Олег Меньшиков - Лындина Эльга Страница 21

А пока... Пока роль Гани Иволгина открыла новое для сцены яркое имя. Заканчивается срок армейской службы сержанта О. Е. Меньшикова. Он покидает Центральный театр Советской Армии, но не возвращается в Малый. Меньшиков получил приглашение вступить в труппу Театра имени Ермоловой.

В 1985 году - первом году перестройки - главным режиссером этого театра был назначен Валерий Фокин, фигура весьма заметная в театральном процессе последнего десятилетия. Ему минуло сорок лет. Пятнадцать из них он, выпускник театрального училища имени Щепкина, ставил в основном спектакли в "Современнике", причем многие имели звучный резонанс. Ставил пьесы Вампилова, Рощина, инсценировку по повести Бориса Васильева "Не стреляйте в белых лебедей". Его любимые авторы - Достоевский и Гоголь. Он работает в польских театрах, на телевидении идет спектакль "Иван Федорович Шпонька и его тетушка". В постановках Фокина заняты Марина Неелова, Олег Табаков, Нина Дорошина, Константин Райкин.

Работам его присущи жесткая выразительность, любовь к метафоре, объективная острота взгляда. Он любит определенных артистов и умеет с ними контактировать, проявляя при этом убежденную властность - такова миссия режиссера, его убежденная позиция.

И вот Валерий Фокин приходит в московский театр, живущий тихой, скучноватой текучкой. Удобно расположенный в самом центре Москвы, Театр имени Ермоловой до войны был создан Николаем Хмелевым и Андреем Лобановым. "Реалистичность, одухотворенная поэзией" - так определил путь своего детища Лобанов. Но все это уже оставалось в далеком прошлом. Ермоловцы жили словно на втором плане, в тени театров-колоссов. Не было здесь ни шумных взлетов, ни резких падений. Не было спектаклей, освещенных мужественной правдивостью исканий Анатолия Эфроса или трагической мудростью Георгия Товстоногова.

У Театра имени Ермоловой был свой зритель - доброжелательный, ищущий в спектаклях забвения от осточертевших житейских забот и дел, жаждущий встречи с симпатичными, необременительными историями и героями. Несомненная притерпелость к усредненному, мирному существованию - такой была норма жизни ермоловцев дофокинского периода.

Естественно, приход Валерия Фокина сразу взорвал уютную тишину и мирные будни. Во время гастролей в Донбассе новый главный режиссер четко обозначил свою позицию: "Больше всего меня волнует, чтобы мы все жили честно. Меня волнует правда. Она необходима во всех сферах жизни, и нужно не только говорить об этом, но и добиваться правды. Она должна быть маяком, двигателем, без которого невозможно идти вперед"6.

Первый спектакль Валерия Фокина в Театре имени Ермоловой - "Говори", инсценировка по очеркам Валентина Овечкина "Районные будни". Материал оказался на редкость созвучным происходившему в это время в Советском Союзе. Наступили горячечные, сумбурно-экстатические, голосистые времена. Авторы призывали: "Говори! Говори же!" Герои приказывали: "Сражайся!" Спектакль шумно звал в бой за правду, и зрительный зал левого толка восторженно воссоединялся с персонажами пьесы. Публицистика была в моде.

Постановка "Говори!" посвящалась XXVII съезду партии, тем веяниям и настроениям, которые неустранимо крепли в речах демократов, в их наступательности и требовательности.

Ко времени премьеры в Театре имени Ермоловой появились новые лица.

Вспоминает Валерий Владимирович Фокин:

- Я пришел в Театр имени Ермоловой с мыслью пригласить в эту труппу, в общем, уже сформированную и, признаться, не очень сильную, группу актеров-звезд, которые могли бы укрепить ее. Причем я выстроил эту группу звезд возрастно, из нескольких поколений: Зиновий Гердт, Александр Пашутин, Виктор Павлов, молодые - Татьяна Догилева, Олег Меньшиков и Александр Балуев, который пришел к нам чуть-чуть позже остальных, где-то через полгода. Для меня это было одним из решающих факторов относительно будущего нашего театра.

Меньшиков, конечно, не был к тому времени звездой, которой он стал потом, в 90-е годы. Но его тогда знали, и он заметно выделялся среди своих сверстников.

