Выйти из учительской. Отечественные экранизации детской литературы в контексте кинопроцесса 1968–1985 гг. - Юлия Олеговна Хомякова Страница 37

мир, которому троица тщетно пытается противостоять, – это сплошная пошлость, разврат и беспредел… Поражают изуверской жестокостью то и дело появляющиеся в СМИ сообщения не только о мальчишеских, но и девчоночьих расправах над провинившимися одноклассницами или соперницами: казнимым выбивают зубы, ломают руки, выдирают волосы, уродуют лица. Сказывается привычка к сценам насилия в кино и на малом экране, а также отсутствие морально мотивированного массового спорта, сведённого к «бодибилдингу», «фитнесу» и прочей бессмысленной накачке мускулов. Но не будет натяжкой диагностировать проникновение в детско-подростковые отношения чисто взрослых коллизий: родители являются объектами и субъектами насилия, агрессии, беспощадной конкуренции в «рыночном» обществе, к жизни в котором они готовят своих детей. Что же, дети вырастают именно такими, как и их родители, и даже идут дальше – на то они и потомки! Не случайно в финале единственная не сломленная и не отступившая от своих принципов героиня Катя, чья финальная реплика дала название картине, – одиночка, как когда-то Лена Бессольцева. И у нынешних зрителей её одиночество уже не вызывает удивления. Финальное объяснение Кати с родителями происходит в день, когда семья похоронила бабушку, но на её похороны никто не пришёл: взрослые люди ещё более разобщены, чем их дети, и так же мало значения придают традиционным обычаям и прочим признакам исторической цивилизации. Потому и внучка опоздала к щедро накрытому поминальному столу, и отец на полном основании наказывает дочь простой, хотя уже не эффективной поркой.

Валерия Гай Германика – одна из весьма немногих в российском постсоветском кино, кто продолжил традицию школьного фильма. То, каким стало это «продолжение и развитие», по-своему выражает положение как кино для подрастающего поколения, так и вообще детства и юношества в начале XXI в. Поэтому стоит остановиться и на следующем опусе Валерии Гай Германики – телесериале «Школа», снятом по заказу Первого канала. Это был первый после перестройки пример общественного обсуждения школьного фильма, в котором класс, лишённый крепкого руководителя, быстро превращается в нечто похожее на шайку несовершеннолетних правонарушителей – метафора современного общества, вполне в традиции школьного фильма. Что характерно – обсуждали не то, как показана современная школа, а то, как сделан фильм. В дискуссии о сериале «Школа» на страницах журнала «Кинопроцесс» № 7 за 2010 г. профессионалы кино попытались рассматривать эту «Санта-Барбару для старшеклассников» с точки зрения традиций классического реализма русского искусства: «…примеры типа “Школы”, где интересно смотреть на происходящее, как на зверинец», – обобщает эту точку зрения Юрий Коротков. «Сериал “Школа” – это талантливые подробности, прекрасные детали, <…> но ребята не поставлены в ситуацию драматического выбора. Я не понимаю – хорошие это люди или плохие. <…> “Школа” – это очень хорошо сделанная экспозиция, кино там не начиналось!» – считает Юрий Грымов. Виталий Манский выразился дипломатично: «“Школа” – настоящий гимн продюсерам. Очень точный продюсерский проект. <…> без Леры этот проект мог бы существовать, а без Эрнста нет». Удивительно, как пошлеет всё кинематографическое, к чему прикасается Константин Эрнст, который убедительно доказал, что режиссёр, дебютировавший на самом престижном международном кинофестивале, – это звено, без которого легко представить современный продюсерский проект, т. к. автор замысла – вообще не режиссёр и не сценарист. Актриса Ольга Прокофьева выразила самую распространённую в обществе точку зрения: «Сериал показывает, какие же мы уроды. <…> Это даже не кино. Так мы нацию унижаем. Нас в мире недопонимают, не очень любят и считают нас такими, какими мы сами себя показываем». Сериал «Школа», который, таким образом, дал толчок к публичным дискуссиям об имидже молодёжи (сиречь энтропии народа), после возмущённых требований родителей, педагогов и депутатов был снят с эфира. «Парадоксальная ситуация: фильм рассказывает о старшеклассниках, но им-то как раз смотреть его и не рекомендовалось. <…> дяди и тёти, которые делают фильмы, и которые решают, как их правильно выпускать – это люди с разных планет», – заметил – в том же номере «Кинопроцесса» (с. 7) Вячеслав Шмыров. После этой телевизионной инициации Валерия Гай Германика получила заказ на следующую женскую социальную теледраму «Краткий курс счастливой жизни» и со временем вернулась в артхаус.

«Не восстановить ли пионеров и комсомол?» – то и дело вопрошают современные родители, бабушки и дедушки. Извольте: скаутское движение было официально разрешено ещё в 1990 г. Единой скаутской организации в России сейчас нет, численность скаутов – более 30 000 человек. Среди крупнейших организаций: Организация российских юных разведчиков, Национальная организация российских скаутов-разведчиков, Русский союз скаутов, Российская ассоциация девочек-скаутов, Братство православных следопытов. Потребность в молодёжных организациях ощущается во всём мире. Скаутинг имеет более 38 миллионов членов в 217 странах и территориях, объединённых во Всемирную организацию скаутского движения. Скаутская эмблема – лилия (трилистник), она используется 16 миллионами скаутов во многих странах мира. Три конца лилии (как fleur de lys – лилии французских королей!) представляют три элемента скаутской клятвы: долг перед собой, перед ближними, перед Богом. На российских трилистниках иногда встречается Святой Георгий, покровитель русских скаутов. Под патронатом КПРФ воссоздаётся пионерская организация, возобновлён выход газеты «Пионерская правда». Свои молодёжные объединения организуют правительственные и религиозные организации, армия, казаки. Но всё теперь – добровольно.

Современная детско-юношеская художественная литература уже потихоньку отреагировала на этот запрос. Зная, что поиски положительного героя во взрослой литературе давно прекратились, но детская литература без положительного героя немыслима, за дело взялась петербургская писательница Екатерина Мурашова. В её повести «Гвардия тревоги» использована тематика гайдаровского «Тимура и его команды»: главный герой Дима вступает в организацию подростков под названием «Гвардия тревоги», которая оказывает помощь всем людям, оказавшимся в беде. По своему принципу «Гвардия тревоги» похожа на тимуровцев (у ребят на одежде – значки с буквами AG – Alarm Guard), во главе её стоит инвалид-колясочник, компьютерный гений Роберт Луговой по прозвищу Берт. Исследователь из США Лариса Рудова считает, что в нынешнем обществе существует бо́льшая толерантность к инаковости, и детскую литературу эта тенденция тоже не обошла стороной. В «Гвардии тревоги» – новый тип героической маскулинности: интеллигентный маргинал. Коллективистская модель предстаёт как путь спасения. И действительно, в постсоветском обществе человек не может рассчитывать на помощь кого-либо, кроме своих друзей или родных. Чувствуется огромная жажда патернализма, который даёт право получать помощь от государства без обязанности помогать другим. «Гвардия тревоги» – по сути дела, общественная организация, выражающая протест против общества потребления и циничной логики государства. В финале тяжело больной Берт умирает, и Дима продолжает его дело – войну против социального зла[107]. Повесть А. Гайдара «Тимур и его команда» была экранизирована дважды – в 1940 г. (реж. Александр Разумный) и в 1976 г. (реж. Александр Бланк и Сергей Линков). Вполне вероятно, что и