Арест Ант - Как стать контрабандистом 3. Транзит Страница 17

Вертухай покрутил упаковку, открыл и с натугой вытащил две запечатанные пластинки розоватого цвета и инструкцию. Осмотрел и перебросил мне через стол.

– Можете забрать.

– Спасибо, – я всё быстро сложил назад, – А часы я могу забрать?

– Нет. К передаче разрешаются только наручные часы, а это настольные. Такие можете купить в нашем тюремном магазине.

– Извините, но вы ошибаетесь. Для меня это наручные часы, – мне стало весело от нахлынувшего чувства: «Нам нет преград ни в море, ни на суше», – У меня плохое зрение, – я несколько раз подслеповато сощурился, радуясь, что не надел очки, но решил особо не перебарщивать. В моём личном деле может быть указано, что последние десять лет у меня стабильно держатся по минусовой диоптрии на оба глаза, а это всем курам на смех, – На обычных часах я совсем не различаю стрелок. Только вот на таких wristwatch (наручных часах).

– И как же вы их носите на руке? – язвительно спросил вертухай, – Постоянно прижимаете к плечу? Или достаёте из подмышки?

– Ничего подобного, – меня осенило, – Сейчас покажу. Можно попросить у вас ножницы?

Вертухай с некоторым сомнением посмотрел на меня, но кивнул.

– Я использую один пакет? – я указал на рулон прозрачных пакетов для мусора, который лежал на полке.

– Да, – вертухай явно заинтересовался и даже откинулся в кресле.

– Голь на выдумки хитра, – промурлыкал я себе под нос и отрезал узкую и длинную полоску.

– Что? – не понял вертухай.

– Хороший полиэтилен, говорю. Толстый. Долго будет служить, – задумчиво перевёл я, прикидывая размер будильника и как можно привязать его одной рукой. Для пущей убедительности это надо сделать быстро и чтобы он сразу с руки не слетел. Тогда даже такому недоверчивому вертухаю станет понятно, что это достигнуто долгими тренировками.

Я растянул отрезанный полоску полиэтилена на свободном уголке стола. Посередине плёнки положил будильник циферблатом вниз и сделал широкий узел. В образовавшуюся петлю всунул левую руку и придавил будильник. Двумя пальцами захватил один кончик, а правой рукой другой. Сильно потянул в разные стороны. Получилось быстро и где-то даже элегантно.

– Вот так приходится каждый день делать, – осторожно поводив перед вертухаем рукой с неустойчивым будильником, с явной ноткой грусти сообщил я, – Зато всегда могу узнать точное время.

– Ладно, забирайте, – вертухай хмыкнул, – Только вы свой будильник вверх ногами привязали. Или вам так удобнее?

– Отвык в тюрьме. Нужна ежедневная практика, иначе все навыки пропадают. Как у пианиста.

– Хорошо, идите. Пакет также можете забрать, – он подтолкнул мне пакет с цифрой 37, – И испорченный мусорный мешок тоже.

– Спасибо, – я сгрёб пакеты правой рукой и попятился к выходу, – До свидания.

Выйдя за дверь, я моментально содрал будильник с начинающей синеть руки и сунул его вместе с плёнкой в карман. В другой я с трудом, но засунул скомканные пакеты. В камере потом выброшу.

– Привет, – послышалось за моей спиной вроде бы по-русски, но с явно уловимым акцентом.

Я обернулся и увидел худощавого светло-русого мужичка с аккуратно подстриженными усами и старомодной бородкой клинышком, который весело скалился, облокотившись на доску-прилавок, перегораживающую соседнюю дверь в каптёрку. За его спиной виднелись полки с разной тюремной одеждой.

– Привет, – немного растерянно ответил я, – Действительно говоришь по-русски или на этом усох?

– И говорю, и по фене ботаю, – он выпятил вперёд свою нелепую бородёнку, став до подозрительности похожим на только начинающего хулиганить Дзержинского, – Может даже лучше некоторых бродяг, которые первому встречному кабинетному цирику сразу с порога туфту гонят и на его картонный арбуз ботву лепят.

– А ты кто? Железный Феликс?

– Sulev. Слышал?

– Ну-у-у, – уважительно протянул я, – SULEV. Конечно, слышал. Ты здесь что, механиком устроился?

– Каким, к чертям собачьим, механиком?

– SULEV. Super Ultra Low Emission Vehicle. Навороченные тачки со сверхнизким выбросом вредных веществ. Клёвая разводка для разных жирных бобров. Ты же этим занимался?

– Ты чё в натуре гонишь? У меня на торче бабло столбом стояло. Захомутали. Мокруху три года вкосую штопали. А… – он махнул рукой, – У меня почти десять лет была своя сеть по торговле синтетикой… синтетическими наркотиками. Потом вот арестовали. Пытались повесить на меня убийство одного должника. У него папаша оказался очень большой шишкой. А сейчас, как видишь, пока жду решения суда, каптёркой заведую. Сулев это моё настоящее имя. В Союзе погоняло было Бешенный Француз.

