Pax Blank - В Шторме Страница 13

Именно в таких людях нуждался Палпатин, размещая их в окружение нового джедая – в верных вассалах, преданных Палпатину и потому непоколебимых - рано или поздно мальчик проверит каждого из них.

Эта мысль направила внимание Палпатина к Маре, остающейся рядом с дверью после того, как вышел доктор; ее красновато-каштановые волосы смотрелись яркой вспышкой в приглушенных тонах комнаты.

- Это не относится к тебе, дитя, - скомандовал Палпатин, когда она также повернулась, собираясь уйти.

Небольшое сжатие челюсти было единственным видимым признаком ее расстройства, хотя она повиновалась без возражений – как всегда.

Палпатин вступил на приподнятое основание, на котором располагалась кровать; на фоне темных богатых покрывал израненная, покрытая синяками кожа мальчишки казалась бледной.

От Вейдера действительно потребовалось много усилий, чтобы подчинить своего сына.

Он рассматривал его, склонив голову, когда Мара подошла ближе.

- Он совсем не похож на мать, только на отца, - в конце концов произнес Император, понимая, что ему это нравится, и зная, что она не поймет.

Она, разумеется, даже не предполагала, кем он был – ничего, кроме того, что он джедай. Как бы Палпатин ни доверял своей привилегированной «руке», он не имел привычки разбрасываться ценной информацией. Он предоставлял ей лишь то, что необходимо для работы - а данная информация пока такой не являлась. Знание давало власть, а Палпатин никогда не наделял властью без надобности.

Особенно, когда это могло помешать его целям - выбор времени для открытия этой специфической части информации являлся весьма деликатным; Мара была нужна ему для достижения определенного результата - и такое знание сейчас лишь исказило бы ее мнение относительно джедая и их взаимодействия.

.

Мара молчала, глядя с глухим равнодушием на лежащего без сознания человека; не понимая, почему он вообще здесь, а не в тюрьме с его компаньонами.

Она знала, конечно, что он был джедаем; она отметила и одержимое внимание учителя к планированию каждой детали его заключения, и возрастающее волнение при ожидании его прибытия. И она хорошо помнила дурное обращение с такими же предателями в прошлом – весьма опасными, хотя не для ее Мастера, конечно.

Их держали день, иногда два или три - пока Палпатин не начинал скучать, мучая их. Тогда он отдавал их Вейдеру; для тренировки, как утверждал Мастер - для забавы, как часто подозревала она. Впрочем, это едва ли можно было назвать справедливой борьбой.

Несколько раз она видела, как он сам побеждал джедаев, и с помощью лайтсейбера, и без него. Мастер преподавал ей, как сделать то же самое, хотя у нее и близко не было ничего похожего на его способности в Силе. Но определенные вещи она все же могла изучить, и вначале никогда не было дефицита для оттачивания ее навыков, и только в последние годы практическое рвение лорда Вейдера в конечном счете начало давать о себе знать: джедаев становилось меньше, а промежутки между ними увеличивались - за последние несколько лет не было ни одного. Странно, но каким-то образом она скучала по тем временам.

Понятие вины давно было утрачено ею - оно не удовлетворяло требованиям учителя.

Но никакие соображения не объясняли лечения этого особого врага. Возможно, у джедая было что-то, в чем нуждался Император или, возможно, все это было частью некой большой игры.

Она взглянула на Мастера, потерявшегося в мыслях и очаровании лежащим перед ним человеком - сосредоточив на нем все свое внимание. Что он замышлял, что он хотел от джедая?

.

Чувствуя неуемное любопытство Мары, Палпатин быстро взглянул на нее, и она тут же, опустив глаза, отвернулась. Это сражение давно было выиграно им.

Удовлетворенный, он вновь вернулся к своему приобретению. Перед ним была угроза, которая нависала над всем, чего он достиг - последний большой протест Ордена Джедаев, исполнение их драгоценного пророчества, его уничтожение.

Сын Солнц.

Они думали, что это был лорд Вейдер, но с замечательной кривой иронией Палпатин доказал им, как сильно они ошибались - таким образом они, вероятно, возложили свои надежды о возмездии на его сына.

Как они лгали, чтобы управлять им. Как манипулировали. Как они прогнули и деформировали свою драгоценную этику джедаев, чтобы удовлетворить свои потребности, называя все это необходимостью… и какую силу они вручили этим Палпатину.

Потому что теперь… теперь наконец он ограничивал и удерживал эту угрозу, теперь наконец он получил возможность разрушить ее - и обнаружил, что не может сделать этого.

Он знал, что должен - должен уничтожить «это» сейчас. Знал абсолютно точно, встретившись наконец с ним лицом к лицу.

