Сонбаньён-ян (СИ) - "Кдав" Страница 10

Аньёнъ. – Встаёт он. – Я адвокат высшей категории Пак Мэн Хо. Договор со мной, на оказание юридических услуг, подписала ваша мама Пак Дже Мин, как единственный опекун несовершеннолетней дочери. Я буду оказывать полный комплекс юридических услуг, до Вашего полного освобождения. – открывает дипломат, достаёт документы и паспорт. Передаёт мне. – Ознакомьтесь, пожалуйста.

Внимательно читаю. Все реквизиты адвоката указаны: Имя, фамилия совпадает, состоит в адвокатской палате, адвокатский кабинет такой-то, номер в реестре, адрес место положения. Услуги оказываются с сегодняшнего дня и до победного конца. Стоимость десять миллионов вон. Чек от имени мамы на пять миллионов. Остальное по завершению дела, независимо от результата. На госпошлины, экспертизы и прочие доп. расходы будет выставляться счёт. Приложен перечень моих документов. Вроде всё нормально. Я конечно не великий знаток юриспруденции, но уже всяких разных договоров наизучался, работая в FAN.

– Ни чего что бы зацепило взгляд и вызвало отторжениё я не заметила. – Сообщаю я. И спрашиваю. – Чем сейчас займёмся?

Адвокат забирает договор. – У меня два экземпляра договора. Один мой и один для суда. Ещё один экземпляр у вашей мамы. – Поясняет он. – Сейчас я расскажу как вижу ход дела, а затем буду задавать Вам разные вопросы, которые мне дадут прояснить некоторые неясности в деле.

– Я уже написал апелляцию и направил её в Высший Военный Суд. Рассмотрение дела будет назначено дней через пятнадцать. Так же направил запрос в суд, который осудил Вас. Я запросил материалы следствия, приговор и мотивационную часть приговора. В течение десяти дней, по закону, они обязаны заверенные копии всех документов передать мне. – Начал он.

– Теперь я Вам объясню, какие доводы я буду приводить. – Достал и включил планшет. Во первых, Вас не имели права мобилизовать. Приказ о мобилизации был оформлен с нарушением закона о мобилизации и Вы, на вполне законных основаниях, могли от мобилизации отказаться.

– Как незаконный? – Вытаращил я глаза. – То есть и генерал, и директор FAN, Сан Хён, меня нагло обманули?

– Совершенно верно. Согласно закону о мобилизации, мобилизация проводится только в случае введения военного положения. У нас же, военное положение не вводилось. Мы находимся в состоянии перемирия и страна живёт обычной жизнью. Военное положение вводится приказом главнокомандуещего, а у нас это президент. Приказ о мобилизации тоже подписывает он. В приказе указывается кого и в каком количестве необходимо мобилизовать и в какие части их направить. И самое интересное. Мобилизовать можно только резервистов, медицинский персонал и связистов. И то только тех, кто является военнообязанными и уже приняли присягу. Те же, кто не служил в армии, идут по призыву, при этом они должны быть совершеннолетними и иметь возраст от двадцати до тридцати лет. Проходят курс молодого бойца, принимают присягу, затем учатся воинской специальности. Практически все те, кто старше тридцати, уже отслужили и находятся в резерве или служат в настоящий момент. Резервистов у нас, четыре с половиной миллиона! И, как вишенка на торте: В Республике Корея, женщины служат только добровольно, и только в офицерском звании, и только совершеннолетние. Кроме того, присягу могут принимать только совершеннолетние, полностью дееспособные граждане. В ином случае присяга не считается действительной. То есть, то что Вы приняли присягу, это ни о чем. Таким образом, всё, что происходило с Вами в армии, от момента мобилизации и до суда, считается незаконным. Судить Вас за дезертирство, просто не имели права. Такое ощущение, что судьям первой инстанции Военного Суда отдали приказ, Вас посадить. – Улыбаясь, с довольным видом, смотрит на меня.

