Петуния Дурсль и совиная почта (СИ) - Хаджибаева Полина Страница 12

— Тяжело привыкнуть к новому. Мы всегда поможем. Жена моего брата Гермиона — из магглов, она рассказывала, как было страшно и тяжело ее родителям поначалу. К тому же многие волшебники очень настороженно относятся к магглам, — тут лицо тети стало цвета клубники, — и могут отказаться даже просто показать дорогу.

— Как Петунии повезло, что у нее есть дядя-волшебник, — улыбнулась Марго.

— Доброе утро! — На кухню спустился Дадли, бодрый и веселый, как никогда.

— Джинни как раз рассказала, что купила для Петунии все вещи для школы, — поведала ему жена после того, как он дежурно поцеловал ее в щеку.

Дадли тоже сердечно ее поблагодарил, пытался выяснить, какой курс между деньгами волшебников и фунтами, но Джинни утверждала, что это подарок. Питти всегда думала, что Поттеры не настолько богаты, чтобы закупаться на лишнего ребенка, но постеснялась уговаривать тетю вместе с папой. В конце концов Джинни, набрав воздуха в грудь, выпалила:

— Дадли, ты хоть представляешь, какое наследство оставили Поттеры Гарри? А сколько подачек и подарков он получает по сей день за победу в войне, которая была почти двадцать лет назад? В нашем мире он буквально звезда. Все знают, как он выглядит. Ему дают бесплатно кофе в кафе и пиво в пивных, уступают место на дороге, а если вдруг он решит воспользоваться автобусом, то и там повезут бесплатно. Не скажу, что он всеми этими поблажками пользуется и уж тем более получает от них удовольствие, но сам понимаешь, они здорово облегчают жизнь. Так что успокойся, пожалуйста. Если бы мы захотели, то, наверное, смогли бы выкупить половину замка какого-нибудь богача из священных двадцати восьми! — Тут она будто подавилась и продолжила уже спокойнее: — Так вот, не отказывайся от наших подарков, потому что для нас это не трудно. Хорошо?

— Конечно, хорошо, — пораженно ответил мужчина. — Мы с Гарри никогда не поднимали эту тему, а исходя из того, какая у него машина, я подумал… Но я уже понял, что машина для волшебников — не самое главное.

— Именно, Дадли. — Джинни мягко улыбнулась и дружески похлопала мужчину по плечу. Марго задумчиво кивала, но ничего не говорила.

А Петуния думала. Она ничего не знала об истории дяди Гарри, и о том, что он такого великого сделал. Он казался ей уставшим и грустным большую часть времени, когда она его видела. Теперь она уяснила, что уставал он не от мыслей о том, как бы прокормить большую семью на зарплату полицейского. Но что же тогда так его огорчало? Ведь, судя по словам тети Джинни, у них в жизни все хорошо. И что за священные двадцать восемь? Звучало странно.

Петуния сделала себе зарубку на память и перешла к следующему вопросу. Она закусила губу, соображая, как же тогда отблагодарить Поттеров за доброту, но придумать ничего не успела, потому что с легким скрипом входная дверь оповестила о приближении гостей. "Чужаки, чужаки, чужаки", — кричало что-то на потолке визгливым голосом.

— Система безопасности. При вашем появлении бесилась также. Давно тут не бывало стольких новых лиц, — сказала Джинни, когда Гарри с доктором Хардроком появились в прихожей.

— Доброе утро. — В кухню вошла высокая темнокожая молодая женщина в черной мантии и островерхой шляпе. В левой руке она держала потертый саквояж. — Доктор Эллиот Хардрок. — Голос у нее был уверенный, грудной, но говор быстрый. — Я работаю в Институте по изучению магических аномалий имени академика Блэкгроу в Вашингтоне. Не смущайтесь, многие путают меня с мужчиной в переписке, это все из-за имени. Я уже привыкла. — Она пожала руки всем присутствующим и изучающе оглядела двойняшек. — Поразительно похожие сестры, при этом явно не однояйцевые близнецы. Как интересно!

Дадли приблизился к Петунии и обнял ее, неосознанно стараясь защитить. У девочки и впрямь мурашки шли по телу. На вид добродушная и очень симпатичная колдунья непонятно почему вызывала дискомфорт. Наверное, во всем был виноват холодный изучающий взгляд ее черных как угли глаз. Под таким взором Питти чувствовала себя экспонатом в музее, а не живым человеком.

