Легкое отклонение от канона. Или гоп со смыком по-корейски - esteem Страница 14

— Ну, здравствуй, ИнСон-оппа.

Пока я тупо переваривал сказанное, а мои раскоски, всё же с великим трудом, но начали приоткрываться, омма продолжила:

— Давно не виделись. Говорят ты воплотил свою мечту в жизнь и таки открыл агенство?

— Как видишь, ХёЧжин. Здравствуй и ты. Действительно давно не виделись. Как твои дела? Стоп! Погоди! ГопСо твоя дочь? Но как же Такэда?

— Дошло наконец? — как-то очень хищно ухмыльнулась омма. Ого! Я и не знал, что она может быть такой! — Это моя племянница, которую я удочерила ещё пятнадцать лет назад.

— Пятнадцать лет? То есть ты хочешь сказать, что её зовут…

— Да, — перебила его ХёЧжин. — Это ЧжунГи. Дочка ХеМин, моей сестры-близнеца.

— Но, тогда Такэда её…

— Нет! — прикрикнула омма, а я подскочил на сидении минивэна. — Нет никакого Такэда! Не было и не будет! Я готова была посвятить ему всю свою жизнь! А эта пьяная скотина…вы две пьяных…Стой…Ни слова! — омма вынула из своего клатча коробочку, раскрыла её и воткнула мне в уши пару наушников. Потом достала свой телефон, что-то поискала в нём и нажала на появившийся на экране синий кружок с белой галочкой внутри. По ушам мне со всей силы врезал хард-рок. Омма забрала у меня свой телефон, очевидно чтобы я не смог убавить громкость, и продолжила свой диалог с сабонимом. Только я уже ничего не слышал, кроме грохота ударных и грома обезумевших гитар.

Через десяток минут оживлённого спора, судя по выражению лица моей оммы, стороны пришли к какому-то консенсусу и с моих измученных ушей наконец-то сняли эти проклятые завывания, вошедших в сатанинский раж, бездарных ломателей о сцену дорогущих инструментов. Уфф!

— С тобой хочет поговорить, президент «FM», — мама всунула мне в руку телефон.

— Слушаю вас, сабоним, — отозвался я.

— Так ты оказывается получила своё новое имя прямо на сцене? Это очень почётно во время своего дебюта, получить от корейского народа сценическое прозвище. Такого уважения, тем более в самом начале карьеры, на моей памяти не удостаивался никто! Цени это, ГопСо-ян!

— Да, сабоним, — поклонился я прямо в экран.

— Теперь о главном, — перешёл на деловой тон ИнСон. — Твоя омма согласна подписать с моим агенством контракт трейни сроком на три года. Ты довольна?

— Э-эм, да…наверное, сабоним.

— Хм. Ну ладно. Просто твоя мама очень деловая женщина и много времени бывает в разьездах. Она не хочет во время своих поездок оставлять тебя без присмотра, пока ты ещё несовершеннолетняя.

— Я понимаю, сабоним. Просто и через три года я всё ещё буду оставаться несовершеннолетней.

— А мы тогда продлим контракт, — улыбнулся ИнСон, — надеюсь это уже будет контракт айдола.

— Спасибо, сабоним, — я снова поклонился в экран.

— Не за что, ГопСо-ян. Всё будет зависеть от твоей старательности и усердия в занятиях. Кстати, твоя омма рассказала мне, что завтра ты будешь сдавать экзамен на поступление в школу «Сонхва».

— Да, сабоним.

— Я попросил у неё разрешения, поприсутствовать на твоём экзамене и послушать как ты играешь. Ты не против?

— Что вы, сабоним! Приезжайте пожалуйста. Позаботесь обо мне, сабоним-сии, — блин я с этими поклонами скоро радикулит получу!

— Какая вежливая девочка. Прямо приятно слышать такие слова. Я очень рад, что познакомился с тобой. тогда увидимся завтра в школе «Сонхва», ГопСо-ян. До свидания.

— До свидания, сабоним, — уфф, можно выдохнуть.

— Ну, договорились? — омма с улыбкой посмотрела на меня, но глаза её были…не весёлыми.

— Ты расстроилась? Он тебе что-то плохое сказал? Может ну его нафиг этого твоего оппу? — встревожился я состоянием матушки.

— Нет, дочка, — мама тайком — как ей казалось — смахнула с ресницы слезинку. — Просто вспомнилось кое-что.

— Что? — тут же навострил я ушки.

— Тебе этого знать пока не стоит. Обещаю, придёт время и ты всё сама узнаешь.

— Хорошо, — покорно согласился я. Тьфу, делов-то! Мне главное чтоб с оммой всё было в порядке. А что там было раньше? Кто кого и куда послал? Да мне честно говоря до задницы!

— А знаешь, — глядя на мою скептическую морду, вдруг заявила омма. — Передумала я покупать тебе школьную фрму!

— Э-э?

— Мы её пошьём! СоЮ, поворачивай к нашему ближайшему ателье!

— Слушаюсь хозяйка, — мой будущий личный охранник и командир целой шайки, тоже моих будущих личных охранников на время отъезда оммы, легонько усмехнулся…и подмигнул, от удивления разинувшему рот, мне.

Примерно в это же время.

В одной из многочисленных башен деловой части Сеула, на таких этажах, куда простому корейскому клерку даже глаза поднять страшно, в дорогом эргономичном кресле своего кабинета, сидела весьма красивая и эффектная женщина. Сидела не просто так, а во главе длинного Т-образного стола из дорогого морёного дуба. Что в Корее большая ценность. В Корее вообще, деревья — ценность. А уж мебель из них, так и подавно.

Вообще-то и эта высотка и ещё несколько вокруг, принадлежали ей и её семье. Этой семье, кстати, принадлежало немало недвижимости и как в самой Корее, так и за её пределами. Главой семьи и финансовой империи, к которой относился и знаменитый «Bank of KOREA» был аппа ХёЧжин, Чхве МёнСу, магнат, чеболь и финансовый воротила, один из надёжнейших столпов Южно-Корейского капитализма и надёжный друг президента страны, госпожи Пак КынХе.

А за дубовым столом в кабинете оббитом дорогими тёмными тканями и деревяными, ореховыми панно, сидела его супруга, госпожа Чхве АнГи. Совладетельница семейного бизнеса и его главный аналитик. Вице-президент банка и тайная охранная «крыша» ХёЧжин. О которой последняя и не подозревала. Но ведь мама не может оставить дочку без внимания, хотя та уже и взрослая и сама своим трудом, умом и деловыми качествами выбилась в чеболи. Мамы всегда остаются мамами. Тем более, в такое время как сейчас, когда ЧжунГи наконец-то вышла из своего аутистического коллапса. И начинает делать первые шаги в большом мире. Мужу АнГи ничего не говорила о том, что она в курсе всего происходящего вокруг её адыль и соннё. А зачем, если он с самого начала повёл себя неверно?

ХёЧжин не нашла нужным в своё время сообщить семье о