Mummica - Лучше поздно Страница 12

Как всегда, при мысли о Снейпе настроение стало отвратительным. Я без всякого аппетита сжевал тосты и яичницу с беконом и, бросив взгляд на часы - до первой пары двадцать минут, ублюдок вполне успеет поесть, если поторопится - снова вошел в спальню и увидел, что он так и сидит в кресле, только теперь в странной, нетипичной для себя позе - сгорбившись и опустив голову на руки.

Ни на приказ подняться, ни на раздраженный окрик он не отреагировал, и поднял голову только тогда, когда я, подойдя к креслу вплотную, резко тряхнул его за плечо. Похоже, он только теперь меня услышал. А когда я увидел его лицо, по спине невольно побежали мурашки - я помнил слова Блэкстона о самоубийстве, а это лицо - точнее, посмертная маска с пустыми мертвыми глазами - было лицом человека, готового в любой момент покончить с собой. Впрочем, уже в следующую секунду это вгоняющее в дрожь выражение быстро, как меняется изображение на переводной картинке, сменилось привычной брезгливой иронией. Ну и плевать, будто мне есть до нее дело.

Разумеется, за пятнадцать минут до урока наручники на него надевать не имело смысла - и я этого не сделал, тем более что отек за ночь почти не спал. От завтрака он отказался, выпил только сок, неуклюже держа стакан двумя руками, как пьют очень маленькие дети. Наверное, он и есть не стал потому, что распухшие пальцы не справились бы с вилкой. Это выглядело бы смешно, не будь это Снейп - и, похоже, собственная неловкость унизила его сильнее, чем вчерашний душ, если судить по залившему лицо кирпичному румянцу. А когда я сухо заметил, что, если дальше так пойдет, кормить его придется насильно, он бросил на меня такой взгляд, что два года назад - когда я еще боялся его - я всерьез испугался бы за собственную жизнь.

И что теперь, мне ждать, когда он заморит себя голодом, ублюдок несчастный?! На обеде я точно бы привел свою угрозу в исполнение, если бы за несколько пар он не разработал руки настолько, что смог все-таки пользоваться столовыми приборами. Но съел все равно ничтожно мало, сообщив, глядя в пространство, что не голоден.

Ха. Не голоден. То-то выглядит как изображение узника фашистского концлагеря в магловском учебнике - видел как-то у Дадли. Ну и черт с ним, грохнется на уроке в обморок - откачивать не буду, Энервейт - и вперед, на допросы.

- Тяжело было на уроках? - Макгонагалл сочувственно заглядывает в глаза, подливая чаю. Я отрицательно качаю головой, с удивлением понимая, что почти искренен. В самом деле, уроки прошли на удивление гладко, если не считать инцидента на первом занятии - конечно же, с гриффиндорцами.

Это были пятикурсники, которых я почти не помнил. Когда мы вошли в кабинет - Снейп на шаг впереди, следом я с палочкой наизготовку - класс, дружно выдохнув, замер на несколько секунд - ровно до того момента, как я занял пустующую парту у стены, а Снейп опустился на учительский стул, - и тишина мгновенно взорвалась негодующими криками.

- Он что, будет нас учить?! Он же преступник!

- Мы не хотим с ним заниматься!

- Ребята, давайте устроим ему бойкот - Гарри, ты же нас поддержишь?

- И ничего он нам не сделает - ему даже баллы снимать запрещено!

Откинувшись на жесткую спинку ученической скамьи, я с интересом наблюдал за происходящим. Помогать ему я, разумеется, не собирался - было просто любопытно, как он справится и справится ли вообще. Глядишь, если урока не получится, а там и следующего, авроры передумают и избавят школу от Снейпа, а меня - от этого задания, будь оно неладно.

Но Снейп какое-то время ничего не предпринимал - просто, склонив голову, прислушивался к возмущенным выкрикам. А потом, поднявшись и скрестив на груди руки так, что распухшие пальцы спрятались в складках мантии, обвел класс своим фирменным тяжелым взглядом, в котором было столько усталого презрения, что даже самые яростные крикуны смущенно примолкли.

Впрочем, через полминуты светловолосый крепыш на второй парте, вскочив так резко, что чуть не опрокинул котел, отчаянно выпалил:

- И не смотрите на нас так! Мы вас больше не боимся!

- О да, конечно, вы не боитесь, - проговорил Снейп негромко, но так, что мгновенно наступившая тишина сделалась абсолютной. - Вы ведь все здесь смельчаки, правда? Так легко и приятно проявлять храбрость, когда перед вами мерзкий преступник, которому запрещено снимать баллы, который почти не владеет палочкой и от которого вас в любой момент готов защитить спаситель магического мира, - иронический поклон в мою сторону. - Это, должно быть, очень по-гриффиндорски - вести себя по-хамски, зная, что вам ничего за это не будет - так, мистер Макмиллан? - пристальный взгляд в упор на светловолосого крикуна и тот, не выдержав, опустил глаза и пробормотал:

- Извините.