Но не мог заставить себя. Не предприняв усилий, чтобы завладеть «этим». Как и с Вейдером, искушение управлять такой огромной мощью было слишком велико.

И действительно, разве не это всегда предназначал для себя Палпатин? Обладать этой мощью?

Находилась она в руках Вейдера, либо его сына – не имело значения. Значение имело то, что он будет обладать ею. «Это» - этот мальчишка - едва только повзрослевший драгоценный Сын Солнц джедаев мог с легкостью выполнить пророчества ситхов, ибо он мог стать одним из них так же, как и его отец.

Во всех далеко идущих планах Палпатина эта деталь была недостающим звеном, без которого все остальное рассыпалось в пыль.

Возможность, которой Кеноби лишил его так давно своим поединком с Энакином, была вновь предоставлена ему, и опять же - рукою Кеноби. Как чудесно нелепо. Что делало владение «этим» куда более сладким.

Но как добиться полного обладания? Как заставить «это» подчиниться новому Мастеру?

Если бы он взял его десятью годами ранее, как это было с его отцом, не было бы никаких вопросов относительно его лояльности сейчас. Но та возможность была потеряна, украдена джедаями, отравившими все тщательные планы Палпатина.

Так как склонить этот ум к его собственным целям теперь? - он еще не знал. Изучение займет немало времени – но позволит затем использовать эти знания. Создать сети, которые свяжут мальчишку.

Ему не внушат страх способности или положение Палпатина - а тщательное исследование донесений шпионов за последние три года приводило к мысли, что чем больше давления оказывалось на это маленькое своенравное существо, тем больше оно противилось в ответ. Если ситх и нуждался в других доказательствах - то столкновение мальчишки c лордом Вейдером в Облачном Городе было главным из них.

Палпатин мог бы предложить тому власть – даже больше власти, чем сейчас держал его отец; станет ли это стимулом? Общественное положение, возможно; признание, несравнимый статус?

Активы и богатство? Хотя, если бы джедай стремился к подобному, он давно бы достиг этого в изобилии.

И одна только боль не поколеблет его - будь это возможно, Вейдер уже одержал бы победу; уж в чем-чем, а в этом он был силен. Нет, мальчишка не подчинится под принуждением боли, сейчас насилие только напитает его решимость.

И Вейдер, по-видимому, пробовал сделать это; Палпатин не был слеп к его амбициям, однако знал, что тот не представляет настоящей угрозы - без этого мальчишки. Слабость Вейдера всегда скрывалась в его жажде власти: власти превосходства, власти изменять события, чтобы удовлетворить собственные страсти, власти подняться над своим скромным происхождением. Это ослепляло его для любых других суждений. Но ему не хватало решимости осуществить те амбиции при Палпатине; цепи, которые связывали его, были слишком старыми - слишком глубоко врезавшимися. И именно поэтому он нуждался в мальчишке – достигнуть с ним того, чего не смог сам, как психологически, так и физически.

И как бы там ни было, у Вейдера была возможность предложить на Беспине больше, чем мог когда-либо сделать Палпатин - и этот мальчик не отказался ни от своих принципов, ни от своих друзей…

Возможно, это было слабостью сына Вейдера… сострадание джедая - он слишком много заботился о других. Ужасный и мешающий недостаток. Сострадание всегда было слабым и уязвимым местом джедаев. Понимал ли он это?

Вероятно, нет - каждое действие мальчика демонстрировало верность его мотивам, потребности защищать то, за что он переживал. Его Восстание, его товарищей, даже принципы джедаев, которые так связывали и стесняли его. Да - сострадание заставляло его доверять, а доверие вело к слабости.

Когда Палпатин разъяснит ему степень обмана Кеноби - то, как далеко тот пошел в своей лицемерной жестокости от имени их драгоценного Ордена Джедаев… заставит ли это отвернуться мальчишку от них?

Конечно. Конечно, мальчишка должен оставить любую мысль о преданности - в его положении Палпатин бы помог врагам Кеноби только из чувства злости. Отомстил бы тем, кто так бездушно использовал его.

И Палпатин примет такой мотив – пусть это не будет лояльностью, но это станет началом, переломным моментом, средством для дальнейшего продвижения. Он подойдет на шаг ближе к тому рычагу силы… Тренированной силы. Мальчик был обучен больше, чем он ожидал. Вейдер столкнулся с ним первый раз три года назад, у Альдераана, и затем у Явина, и утверждал, что Оби-Ван только начал его обучение; но сейчас это не было неуклюжим, неотполированным потенциалом, который он ожидал. «Это» было во всех отношениях джедаем.