— Аномалий, вы сказали? — спросил Дадли, сдвинув густые светлые брови на переносицу.

— Да. Не пугайтесь этого слова. Но вы, наверное, уже знаете, что в Хогвартс дети отправляются в одиннадцать лет. Письмо с приглашением обычно приходит между датой дня рождения и концом июля. Чуть раньше, если ребенок родился в июле-августе. — Она кивнула в сторону Гарри, стоящего сзади. Конечно, даже американка знала, когда у такой знаменитости день рождения. — В вашем же случае письмо пришло на двенадцатый день рождения, а не на одиннадцатый. — Доктор Хардрок замолкла, ожидая, пока родители Петунии ей кивнут. — Сначала директор школы решила, что Книга ошиблась.

— Книга? — перебила Марго. Она тоже подошла поближе к дочери, но встала за могучим плечом мужа, наполовину скрытая от глаз американки.

— Да. Имя каждого волшебного ребенка Британии еще при рождении появляется в специальной Книге. Имени Петунии Дурсль не было в этой Книге вплоть до третьего января две тысячи семнадцатого года. А ведь оно должно было появиться, если я правильно считаю, в две тысячи пятом? — Родители Питти кивнули. — Как только вы дали согласие на зачисление дочери в Хогвартс, директор МакГонагалл связалась с нашим Институтом, чтобы узнать причины столь позднего зачисления.

— А что в этом такого? Я знаю многих, кто пошел в школу чуть позже других, и это были умные люди, никак не отличающиеся от одноклассников, — резко перебил Дадли.

В этот момент Гарри подошел поближе и красноречивым взглядом просил кузена вести себя прилично. Но доктор Хардрок нисколько не обиделась. Она сказала:

— В Хогвартсе особые правила, соблюдающиеся уже не десяток или сотню, а добрую тысячу лет. Все дети поступают в нее в одиннадцать и выпускаются совершеннолетними, в семнадцать. Да, волшебники считаются совершеннолетними именно в этом возрасте, но не суть, — торопливо заговорила женщина, видя, как удивлены магглы. — Даже если Петуния окажется первоклассной волшебницей, она не сможет перескочить сразу на второй курс. И закончит она школу в восемнадцать, на год позже остальных.

— Конечно. И мы совершенно не против, — подала голос Маргарет.

— Тем не менее, миссис Дурсль, это аномалия, и очень, очень редкая. Было бы большой ошибкой ее не изучить. Для начала мне нужно спросить, что такого, мисс Дурсль, случилось с вами третьего января этого года?

Все взоры обратились к Петунии, отчего та вконец оробела. Она не смогла бы вспомнить, что делала на зимних каникулах, и без столь сильного волнения. Но встретившись с хмурым взглядом сестры ее вдруг осенило. Нет, она не помнила точную дату, но ничего настолько же странного с ней не случалось за всю зиму. По ее взгляду Магнолия тоже догадалась, о чем подумала Питти.

— Ох, не рассказывай! — попросила она сестру шепотом, но внимательная мама это услышала:

— Что не рассказывать? Магнолия, Петуния, что вы натворили?!

Петуния опустила голову. Она ужасно не хотела признаваться в содеянном при всех, да еще и при совершенно чужой женщине!

— Петуния? — вмешался отец. Его авторитету было тяжело противиться. Хватало этого тяжелого и грудного голоса.

Девочка подняла глаза и увидела, что все по-прежнему смотрят на нее. Заноза Джеймс почему-то хитро улыбался.

Когда Питти уже собралась открыть рот, камин, который даже не был зажжен, озарился зеленым светом, и из него вышли Роза и Хьюго Грейнджер-Уизли, держащиеся за руки.

— Доброе утро! — как-то слишком радостно сказала девочка, поправляя бархатный бордовый пиджачок, слишком нарядный для простого дня. — У вас какое-то собрание? Я не хотела мешать…

Лили уже подбежала к кузине и обняла ее, а затем поздоровалась и с Хьюго.

— Что-то случилось, Роза? — удивленно спросила Джинни.

— Тедди забыл набор волшебных шахмат, который обещал дать мне в дорогу.

Ее тетя подняла тонкую рыжую бровь:

— Ох, Роза, стоило тратить летучий порошок на такую ерунду! — Видимо, не будь ситуация такой напряженной, она бы отреагировала спокойнее, ведь обычно Джинни ласкова с племянниками. — Ты могла послать сову!