Мирко Благович - «Белила»… Книга первая: Начало истории Страница 3

У родителей к ужину – важные беседы о прошедшем дне. То какой-то дядька Егорычев чего-то кому-то поведал, а с отцом так и не поделился, то другой дядька Пронин кому-то напакостил. Даже криминал присутствовал. У мамы на работе, из шкафа, видите ли, шарики воздушные кто-то стырил. Целых пять упаковок, по сто шариков в каждой. Чем теперь прикажете наряжать картонный стенд к празднованию шестьдесят четвёртой годовщины Октябрьской революции? И вот так, каждый ужин: то Пронин, то Егорычев, то Иванов с Петровым, то начальство ругает, то коллеги балбесы. Нам, детворе, было ясно одно: нужно побыстрее доесть ужин, сказать «спасибо», чмокнуть в щёчку папу и маму, убрать в раковину грязные тарелки и поскорее спасаться бегством. А то затянешь с едой, не успеешь покушать сноровисто, тогда жди беды. Пронина и Егорычева обсудили. Иванова с Петровым на место поставили. Отец не спеша доел последний, самый смачный кусочек. Новостей больше нет. Сыто кашлянув и оглядев нас со Славуней, папка поведёт бровью и протянет важно так:

‒ Де-е-етки, что-о-о, ещё не дое-е-ели? Не успе-е-ели? Вкусно же! Ну-у-у-у… Даёте! Бес-с-о-о-вестные! А знаете известную морскую поговорку?

Конечно же, мы её знали. Не первый раз поди такое случается.

– Кто доедает, тот и убирает…

Эх, несправедливо как-то на флоте дела обстоят. А мы, дети сухопутные, тут причём? Всё бы ничего, да только прославленный морской распорядок частенько оборачивался для нас долгим мытьём жирной посуды. Про моющие средства тогда и слыхом не слыхивали. Соль, сода. Вот, в общем-то, и весь выбор. Кушал медленно, неохотно – значит, за тряпку и вперёд! А если выпадет пакеты из-под мясного фарша, полиэтиленовые, жирные, стирать? Или из-под минтая растаявшего? Вот где триллер! Поэтому если к ужину подавали какое-нибудь наше нелюбимое блюдо (например, молочный суп с вермишелью), мы со Славуней всё равно старались кушать расторопно. Вот пусть папа с мамой между собой и разбираются потом, кто доедает, а кто убирает.

После ужина наступало законное время отдыха. Родители шли к телевизору, а мы с сестричкой направлялись в детскую, играть в принца и королеву. Частенько хитрая королева нещадно угнетала малолетнего простоватого принца, чему подтверждением были мои обиженные вопли. Но недовольные замечания средневековых судей-сенаторов: «Дети, имейте совесть! Дайте спокойно новости посмотреть!» охлаждали наши былинные баталии.

***

Жили мы дружно. Как и все советские семьи внатяжку собирали деньги на зимнюю одежду, новый телевизор, тайно смели мечтать об автомобиле, откладывали каждый месяц по 25 рублей на модную польскую мебельную стенку. И, скажу я вам, дело потихоньку двигалось. Одевались мы неплохо. В Советском Союзе с одеждой никто не заморачивался. Не было плохой одежды или одежды стильной. Была удобная одежда под названием «как у всех». Или ещё проще: одежда была. Одинаковые белые футболки с чёрными полосками на плечах, голубые шерстяные спортивные костюмы с белой пластмассовой молнией на мастерке – те самые, в которых штанины и рукава на сгибах образовывали гламурные «пузыри». (В силу дефицита, эти костюмы можно было покупать на пару размеров меньше – растягиваясь, они замечательно подходили даже самому плотному хозяину и в них было весьма комфортно). Утеплённые болоньевые куртки, шапочки-петушки с надписью «Спорт», лёгкие куртки-ветровки защитного цвета, ну и так далее. Вы меня понимаете. Особенно, старшее поколение.

Покупка нового ширпотребовского костюма, юбки или свитера считалась в СССР событием вполне заурядным. Что касается бытовой техники или мебели, тут покупка превращалась в целое торжественное мероприятие! Помню, как мы купили свой первый цветной телевизор – обалденный «Электрон Ц 380/Д» с восьмью кнопочными каналами и четырьмя ручками-регуляторами. Мечта советского человека. После нашего лампового телевизорчика-трудяги на тощеньких ножках-подставках трудно было не впасть в восторг от более технологичной модели «ящика». Хотелось смотреть и смотреть на важного дядьку-диктора в огромных толстых очках (это был легендарный диктор Игорь Кириллов), слушать и слушать его речи об успешном выполнении и перевыполнении заданий текущей пятилетки, поставленных ЦК КПСС перед трудовым народом. Бред, конечно, вещает Политбюро, зато какой вид, какой звук, какая цветовая гамма! Сказка. Ну да ладно, с телевизором этим. Посмотрели недельку-другую, поохали всласть, да и привыкли. Как будто он всю жизнь у нас в углу на столике стоял. Расскажу лучше про нашу мебельную стенку.

