Михаил Бейлькин - Секс в кино и литературе

Михаил Бейлькин

Секс в кино и литературе

Вступление

Прочесть хорошую книгу, посмотреть отличный фильм, а потом, не торопясь и вникая во все тонкости, поговорить о них — большая радость для книголюбов и любителей кино. Участие сексолога придаёт такому разговору психотерапевтический характер, наделяя его профилактическим и даже лечебным эффектом. Удовольствие дополняется пользой.

Несколько лет назад с моим участием записали телепередачу, посвящённую фильму Андрея Тарковского «Солярис». Накануне её выхода в эфир в Челябинск приехала знакомая журналистка, работающая на московском телевидении. Её заслуженно считают знатоком мирового кинематографа и, в особенности, творчества Тарковского. «Уж её-то предстоящая передача заинтересует наверняка!» — решил я. Однако известие о ней было встречено с обескуражившей сдержанностью:

— Как странно, что вы надумали искать в «Солярисе» сексуальные проблемы! — пропела журналистка в телефон. — Конечно же, в фильме нашлось место и для них, но не это главное. Тарковский выше секса, он — прежде всего философ. — В тоне моей собеседницы угадывалась снобистская уверенность в том, что я взялся не за своё дело. — Впрочем, — продолжала она, — у священника Александра Меня была публикация с богословской трактовкой «Соляриса». Почему бы, в конце концов, и сексологам не проявить свой интерес к этому шедевру кино?! Что ж, спасибо за приглашение. Я посмотрю вашу работу.

После передачи голос знакомой заметно потеплел. Она нашла анализ фильма интересным и попросила видеозапись для повторного просмотра. То, что последовало за этим, стало полной неожиданностью: она обратилась ко мне за врачебной помощью, посвятив в нешуточные сложности своей половой жизни.

Её прежнее асексуальное восприятие фильма было явлением далеко не случайным: годами из сознания моей знакомой вытеснялось всё, что могло бы напомнить ей о неполадках в психосексуальной сфере. Телевизионная передача, обнажив эротическую подоплёку «Соляриса», сыграла для неё роль магического ключа. Психологическое сопротивление было преодолено, и она осознала необходимость своего лечения.

Свойствами ключа и одновременно зеркала сексолог наделяет даже порнографию, которой сейчас наводнён Интернет. Профессиональный анализ, сделанный врачом, нейтрализует её эмоционально, лишая способности вызывать эротическое возбуждение. Зато при этом стимулируются другие интересы, включая исследовательский. Читатели обнаруживают, что фантазии автора порнотекстов имеют невротическую природу. Главное же — проясняется подоплёка воздействия порнографии на них самих. В процессе такого узнавания представители сексуального большинства часто убеждаются в незрелости своей половой психологии. Её признаки — эгоизм и агрессивность, склонность к промискуитету, неспособность любить. Всё это приводит к развитию половых расстройств. Геи же могут распознать собственную интернализованную (усвоенную извне) гомофобию. Суть её в том, что человек, уверенный в том, что он гордится своей сексуальной нестандартностью, на деле неосознанно презирает и себя, и себе подобных. Этот невроз тормозит психосексуальное созревание гомосексуалов (вне зависимости от их возраста), обрекает их на нелепые и навязчивые формы полового поведения, на частую и беспорядочную смену партнёров.

Что мешает любить? Этот вопрос ставит в тупик многих. Все хотят любить и быть любимыми. Люди обычно не сомневаются в том, что уж они-то вполне достигли психосексуальной зрелости и потому счастье большого взаимного чувства придёт к ним с минуты на минуту. Дело лишь в удачном стечении обстоятельств. Любовь, по их мнению, — лотерея. Всё зависит от встречи с человеком, самой судьбой предназначенным для каждого из них. Пушкинская Татьяна уверяет Онегина:

Вся жизнь моя была залогомСвиданья верного с тобой;Я знаю, ты мне послан Богом…

В таком подходе, казалось бы, есть определённый резон; ведь способность к любви — врождённое качество человека, продукт бесконечно долгой эволюции вида Homo sapiens. Хотя отношения Татьяны Лариной с её избранником сложились несчастливо, она-то полюбила его по-настоящему. Но беда в том, что, в отличие от неё, самое человечное чувство — любовь — многим попросту недоступно. Их врождённая способность так и не реализуется на протяжении всей жизни. Радужные ожидания любви сменяются скептицизмом и даже отчаяньем. Подобно героине стихов Шарля Бодлера, люди с горечью начинают думать, что в нынешнем «продажном мире» настоящее чувство невозможно:

И нет совсем любви! Есть звук красивый, слово!Есть бессердечия гранит!

