И. Фролов - Григорий Александров Страница 23

Тщательнее всего обстоятельства, помогающие преображению героев, разработаны в «Светлом пути». Главную роль в росте и формировании Тани Морозовой здесь играет секретарь парткома Мария Сергеевна (артистка Е. Тяпкина). Подобно сказочной фее, она наделена волшебным даром преображать людские судьбы. Она «определила» Таню сначала на курсы ликбеза, потом на текстильную фабрику. Она поддержала ткачиху-новатора...

В ночь под Новый год инженер Лебедев после длительного перерыва встретил Таню. Происходит игривый разговор:

«— У вас и в гостинице такие глаза были? — спрашивает Алексей Николаевич.

— Нет. Это мне на фабрике выдали, по списку фабкома.

— На фабрике вам и характер другой дали».

Чувство современности в фильмах Александрова сочетается с простодушием в подаче материала. Новый характер взаимоотношений человека и среды в новой общественной формации он раскрывал убежденно, умело используя для этого музыку, юмор, все выразительные средства кино.

Развернувшееся в стране стахановское движение заставило героиню задуматься над повышением производительности труда в своем деле и проявить инициативу. А когда дирекция фабрики не разрешила ей работать на шестнадцати станках вместо восьми, она не останавливается перед тем, чтобы написать об этом в Совнарком. И если бы не подоспела ответная телеграмма, Таню здорово бы пропесочили за такую самодеятельность, а ее почин заглох бы в зародыше.

И все-таки в первую очередь Таня борется, можно сказать, сама с собой, побеждая собственную неграмотность, приступы неуверенности в себе...

Этот внутренний конфликт усилен музыкальной драматургией. Одна из ведущих лейтмотивных музыкальных тем связывается с картиной летящих в теплые края журавлей. Рисованные птицы завершают комедию, превращаясь в надпись: «Конец». Они же открывают рассказ: в них трансформируются буквы названия фильма. Когда одна из птиц отбилась от стаи, в песне поется:

«За бураном, за туманом

Я пути не различу.

Ой, боюсь, боюсь, отстану,

Ой, боюсь, не долечу...»

Мелодия этой песни лейтмотивом проходит через весь фильм, а слова меняются. Вечером, когда подруги гуляют с парнями, Таня, отказавшись от житейских искушений и соблазнов, штудирует в общежитии какую-то книгу. Обложка книги показывается во весь экран, и мы видим «Спутник начинающего ткача». С улицы доносятся мужские голоса:

«Я гулять с тобой не стану

И встречаться не хочу...»

А Таня, корпящая над учебником, продолжает куплет;

«Ой, боюсь, боюсь, устану,

Ой, боюсь, не доучу...»

Одновременно с зубрежкой теории девушка осваивает ткаческие операции на практике. Она завязывает узлы и петли на всем, что попадается под руку: на нитках, на бахроме скатерти, на шнурках ботинок... И настойчивость приводит к цели: Морозова становится ткачихой.

Перед началом работы на стапятидесяти станках она поет:

«Ой, боюсь, боюсь, устану,

Ой, боюсь, не докручу...»

И уже известная стахановка Татьяна Морозова думает:

«Инженером, может, стану,

Все науки изучу...

Ой, боюсь, боюсь, устану,

Ой, боюсь не долечу...»

Героиня повторяет эти строчки в моменты душевного смятения и физической усталости. Этому лейтмотиву противопоставлен другой, также своеобразным драматургическим рефреном проходящий через весь фильм:

«Сердце бьется, бьется, бьется И добьется своего...»

Перед нами опять не похожая на предыдущие комедия, и опять в ней виден новый Александров. Даже музыка в фильме использована по иному принципу. Две лейтмотивные темы, отражающие две стороны натуры героини, являются драматургическим воплощением внутреннего конфликта в ее душе: волевого, активного начала и слабости — сомнения в своих силах и возможностях, которое временами охватывает девушку. Из столкновения этих лейтмотивов рождается третья музыкальная тема картины — «Марш энтузиастов», написанный И. Дунаевским и Д'Актилем:

«Нам нет преград ни в море, ни на суше,

Нам не страшны ни льды, ни облака...

Пламя души своей, знамя страны своей

Мы пронесем через миры и века!..»