Раньше я видел его в "Идиоте" и в "Покровских воротах". Было абсолютно очевидно, что он - одаренный человек с особой интересной индивидуальностью, еще далеко не раскрытой во всех ее возможностях. Но это вполне естественно для молодого артиста. Не было ни малейших сомнений в том, что Олега надо пригласить на нашу сцену. Что я и сделал.

Мы начали работать. Я почувствовал его огромный потенциал, объем его таланта.

Первая роль на новой сцене у Меньшикова была маленькая. В спектакле "Говори!" он играл помощника секретаря обкома. Роль маленькая, но, на мой взгляд, очень заметная. Этот секретарь - молодой, прилизанный, шустренький, в вельветовой курточке, этот начинающий партократ уже четко знал, где, когда и что надо делать и что сказать.

...Меньшиков действительно играл в "Говори!" всего только эпизод. Его герой - эскиз, легкий набросок пером в чреде других действующих лиц. Он появлялся и исчезал, намечая не столько, быть может, конкретные контуры данного характера, сколько очень определенное будущее этого парня, молодого опытного чиновника, начавшего весьма уверенно путь наверх.

В то время мы почти не знали американского термина "яппи", им в Соединенных Штатах обозначают молодых преуспевающих людей среднего класса, которые направленно организуют собственную карьеру и благосостояние. Они постепенно укрепляют свою власть над ходом событий, для них вообще не существует чужой боли и чужих бед. Они целиком замкнуты на себе, энергичные, разумные, бойкие ребята, способные прекрасно вписаться в любую социальную ситуацию с выигрышем для себя.

Продолжает Валерий Владимирович Фокин:

- Секретарь в "Говори!" - только начало работы Олега в театре. Дальше мы стали репетировать "Спортивные сцены 81 года" по пьесе Радзинского, и мне было очень важно, чтобы герой Меньшикова, Сергей Лукин, выразил в определенном ракурсе свое поколение. Смятенное... Растерянное... Незнающее, как влить себя в новую жизнь, которая их страшит и отталкивает.

Родители Сережи Лукина - крупная советская номенклатура, богатые люди, сызмала отравившие свое чадо этим богатством, властью, цинизмом. Да самим воздухом, которым мальчик дышал, общаясь с ними. В то же время Сережа существо нежное, ищущее любви, которой он обделен. Неврастеник, забитый всем его прошлым и настоящим.

Такую амплитуду должен был передать Меньшиков. Я учитывал его прекрасные пластические данные, которые отметил еще в "Покровских воротах".

У нас был сильный актерский ансамбль, особенно, когда играли два дуэта: Доронина - Павлов, Догилева - Меньшиков. Думаю, тогда Олег и открылся по-настоящему для театральной Москвы. Именно театральной, в том полном объеме, который сразу обращал на себя внимание. Роль Сережи - его стремительный шаг вперед, высокая отметка на планке.

"Нужно сказать, что роль Олегу сначала совершенно не нравилась,вспоминает Татьяна Догилева, партнерша Меньшикова в "Спортивных сценах 81 года".- Но тогда мы могли положить самолюбие на алтарь театра, и он сыграл ее прекрасно"7.

...Сережа Лукин с первых минут удивлял тех зрителей, которые знали и любили стройного, изящного изысканного даже в его продуманной пластической небрежности артиста Олега Меньшикова. На сцене появлялся сутулящийся, худой парень в потрепанном спортивном костюме. Вытянутые, застиранные штаны, такой же обвисший, болтающийся свитер. Если хорошо всмотреться затравленный взгляд, беспрестанно ищущий, куда бы ему упереться. Или опереться на что-то, но так и не находящий искомого. Иногда так смотрят брошенные хозяевами собаки, надеясь отыскать того, кто их покинул.

Исступленная потребность в любви глубоко и неосознанно скрыта, задавлена, отчасти замаскирована внешней развинченностью, вялостью и страхом, который приходит к Сереже, с кем бы он ни общался. Он словно должен для этого переступить мучительный порог и только потом заговорить, ответить, будь то жена Катя или просто случайный встречный. Ему легче пребывать в общении с самим собой, блуждая в смутных обрывках своих фантазий. Слушать музыку, ощущая упругие, энергичные ритмы джаза и отрешаясь на время от наворота лжи и презрения к себе, существующему за счет этой лжи.