- Кто-то еще желает проявить чудеса храбрости? - Снейп вновь пристально оглядел класс, и я заметил, что многие отводят взгляд и, торопливо пробормотав что-то похожее на извинение, достают учебники.

Поразительно, но ему удалось справиться с ситуацией - и на этом, и на других уроках. Что-то похожее, хотя, может, и не столь бурное, происходило на каждом - и на каждом его способ действовал безотказно: никому не хотелось чувствовать себя мерзавцем. Правда, многие, ища поддержки, пытались поймать мой взгляд - но я упорно смотрел только на Снейпа, продолжая держать его под прицелом палочки.

Помогать ему я не собирался - но и мешать тоже. Он сволочь, но он прав - дети не должны опускаться до скотства. Пусть лучше почувствуют жалость к преступнику, чем ощутят соблазн унизить того, кто и так унижен, - хорошо, что они не знают, до какой степени. Пусть учатся быть великодушными - даже с теми, кто этого не заслуживает.

На последней паре я и сам пожалел бы его, если б мог испытывать к нему что-то подобное. Выглядел он в точности как оживший призрак, и в глазах у первокурсников-пуффендуйцев определенно было больше жалости, чем страха. Раза два я даже готов был прервать занятие - ни к чему детям видеть, как учитель, даже вот такой, теряет сознание посреди урока. Но он как-то продержался и даже смог довольно внятно продиктовать домашнее задание - правда, это было последним, на что его хватило, и в комнаты мне пришлось его левитировать. В своем углу он рухнул на пол безжизненным комом - и пролежал так до шести. Наручники я на него опять одевать не стал, понимая, что снова сознательно нарушаю инструкцию, и, разумеется, хорошего настроения это не прибавило.

Но в целом все прошло сносно. И отвратительней дня в моей жизни еще не было. Потому что этот мерзавец вел себя совсем не так, как я от него ожидал.

Я всегда считал, что занятия для него - прежде всего повод безнаказанно поливать нас сарказмом, а сам процесс обучения по определению вторичен. Но на сегодняшних уроках он и правда пытался… учить. Вопреки собственной слабости и негнущимся пальцам, вопреки почти осязаемой ненависти школьников он объяснял, показывал, комментировал - и эти комментарии были… уместны. И даже вполовину не настолько язвительны, как я запомнил.

Неужели все дело только в том, что я впервые посмотрел на все это со стороны?! И на наших занятиях он тоже пытался что-то вдолбить в нас, а не издевался, как мы привыкли считать?

Но самым неприятным сегодня оказались даже не уроки, а те часы, которые я провел в подземельях в вынужденном безделье до того, как отправить его в Министерство. В спальню я не заходил - да и что мне было там делать, смотреть, как он скорчился в своем углу, глядя перед собой пустыми глазами? В гостиной тоже долго не смог высидеть - книг у Слизнорта было довольно много, но трактаты по зельеварению я не стал бы читать даже на необитаемом острове. Томясь от ничегонеделания, я заглянул в лабораторию. Хаос, царящий на бесконечных полках, наводил тоску. Может, попробовать как-то разгрести этот бедлам?.. Но тут в гостиной истошно зазвонил заведенный мной магловский будильник - единственная вещь, которую я оставил у себя в память о Дурслях - и я поплелся в спальню поднимать Снейпа. Взмахом палочки - со своими негнущимися пальцами он опять возился бы полчаса - переодел его в старую мантию, защелкнул наручники и отправил в аврорат через камин - о пути туда в инструкциях ничего не говорилось. И сейчас сижу у Макгонагалл, ожидая, когда смогу его забрать.

Языки пламени в камине меняют цвет, становясь зеленоватыми - и через решетку в комнату заглядывает возбужденная физиономия Билли Джоэла - того самого молоденького аврора, позвавшего меня вчера к Блэкстону.

- Здравствуйте, профессор, - улыбаясь, кивает он Макгонагалл и оборачивается ко мне: - А, Гарри, и ты уже здесь? Пошли, заберешь своего красавчика!

Я благодарю директора за чай, вздохнув, отодвигаю стул и делаю шаг к камину - голова Джоэла уже исчезла в пламени. Заношу ногу, чтобы переступить через решетку - и слышу негромкий голос Макгонагалл:

- Гарри, когда ты вернешься с ним, меня в кабинете не будет. Не хочу видеть его чаще, чем это необходимо.