработал инстинкт самосохранения. Как же, убивать будут! Но перед этим помучают слегка.

Танцовщица наконец-то зашевелилась, задвигалась. Ценой неимоверных усилий нам удалось-таки вытащить её с подиума, уволочь в подсобку, переодеть и переобуть. Вызвали такси и, отпоив неудачливую артистку крепким бразильским кофе, бесцеремонно запихнули её в просторный салон прибывшей «Волги». В багажник затолкали её огромную сумку со сценическими костюмами, которые так и не понадобились. Дали водителю денег на дорогу, щедро накинули чаевых. И слёзно попросили его поскорее увезти танцовщицу с глаз долой. Благо, своё хмельное шамканье Ленка уже могла сопровождать осмысленными жестами и кивками на дорогу. Покажет, куда надо ехать.

Выпитые коктейли записали в незапланированные расходы, ещё немножко посмеялись, ещё чуть-чуть поматюкались и отправились далее дорабатывать эту сложную, полную неожиданных курьёзов смену…

***

Прокручивая плёнку воспоминаний, я вновь и вновь возвращаюсь к той переломной для нас зиме. Зиме студёной, суровой, голодной, жалкой. Утихли рождественские вечеринки. Посетители разошлись, да так и не вернулись ни через день, ни через неделю, ни через месяц. В некогда переполненном ночном клубе теперь чаще и чаще господствовала тишина.

Кто-то перестал посещать наше заведение, поскольку основательно поиздержался на праздники. Кто-то ожидал за копеечный входной билет получить шведский стол и грандиозное шоу «Мулин Руж». Не получив ожидаемого и съязвив, на что, мол, спустил цельных полтора бакса входных, такие посетители уходили и развеивали по миру антирекламу «голимому и стрёмному клубчику». Кто-то перестал ходить к нам назло. Чтобы «гнойники далее не поднимались». Остальные переключились на конкурентов, посещая более успешные заведения, руководимые более маститыми и удачливыми хозяевами. Ощущая неимоверное давление со стороны коллектива, кредиторов и налоговых органов, мы совершили ряд грубейших и непростительных ошибок.

На коротком совещании первых лиц – меня, Олюшки и Славуни, решили экономить. Вычеркнули из бюджета половину расходов. Отменили шоу-программы. Продали две светомузыкальные установки. Вечеринки потускнели, поскучнели, а денег так и не прибавилось. Мы перестали брать себе зарплату. Без толку. Урезали потребление электроэнергии – повыключали электрические обогреватели в бухгалтерии, вырубили мощные морозильные лари и выкатили их в неотапливаемую подсобку. Лампы мощностью 100–150 ватт по всему зданию заменили на 60-ваттные лампочки. Энергопотребление уменьшилось. Но денег всё равно не хватало. Начали задерживать зарплату коллективу. Вначале – на неделю, на две, на три, потом дотянули и до двух месяцев невыплат. Отчаявшись преодолеть бесконечный поток платёжных квитанций и поручений, совсем было опустили руки. Терзала одна и та же мысль: «Как же так? Ведь мы – акулы бизнеса и монстры торговли! Шесть лет работы за плечами! Что происходит? Мы? Не можем? Выплатить? Коллективу? Зарплату? Невероятно!» Но факт был налицо. И этот факт ткнул наше лицо прямо в грязь! Нещадно и жёстко.

Решили ещё туже затянуть пояса. То есть выбрали тот регрессивный путь, когда не соображают, как заработать, а напротив – мыслят, как бы ужаться. Величайший спекулянт и пройдоха девятнадцатого века Джон Рокфеллер в своё время говорил: «Не бойтесь больших расходов – бойтесь маленьких доходов». В точку ведь говорил, спекулянт! Мы рокфеллеровских истин на тот момент не знали, но вернее всего, слишком были растеряны и деморализованы, чтобы вообще что-либо осмысливать и предпринимать. Вместе с тем, сдаваться нам не хотелось. На повестку вынесли следующие пункты оптимизации: отказ от услуг охраны, переход на подачу блюд в пластиковой посуде и сокращение штата – увольнение самых нерадивых, ленивых и плутоватых сотрудников.

Идею сокращения пришлось отклонить сразу. Сокращать, по совести, было некого. Все воры и разгильдяи, избавив от своего драгоценного присутствия наш старательный и прилежный коллективчик, отсеялись ещё полгода назад. Некомпетентная и трусливая охрана действительно стоила бешеных денег. Тут отказ был вполне обоснован. Переход на одноразовую посуду – тоже неплохая статья экономии. Фирменная столовая посуда билась, ломалась и трескалась тоннами. Но ещё чаще её… воровали. Мокрые водочные рюмки, тарелки с остатками салатов и скользкие жирные вилки с магической скоростью растаскивались по сумкам, карманам и пакетам посетителей. На обновление же эксклюзивных приборов шли немалые деньги. Забрать у подвыпившей публики деньги за разбитую либо исчезнувшую посуду считалось одной из самых нервных и виртуозных задач. С упразднением охраны это вообще не представлялось возможным.

Банкротство развивалось стремительно и стихийно. Ситуация внутри коллектива накалялась. Для работников теперь мы были не любимыми и лояльными руководителями, а нещадными эксплуататорами, которые вменяют рабочие обязанности, но не платят денег. Больше и больше чувствовалось людское озлобление. Бармены и официанты, для которых зарплата ранее была приятной добавкой к щедрым чаевым, теперь остались и без чаевых, и без зарплаты. Повара разгадывали на кухне кроссворды и с грустью вспоминали о богатых излишках, которые можно было съесть или забрать домой. Колян вяло крутил музыку, да и то не для публики, а для себя, чтобы не завыть в пустом дансполе от безработной тоски. Те немногие, кто относился к нашим проблемам с пониманием, нашёптывали: ребята, давайте, предпринимайте что-нибудь, делайте, решайте, разруливайте!

Мы пытались, тянулись, старались, но безрезультатно. Налоги требовалось выплачивать точно в сроки, коммунальные услуги – тоже. Да и все эти налоговики, менты, пожарные инспекторы и санитарные врачи, искренне не желая слышать про наше бедственное положение, выкручивали свои взятки достаточно исправно. Чиновники помогали рыть яму нашему бизнесу, и делали это весьма умело.