Фил Бандильерос - Самое естественное обезболивающее Страница 13

— Не люблю шумные места, но… надо же иногда как–то расслабляться.

— Это точно. Чем занимаешься? Учишься? — спросил Поттер и приготовился слушать ответ.

*Час ночи, там же*

Сириус, поняв, что они малость засиделись на одном месте, точнее — в клубе, так как размять ноги все успели на танцполе, предложил пройтись по Лондону.

Гарри согласно кивнул, как и Ремус, и они всей компанией вышли из клуба, вдыхая слегка прохладный воздух летней ночи. На небе был виден полумесяц — до полнолуния ещё далеко. Звёзд не было видно — свет города превращал даже самую тёмную ночь в сумерки. Люпин, избегая смотреть на луну, наслаждался всей палитрой запахов и теплом женщины, что шла с ним, держась за руку оборотня. Сириус продолжал что–то говорить своей знакомой, а Гарри и Джессика, последовав примеру Люпина, молча, наслаждаясь ночным воздухом.

Джессика, много говорившая и про себя, и про свой колледж, в котором она училась на… геолога. Нет, серьёзно, геолога, поведала Гарри достаточно много интересных вещей. Мародёры вели своих знакомых по Лондону. А ночной Лондон это вам не какой–нибудь ночной мелкий городишка — город и не думал спать. Работали почти все магазины, на дороге было полно машин, по улицам прогуливались или спешили по своим делам люди. Было светло, словно днём, от фонарей, фар, от витрин и вывесок. Гарри, обозревая это, спросил Бродягу:

— Хм… Сириус, друг мой, но куда ты нас ведёшь?

— Увидишь, мой юный падаван, — улыбнулся Блэк. Последнего слова Гарри не понял, но решил пока не переспрашивать, что бы не показаться неучем перед девушками.

Сириус уверенно шёл вперёд, и через пять минут вывел всю компанию к набережной Темзы.

Река Лондона была превращена в красивое зрелище — по берегам тянулись фонари, на самой реке курсировали речные трамвайчики с иллюминацией, так что выглядело это всё… феерично.

— Красиво, — мечтательно сказала Джессика, глядя на эту картину. Сириус подошёл к набережной и, положив руки на парапет, заговорил:

— Когда я был здесь в последний раз, тут было меньше света. Но так намного лучше.

— Трудно не согласиться, — сказал Люпин, тоже рассматривая окружающий городской пейзаж.

Девушки так же наслаждались ночным воздухом, но Сириус продолжил:

— Но, по–моему, тут становится холодно.

Я, поняв, куда он клонит, зябко поёжился. Ремус не поняв смысла, выразительно поднял бровь. Дама, что шла под руку с Сириусом, сказала:

— Ох, прошу прощенья, но мы живём в общежитии при институте, и не можем пройти так поздно, — изобразила она разочарование. Сириус только того и ждал:

— Тогда мы можем отогреться у меня дома, в Блэк — Хаус. Гарри?

— Да, ты прав, становится холодно. Такси? — спросил я, и чуть сжал руку Джессики. Та, к моему удивлению, улыбнулась мне.

— Я вызову, — Ремус пошёл вперёд, к дороге и уже через несколько минут мы ехали на площадь Гриммо…

Гермиона Джин Грейнджер с утра написала письмо директору Дамблдору, что потребовало от неё найти в себе смелость. Для неё это как написать личное письмо премьер–министру или принцу Уэльскому. Она много думала, сидя в своей комнате, поэтому, была вынуждена признать некоторые вещи, которые открылись ей, после того как она отказалась от аксиомы «Раз Гарри мой друг, то ему нужны мои советы». Гермионе было немного стыдно за то, что они недопонимали друг друга, и за то, что она относилась к Гарри как к младшему по возрасту, по опыту и знаниям. Произошедшее показало ей, что это было эгоизмом с её стороны. Хотя Уизли всё так же нуждался в её опеке, потому как сам был решительно настроен и далее учиться вкривь и вкось. Хотя мозги у него были, но он нарочно не использовал их по назначению, и был рад, что умная Гермиона всё решает за него и наставляет на путь истинный, делая за него домашние задания и давая списывать Эссе.

Гермиона села за стол и начеркала короткое письмо директору, в котором выразила сожаление о том, что они с Гарри недопоняли друг друга и желание встретиться с другом: «Он же живёт в Лондоне, как и я?» — написала она в конце письма, и отправила его со своей совой директору. Сова отсутствовала несколько часов, письмо Гермиона написала, когда светало за окном, а сейчас было десять часов утра. Гермиона удивилась, когда на заднем дворе послышался хлопок аппарации, и прильнула к окну. На заднем дворе дома Грейнджеров она обнаружила самого, одетого в свою нелепую цветастую мантию со звёздочками и полумесяцами. Гермиона, тут же кубарем слетев с лестницы, открыла дверь своему директору, не забыв поприветствовать его:

— Директор?! Доброе утро!