Её приобретение я помню до сих пор. Это было грандиозное событие года! Ссуду на покупку мебели родители оформили в Сбербанке СССР. Других банков тогда просто не было. (Между прочим, при наличии ходатайства от профсоюза и справки с места работы, заём оформлялся под 2% годовых. Если заёмщик в силу разных причин не справлялся с выплатами, ему предоставлялись кредитные каникулы сроком до одного года). Долгие мытарства отца по мебельным базам, бесконечные мелкие взятки и презенты – бутылки «Советского» шампанского, коробки конфет «Птичье молоко», «Стрела», «Курочка Ряба», голубенькие банки с ароматной сливочной сгущёнкой, звонки немногочисленным знакомым, способным хоть как-то помочь в решении вопроса – в ход шли все приёмы борьбы с дефицитом. И вот, наконец, свершилось! Наступил день, когда к нашему подъезду прибыл заветный мебельный контейнер. Тащили мы эту стенку к себе на этажи всем подъездом. Мы со Славуней волокли пакеты с болтами и саморезами, мама с соседями грузила упаковочные листы картона. Отец, изрядно вспотевший и уставший, но жутко довольный, помогал нанятым за два червонца (каждому!) грузчикам поднимать основную конструкцию.

Широко расположившись в зале, заграничная мебельная стенка сияла добротностью и шиком: два книжных шкафа, один бельевой отдел, встроенный бар с подсветкой (с ума сойти, фирма́!), мощный верхний ряд антресолей. Люкс! Стенка дышала роскошью неведомой заграничной жизни. Для нас же со Славуней праздник оказался двойным. Новая мебель, это, конечно, здорово. Но пусть ей в полной мере взрослые порадуются. А нам, детворе, помимо мебели, досталась ещё и картонная тарная упаковка. Вот где чудо! Три огромных короба, с десяток мелких коробочек, листы картона размером два на два метра, упаковочная плёнка, пенопластовые полуметровые брусочки – было из чего возводить сказочные замки, таинственное поместье или усадьбу. А ещё в этих огромных коробках можно было прятаться и играть «в домики». Чем мы и кинулись заниматься с великой детской радостью.

Новый картонный «конструктор» настолько пришёлся нам со Славуней по душе, что отец с мамой, обычно строгие к нашим звонким шалостям, на целую неделю отдали нам в откуп гостиную, чтобы мы вдоволь смогли повозиться внутри этого макулатурного рая. Благо, у сестрички наступили школьные каникулы, и мы сутками напролёт копошились среди бесчисленных кубиков из гофрированного картона и пенопласта.

Но счастье не бывает вечным. Прошла неделя, и даже половинка второй прошла. Родительское терпение лопнуло, и наши нелепые сказочные домики, полностью оккупировавшие гостиную и детскую, строгой папиной рукой превратились в аккуратные стопки картона. Пыхтя и отдуваясь, мы со Славуней отнесли их в близлежащий пункт приёма макулатуры и обменяли на пахнущую типографской краской новенькую подписку Джека Лондона.

***

Праздник закончился, выходные прошли, неумолимо надвигались серые будни. Родителям – на работу, сестричке с утра – в школу. Ну а мне – домоседствовать. Бдеть за хозяйством. Ну, я и бдел. Ох, как же я бдел! Все бы так бдели. И цветы поливал, и подметал на кухне, и чашки после молока и чая вымывал, и своё блюдце после бутерброда тоже драил. (Лишь бы только в детсад не замели). Даже иногда спал в обед, как мама приказывала. Но гулять в свободное от домашних дел время тоже не забывал.

Так-с, чем же сегодня, помимо бдения, таким интересным заняться, а? Квартира исследована, поди не один месяц домохозяйственного стажа, машинки на ковре в детской расставлены, подъёмный кран из кубиков собран, мозаика – тоже. После демонтажа картонных замков, на первый план моего домоседного внимания выходила новенькая мебельная стенка. Благоухая заводским лаком и сияя полировкой, бередила она душу мою неотступно. Ну подскажите, вот что с ней делать, а? Колёс у неё нет, на бечёвочке за собой не потягаешь. Спрятаться в ней тоже не получается – ящики слишком малы. Чему папка с мамулей так радовались? Каков прок от столь дорогой обузы? Непонятно. Разве что собирать и разбирать её, ну, вроде бы как конструктор? Хм… конструктор? Хм… интересная мысль. Интереснейшая!

Сузив круги, я засуетился вокруг шкафа, словно прожорливый полосатый кот у блюдца с деревенской сметанкой. И так примерюсь, и сяк пристроюсь. И боком подойду, и табуретку подставлю, залезу, в антресоли любопытный нос засуну. И хочется, и колется. Громадный полированный конструктор, конечно же, прельщал. Инструмент отцовский известно где лежит. В металлическом ящике, в прихожей. Отвёртки там всякие, ключи, рулетки. Болтики торчат внутри мебели, гаечки – все видны. Как их крутить, я тоже знаю. Не двухлетний юнец всё-таки. Пять с гаком. Да только вот проблема: где затаился отцовский ремень, широкий такой, солдатский, рыжий, с увесистой жёлтой бляхой, я тоже знал. Страшно.