Знаменуя победу активного творческого начала в героине, марш обобщает присущие ей положительные свойства. Энтузиазм он делает неотъемлемым признаком эпохи, а Таню — типичным представителем молодого поколения устремленных в будущее советских людей.

В Советской стране не слепой случай и не добрый волшебник определяют и изменяют судьбу труженика, доказывают авторы, здесь он сам кузнец своего счастья. И если его деяния не в ущерб, а на благо народа и страны, он найдет поддержку со стороны партии и правительства. То есть светлый жизненный путь человека определяется как личными, так и общественными факторами.

— Фильм снимался и готовился к выпуску под названием «Золушка», — рассказывает Григорий Васильевич, — была приготовлена реклама на «Золушку», фабрика выпустила даже спички «Золушка»... Но вот картину посмотрел Сталин. Она ему понравилась, а название он просил изменить. «Золушка» — это французская сказка», — сказал он. Потом Сталин прислал мне список с двенадцатью названиями. Из них я выбрал «Светлый путь». А все связанное с «Золушкой» пришлось переделывать.

Однако в ткани фильма аналогия с волшебной сказкой Шарля Перро подчеркнута многократно.

«В старой сказке говорится

Про волшебные дела:

Жили-были две сестрицы,

Третья Золушка была...

Животрепещущие, сиюминутные проблемы режиссер черпал в газетных передовицах. В Советской стране, доказывал он, как в сказке, исполняются извечные надежды и чаяния человека. Советская действительность даже превосходит сказку!

«Сказка-быль у нас творится,

И становится бледней

Старых сказок небылица

Перед былью наших дней».

В «Светлом пути» Александров продолжил начатое в «Цирке» противопоставление СССР и США, но уже по иным моральным и общественным параметрам. В Америке в большом ходу были истории о личном обогащении. Предприимчивость и хватка превращали чистильщиков сапог и продавцов газет в бизнесменов, ворочающих миллионами. В обществе культивировалось поклонение доллару. Доллар являлся двигателем прогресса, свидетельством достоинств и могущества человека...

Жизнь Советской России 30-х годов выдвинула другие социальные ценности. Главным капиталом здесь становится рабочий-новатор, зараженный творческим отношением к своему делу, а великим утверждающим началом — ударный стахановский труд. Труд укрепляет новую общественную формацию, определяет ее силу и богатство. Труд — источник личного благополучия, мерило человеческих достоинств. Споря с пословицами и поговорками, испокон веков трактовавших работу как неизбежную кабалу, искусство доказывало, что труд в наше время выполняет животворную функцию. Прежде всего он открывает неограниченные творческие возможности. Творческий труд превращает человека в личность, приподнимает над массами, делает героем фильма, «членом правительства», призванным вершить высшие государственные дела.

В процессе работы над книгой я не раз звонил Александрову на «Мосфильм», звонил домой и никак не мог поймать. Каждый раз Любовь Петровна Орлова понимающе посмеивалась. Когда же мне удавалось связаться с Григорием Васильевичем по телефону, он спешил то на заседание общества «СССР — Италия», то в Комитет кинематографии, тона заседание Советского Комитета защиты мира... И все начиналось сначала... Потом Григорий Васильевич назначал день и час встречи, но просил предварительно позвонить. В условленное время я набирал номер, и оказывалось, что у него опять неотложное дело. Когда наконец наша встреча состоялась, он сказал:

— Я выполняю одновременно до двадцати общественных нагрузок. И люблю все это. Чувствуешь себя в центре событий... Познаешь проблемы, которыми живет страна, земной шар... Какие нагрузки? — Я член Советского Комитета защиты мира, член Президиума Союза обществ «Дружба», президент Общества «СССР — Италия», член Комитета по Международным Ленинским премиям, член Большого художественного совета «Мосфильма», художественный руководитель первого творческого объединения киностудии, которое называется «Время»...

Как видим, с временем у Александрова особые отношения, и его огромная загруженность не кажется удивительной. Он понимает обстановку, наделен дипломатическим тактом...

Я поинтересовался, не занимается ли он педагогической деятельностью во ВГИКе?

— Нет. Выпустил только ваш курс. Правда, после ВГИКа я преподавал в Академии общественных наук при ЦК партии. Там у меня занимался Шандор Пап, руководитель венгерской кинематографии2.