– Меня Дмитрием кличут. Погоняла никогда не было. Ты извини, но я уже привык, что финны как видят, так и читают. Peugeot – Пеугеот, а не Пежо, Renault – Ренaулт, а не Рено. Думал и SULEV погремушка из этой же серии.

– Да, финны они все такие.

– Подожди, а ты сам из каких будешь?

– Чистокровный эстонец.

– Офинаревший? В смысле с финским паспортом?

– Нет, с испанским.

– Прикольная фишка. Эстонский drug dealer с испанским паспортом в финской тюрьме, да ещё и с советским погонялом. И при этом ты выглядишь как вылитый польский дворянин Feliks Dzierżyński. Чудны дела твои, Господи!

– Ты, что поп?

– Да нет, просто оброс сильно. Полтора месяца лаперовался в полицейском СИЗО. Но крестик ношу.

– Тебя на границе взяли?

– Дома.

– Сам из Лаппеенранты?

– Из Ванты.

– Наркотики, спиртное или сигареты?

– Сигареты. Но вообще-то совсем даже не мои.

– Бывает. Ладно, потом поговорим. Тебе бельё нужно?

– И постельное и нательное. Дай сразу пару смен. Хоть от грязи окончательно отмоюсь.

– Зимняя верхатура нужна?

– А что можешь дать?

– Перчатки, шапочка, свитер, куртка. Кроссовки не бери, они местные. Ноги испортишь. Да и перчатки остались все дырявые.

– Давай всё, что можно носить. А не знаешь, где здесь разрешено стирать?

– Грязное бельё складываешь в пакет, разборчиво пишешь фамилию или номер и свою камеру. Потом либо сам сюда приносишь, если охрана разрешит, либо с оказией передаёшь. Имя моё запомнил?

– Запомнил. Сулев. Су-Лев, Лев реактивный, Jet Lion, почти Jet Li. Теперь точно не забуду.

– Что-то ты заговариваешься. Не назови потом как-нибудь МИГлев или ЯКлев. Осерчаю, – он подмигнул, – Не дай повода навесить на меня реальное обвинение. А то будет у моего лепилы счастье. Мокруха за чернуху. Ваша русская шутка юмора, – он грустно вздохнул, – Знаешь, а я после Горбачёва почти всю русскую тюремную музыку напрочь позабыл.

– Да нет, шутка почти удалась. Наши журнашлюги-три-пера её бы уж точно оценили. Спасибо за шмотки.

– Увидимся. Ты же с нашего третьего этажа?

– Да.

– У меня будет свободная минута – забегу.

– Буду рад первому гостю, – я обхватил здоровый ком из разных шмоток и потащился к лестнице.

Вертухай на этаже при виде меня покачал головой и выразительно постучал по своим часам. Я состроил виноватую физиономию и с трудом протиснулся в дверь своей камеры.

Будильник я гордо водрузил на табуретку. Полюбовался на заслуженный трофей и приступил к знакомству с инструкцией по Snug. Каюсь, до жути обожаю читать предостерегающие наукообразные перлы, рассчитанные явно на последних сохранившихся криворуких синантропов:

– Мы защитили рукосуя от эрегирования… мозга, – нежно пропел я, разворачивая солидную бумажную простыню.

Однако меня постигло жестокое разочарование. Подробное описание с картинками было только на шведском, финском и норвежском языках. И полное пренебрежение к пользователям из других, не менее нуждающихся стран. А я так надеялся скрасить себе вечер добрыми и премудрыми советами23.

Вздохнув, я стал с грустью разглядывать рисунки. И здесь никакого всплеска фантазии. Эластичный кусок пластика наложить, расправить и лишнее обрезать. С этим и у непоседливого ребёнка весь творческий порыв угаснет.

Операция по восстановлению челюстей заняла у меня не более пяти минут даже при излишней тщательности. Я их тут же вставил. Громко пощёлкал зубами. И меня сразу заколдобило. Во рту шквально стал нарастать запах использованной медицинской перчатки с каким-то странным послевкусием. Пришлось метнуться к параше и вывернуться наизнанку, а потом долго сплёвывать тягучую слюну. Но вроде отпустило. Многообещающее такое начало. А вот в инструкции ни на одном рисунке ничего подобного не изображено.

Я несколько раз прополоскал рот. Сделал себе сладкий чай. Выкурил сигарету. Глубоко и медленно подышал, широко раскрыв рот. Что ж, притерпеться вполне можно. Видно от горячего чая челюсти намертво зацепились и не выпадают. Значит, жизнь возвращается.