Дмитрий Коробков - Записки из больничной палаты Страница 2

У дверей лифта второго этажа подбежала дочь.

– Что с ним?

– Нормально. Считай, что повезло.

Меня закатили в просторную палату. Поменяли простыни, а вот другой подушки у них не нашлось. Сунули под голову свёрнутое одеяло, покрытое простынёй, – жестковато. В палате ещё трое, но тут кажется, не представляются… Оставшаяся часть субботы прошла без приключений. Соревнования сына я всё-таки пропустил.

Я поставил свои кривые загогулинки на всех бумагах дежурного хирурга. Рука почему-то плохо слушалась.

Вставать мне нельзя, нельзя даже сидеть. Здесь строго. Но это не страшно, что ничего нельзя, у меня всё равно нет сил практически ни на что. Вот если бы силы и желания были, а не было бы возможности, тогда, это обидно – быть привязанным к кровати. Но нет, я не привязан к кровати в прямом смысле, как наркоман в ломке, разве что трубкой капельницы. И всё на своём месте: я, в кровати, катетер во мне, в нём трубочка капельницы на стойке. Стойка капельницы напоминает стойку бара. На ней сразу несколько склянок и пакетиков с лекарствами, а тот здоровяк, словно бармен – шприцует их разными добавками и поочерёдно подключает к моему кровотоку. Правда, эйфории я от этого не ощущаю. Да, ещё музыки нет с танцами.

Впервые в жизни оказался в больнице в качестве пациента и сразу такая «удача» – реанимация. Всё окружено вниманием и заботой, прямо обслуживание в номерах: раздели, уложили, вот только совсем не кормят, даже пить не дают из медицинских соображений, естественно, и моих ограниченных возможностей.

Соседями по палате оказались соседки. «Вот оно – лежу обнажённый в компании трёх обнажённых женщин. Да, палата четырёхместная, прямо групповуха какая-то. Хорошо хоть, что все прикрыты простынями, и нельзя подниматься, а то могло бы получиться забавное кино… Я стал представлять себе, как все четверо, держась за стойки капельниц, бредут по сумеречному коридору, озаряемому мерцающими вывесками «Выход» или что-то в этом роде. Хичкок отдыхает! Голые бабки с капельницами… Фильм и реальность будут несопоставимы, главное чтобы это теперь не приснилось, ночных кошмаров мне только не хватало. Рядом со мной, но на достойном расстоянием между кроватями—каталками, лежит возрастная дама с неясным пониманием происходящего. Она периодически снимает с себя маску, усаживаясь на кровати. Я отворачиваюсь. Её укладывают, укрывают, надевают маску. Наверное, там кислород или что-то ещё, но сама маска ей явно надоела.

Напротив меня лежит почтенная бабуля с дополнительной трубкой для питания. Видимо она здесь давно, раз её приходится кормить таким образом. Бабулька не издаёт ни звука и не шевелится. Смирный пациент.

Только по диагонали от меня, у окошка лежит, кажется, молодая женщина. Кажется, только по голосу, которым она обращается к персоналу. Её лица мне почти не видно. Слышно только когда она просит «утку». «Неужели и мне придётся делать подобное в дамском обществе? – новый ужас охватил меня, – голодная диета мне в помощь»! Между собой все четверо, включая меня, не сказали друг другу ни слова. «Какая эгоистичная невежливость».

В воскресный день медики больше «колдовали» надо мной, видимо как за новичком. Дежурный хирург подходил ко мне чаще, чем к другим, постоянно давая указания своему помощнику, который пичкал меня внутривенно лекарственными изысками.

– Завтра тобой займётся лечащий врач. Моё дежурство заканчивается, – попрощался со мной хирург реанимации.

– Спасибо.

Настало утро понедельника. Немного хочется есть, но больше пить. Однообразие положения на кровати несколько тяготит. Хорошо, что катетер воткнули не в руку, а в области ключицы, это давало относительную свободу в выборе положения. Я переворачивал себя, то с боку на бок, то на спину, как блин на сковороде, не давая «подгореть». Блин конечно на бок не повернуть, как и меня на живот. Некоторое смущение вносили медсёстры со своими, нет скорее с моими, гигиеническими процедурами. Они, в четыре руки, обтирали моё обнажённое тело с одновременным обсуждением вопроса: «На кого я больше похож? Кого-то я им напоминаю»? Перебирая известных киноактёров, медсёстры бесцеремонно брызгали на меня из аэрозольного баллончика, протирая салфетками, как будто бы полировали мебель. Сошлись на Шарапове. Поскольку моя реакция или вернее одушевлённость их совершенно не волновала, перестал беспокоиться и я. Даже мои интимные места никак не реагировали на прикосновение к ним женских рук. Видимо всему виной были их перчатки, да недостаток крови в моих органах. Зубы чистил сам жидкостью на ватной палочке. Жаль не побрили. Придётся принимать обход слегка заросшим щетиной.

Лечащий Врач оказалась – женщина. Обходительная, средних лет, после обхода и знакомства с историей моей болезни она принесла мне бутылочку воды.

Конец ознакомительного фрагмента.