Я поражён, я раздавлен, я удручён. Ощущения такие, как будто меня шарахнули по башке пыльным мешком. Причём не один раз. Оказывается всех можно было послать, далеко и на долго. Развели как лоха. Закомпостировали мозги фоткой с Ай Ю, а она-то давно совершеннолетняя. Поэтому всё законно. В полиции служит довольно много женщин, а в армии мало. Несопоставимые нагрузки. Ведь попадалось же, что несовершеннолетний не может служить в полиции, а могут быть только добровольными помощниками. За маньяка меня и наградили медалью, как добровольного помощника полиции. И в документах это было указано.

– Тааак, спокойствие, только спокойствие. – Как говорил незабвенный Карлсон. Ну, давай, приходи в себя. Шевели мозгами. Шевели, блин. – Что всё это значит? Многое становится понятным. Видимо, судьи получили приказ об моей обязательной посадке, иначе быть просто не может. То что меня здесь, в тюрьме обхаживают из верхов администрации президента, как мне сообщила начальница тюрьмы, говорит только об одном, в этом деле торчат уши президентши с подружкой. Ну держитесь, суки. Я хорошо помню, сколько, от кого и когда вы брали взятки. Сколько государственных денег было проведено через фонд Mir. Не зря, ох не зря я в том мире, внимательно перечитал всю информацию по этому делу, на корейском языке. А уж с моей фотографической памятью, всё вытащу. Тогда я многого в текстах не понял. Слаб был в корейском. Зато, сейчас вот он текст, перед глазами. Всё-всё будет выложено в сети, как только выйду отсюда. Такую подлость прощать нельзя. Только надо бы это сделать анонимно, хватит уже подставлять себя и свою семью.

Немного успокоившись, поднимаю глаза на адвоката.

– То что меня по наглому засудили, нарушив закон, я уже поняла. Какие шансы на выигрыш дела?

– Шансы практически стопроцентные. Нарушено несколько законов и огромное количество статей в них. Есть одно небольшое но, если в Высший Военный Суд поступит приказ, требующий, подтвердить приговор Военного Суда первой инстанции, то придётся обращаться в Верховный Суд. Он ни кому не подчиняется. Даже президенту. Тогда Ваше освобождение отложится дней на двадцать, тридцать. Если дойдёт до этого, я буду ходатайствовать, о признании судей Военных Судов некомпетентными. В случае признания их некомпетентными, они лишатся работы и права на профессию. Их дипломы аннулируются. Юристами они, после этого, работать уже не смогут. Я в Высшем Военном Суде знаю судью, к которому направлена наша апелляция. И он же будет рассматривать наше дело. Я его предупрежу о последствиях. Надеюсь он поступит разумно. – Адвокат замолчал.

– А что за вопросы вы мне хотели задать? – Интересуюсь я.

– В основном по ходу ведения следствия, заседания суда и возможно, какие-то вопросы появятся по ходу беседы. – Отвечает он. – Например, как несовершеннолетней, Вам должны были предоставить адвоката, либо бесплатно, от ювенальной юстиции, либо Вы могли, через опекуна, заключить договор с платным адвокатом. Вам предоставили такую возможность?

– Я, сразу же, во время вызова к следователю, потребовала допустить ко мне адвоката. Мне отказали в его предоставлении, заявив, что защитник предоставляется только после предъявления обвинения. А так как я в армии, то и защитника мне назначат военного Тогда, я отказалась отвечать на вопросы без защитника. – Вспоминаю я. – Это было двадцать шестого декабря. В следующий раз, меня сопроводили к следователю двадцать восьмого декабря. Мне предъявили обвинение по статье номер 30 пункт второй. Самовольное оставление воинской части во время введения военного положения в стране или регионе. В пункте два, было сказано, что за это мне полагается пять лет каторги. После предъявления обвинения, следователь, сообщил мне, что я могу себе потребовать защитника, я потребовала. Мне пообещали, предоставить защитника не позднее чем через двое суток после предъявления обвинения. – Я задумался, вспоминая что было потом.

– Статья тридцать, пункт два была применена не правомочно. Приказом главнокомандующего Республики Кореи, а именно президентом Пак Гын Хе, вооружённые силы страны были приведены в режим повышенной боеготовности. Военное положение не вводилось, следовательно, у Вас не возникла необходимость следовать к месту постоянной дислокации. В этом случае Вас могли вызвать в часть из командировки только приказом, под роспись. – Старается меня подбодрить адвокат.