Дело, однако, не только и не столько в ущербности всего мира, сколько в них самих.

Вопрос о том, какие механизмы блокируют врождённую способность любить и как им можно противостоять — сквозная тема книги, объединяющая все главы воедино. Анализ фильмов и литературных произведений (включая фантастику) проводится, прежде всего, с этой целью. Что же касается читателей, то, подобно моей знакомой, посмотревшей передачу о Тарковском, многие из них по мере чтения обнаружат у себя психосексуальные неполадки. Но одновременно они получат и реальную помощь в их преодолении.

Вторая тема, не уступающая по важности первой и тесно переплетающаяся с ней, — сексуальные девиации и половые извращения.

В книге обсуждаются такие беды, как педофилия и садомазохизм. Это тем более необходимо, поскольку люди, страдающие парафилиями (половыми извращениями), боятся встреч с сексологом и избегают их. Между тем, именно они нуждаются во врачебной консультации, хотя бы заочно с помощью книги или Интернета, в первую очередь.

Подобающее место в книге отводится печалям и радостям людей нетрадиционной сексуальной ориентации. Запреты прежних времён делали недоступными для российских читателей и зрителей шедевры литературы и кинематографа, посвящённые этой теме. Между тем, Запад в середине ХХ века пережил пору сексуальной оттепели. Многие деятели искусства с необычайной искренностью открыли миру свои сокровенные тайны. Кто-то считает их признания важными и ценными как для отдельных людей, так и для общества в целом. Кто-то, напротив, видит в них призыв к разврату, попытку «моральных уродов и извращенцев» обелить себя в глазах «нормальных» обывателей.

Возникает почти библейский вопрос: «Что есть истинная норма в сексе?»

Ссылки на естественность или неестественность тех или иных форм полового поведения обычно не выдерживают критики. Если, скажем, однополая активность наблюдается почти у всех видов животных, то можно ли говорить о её неестественности у человека? Неубедительно и мнение А. М. Свядоща (1974), считавшего критерием нормы в половых взаимоотношениях людей фактор размножения.

«Понятие сексуального поведения, укладывающегося в границы нормы, является более широким, чем понятие типичного сексуального поведения», —

предупреждает знаменитый польский сексолог Казимеж Имелинский (1986).

В качестве критерия нормы логичнее принять всё ту же человеческую способность любить, неизвестную в животном мире. Атрибутами любви, то есть качествами, присущими лишь ей, являются избирательность и альтруизм. Именно они лежат в основе половой доминанты влюблённого: он испытывает радость, поступаясь собственными интересами ради любимого человека, затмевающего в его глазах все иные возможные объекты влечения.

Такой подход позволяет провести чёткую грань между девиацией(латинское de — «от» и via — «дорога») как отклонением от стандартного типаполового влечения и поведения, и половыми извращениями — перверсиями или парафилиями (греческое para — «около, рядом» и philia — «любовь, влечение»). Лицам с девиациями, например, гомосексуалам, если они не отягощены невротическим развитием, любовь доступна. Тем же, кто страдает парафилией, — нет. В быту их иногда именуют «сексуальными маньяками». Такому субъекту присуща труднопреодолимая тяга к нелепым или преступным сексуальным эксцессам, ущемляющим достоинство людей, а нередко угрожающим их здоровью и жизни; чувство дискомфорта вне подготовки и реализации подобных эксцессов; их повторяемость, серийность. Забегая вперёд, скажем, что грань между девиациями и перверсиями не абсолютна: порой возможно своеобразное «озлакочествление» девиации, осложнённой невротическим развитием, её переход в парафилию.

Психологический анализ произведений, посвящённых нестандартному сексу, всегда вызывал живой интерес у любителей литературы и искусства. Разговор о девиациях обычно порождает вопрос, не являются ли они той творческой силой, что движет художником? Если да, то этично ли касаться подобных тем? С одной стороны, анализ половых отклонений того или иного гения — часто самый надёжный ключ к пониманию глубин его творчества. Вместе с тем, непозволительно «заглядывать в постель» к человеку, который не желает обсуждать свои интимные чувства с посторонними. Со временем, однако, многое утратило покров тайны, став общеизвестным фактом. Кое-кто из знаменитостей, не слишком афишируя свою принадлежность к сексуальному меньшинству, не очень-то её и скрывал, считая её важной составной частью своего внутреннего мира. В каждом случае уместен свой подход; о чём-то можно говорить открыто, а иные сюжеты обсуждению не подлежат. Во всяком случае, интимная жизнь писателей и режиссёров — не главная тема книги. Гораздо важнее их мысли о проблемах и чувствах людей, любящих иначе, чем это свойственно большинству.