— Доброе утро, мисс Грейнджер, — Дамблдор улыбнулся Гермионе и спросил: — Позволишь старику войти?

— Да, да, конечно, проходите, — сказала, почему–то волнуясь Гермиона и открыла перед директором дверь нараспашку. Дамблдор, улыбнувшись себе в усы, прошёл внутрь, забавно придерживая подол своей мантии. «Судя по её цветастости, Дамблдор в хорошем настроении» — промелькнула мысль в остром аналитическом уме мисс Грейнджер.

Директор вошёл в дом и спросил:

— Мисс Грейнджер, вы написали мне письмо сегодня утром, и просили встречи с Гарри…

— Да, мы… немного недопоняли друг друга. Рон, к сожалению тут же обвинил Гарри во всех грехах и не желает его видеть. Но я полагаю, что мы просто слишком увлеклись учёбой, и не поняли, что для Гарри есть вещи поважнее оценок. — Повесила голову Грейнджер. Директор странно замерцал глазами и сказал столь же загадочно, сколь и непонятно:

— В отношениях с друзьями советуй им делать лишь то, что они способны сделать, и веди их к добру, не нарушая приличий, но не пытайся действовать там, где нет надежды на успех. Не ставь себя в унизительное положение.

Гермиона слушала его прямо таки благоговейно, ведь слова директора идеально охарактеризовали её последние выводы. Но Дамблдор, кажется, веселясь, продолжил: — Не смотри на меня, словно я тут сказал величайшую мудрость, Гермиона. Это сказал задолго до моего рождения Конфуций. Гермиона тут же стушевалась под его взглядом, а директор продолжил, — Но быть по–твоему, дом Блэка защищён фиделиусом и множеством самых мощных чар, просто так его не найти даже величайшим волшебникам. Но можно попасть через камин в моём кабинете. Если хочешь…

— Да, — согласилась Гермиона.

— Тогда, юная леди, приведите себя в порядок, — сказал Дамблдор. Тут только Гермиона заметила, что она стоит в ночнушке на голое тело, и в розовых тапочках. Густо покраснев, она бросилась обратно в свою комнату, а директор обратил свой взгляд на крупного кота, явно приходящегося родственником книзлам.

Пока Дамблдор, наколдовав лучик света, играл с котом, искренне предаваясь забаве, Гермиона оделась в джинсовую одежду, попыталась привести волосы в порядок, и это даже немного помогло упорядочить хаос её каштановых волос, потом взяла деньги, на всякий случай и, закрыв изнутри все двери дома, вышла к директору. Гермиона была снова поражена увиденным — Директор, один из сильнейших в мире магов искренне забавлялся, выпуская из палочки мыльные пузыри, которые с маниакальной настойчивостью ловил Живоглот. Живоглот редко играл. Очень редко.

— Э… — протянула Гермиона.

Директор, заметив, что Грейнджер уже собралась, виновато развёл руками и сказал извиняющимся тоном:

— Пришлось наколдовать вкус валерианы для пузырей. Иначе он не соглашался.

Гермиона, в который раз подумав о сумасшествии директора, прикрыла глаза и страдальчески вздохнула. Дамблдор же искренне веселился, поддерживая имидж «немного чокнутого» волшебника.

Они с Гермионой аппарировали сразу в кабинет директора.

— Итак, мисс Грейнджер, вы подумали, что скажете своему другу? — спросил Дамблдор.

— Да, — уверенно сказала Гермиона.

— Тогда, возьмите эту бумажку, — он дал ей какую–то визитку. Копию той, которую когда то Сириус вручил Гарри.

* Блэк — Хаус, семь утра *

Ремус так и не заснул. Впрочем, кто бы смог — даже мощные звукоизолирующие чары на стенах, замаскированные под магловскую звукоизоляцию не могли скрыть того факта, что Сириус был неутомимым любовником.

Комната Ремуса не отличалась роскошью отделки, но была весьма представительна — множество книг вдоль стен, массивная и красивая мебели из красного дерева, даже, невиданное дело, самшитовый паркет во всём доме. Блэки были состоятельной семьёй.

Подруги, узнав, что их друзья живут в одном доме, переглянулись. Девушка, с которой остался Гарри, была безразлична к этому, положив в такси голову на плечо Поттеру. Они поехали в Блэк — Хаус. Гарри молча, проводил свою спутницу по высокой лестнице наверх, в свою спальню. Девушки с интересом разглядывали убранство дома — смешение стилей и эпох — пол, потолки — викторианской эпохи, монументальные и шикарно отделанные, диван — современный, кожаный, напротив него камин который подошёл бы древнему замку, а не лондонской квартире.