Жизнь, продиктованная Говорящей Шляпой (ЛП) - "RhiannanT" Страница 15

Гарри покраснел, но не повернулся, и Поппи почувствовала проблеск понимания.

— Возможно, тебе станет легче, если ты сможешь видеть, что я делаю? Я могу установить для тебя зеркало.

Гарри покраснел ещё больше, но слегка кивнул, радуясь достигнутому компромиссу. Ему совсем не нравилось, что она стоит у него за спиной, но возможность видеть должна помочь. Поппи протянула ему с виду обычное зеркало, объяснив, что на небольшом расстоянии оно покажет всё, что Гарри захочет. Гарри подумал о своей спине и Поппи, и, конечно же, зеркало отразило всё, что делала колдомедик.

«Ладно, с одним препятствием покончено».

Колдомедик открыла баночку с мазью. Гарри заметно напрягся, когда её рука приблизилась к нему, выгнув спину как только мог, чтобы избежать прикосновения, фактически не отодвигаясь всем телом. Поппи вздохнула и придержала руку.

— Расслабься, пожалуйста, Гарри. Я знаю, что это нелегко для тебя, но я должна нанести мазь, и всё пройдёт намного легче, если ты станешь взаимодействовать со мной.

— Я пытаюсь, — пристыженно опустив голову, сердито буркнул Гарри. Поппи понимала, что ей не следовало этого слышать, и снова почувствовала сострадание и жалость.

«Как же ты отреагировал бы, если бы не пытался? Тебе, наверное, хочется где-нибудь спрятаться. Мерлин, бедное дитя».

Гарри хранил полное молчание, когда Поппи коснулась мазью первой раны на его спине, изо всех сил стараясь не шевелиться и удержать свою магию внутри. Он отчаянно хотел защитить себя, поднять щит и чары и сражаться кулаками и магией против существа, которое причиняло ему боль. Вместо этого он решительно боролся, стараясь скрыть страх и боль за бесстрастной маской, как делал всегда, напоминая себе, что это не Вернон, что колдомедик не хочет причинять ему боль, что это поможет ему, и он должен оставаться неподвижным, но интуиция считала иначе, и Гарри разрывался от напряжения между тем, что понимал разум, и тем, о чём кричали природные инстинкты. Будь это Вернон, Гарри сумел бы сдержаться, зная, что ожидает его в противном случае, а возможно, попытался бы сбежать. Он терпел, помня, что это колдоведьма, но чем дольше продолжалась боль, тем труднее было удержаться от защиты с помощью магии. Что-то должно было произойти.

***

Северус подошёл к горгулье перед кабинетом директора и рявкнул пароль.

«Я очень надеюсь, что ты не знал об этом, Альбус, хотя если так, это серьёзное упущение с твоей стороны. Как ты мог не знать? А если знал, как мог оставить всё как есть?»

Северуса тревожило, что он повернулся спиной к умоляющему ребёнку, но ещё сильнее его беспокоила мысль о том, что Альбус мог предотвратить боль мальчишки. Ему было невыносимо думать, что Альбус знал, знал и ничего не сделал, но если он не в курсе… тогда, возможно, генерал просто стареет. Северус давно понял, что Дамблдор не был ни всеведущим, ни всемогущим, но мысль о том, что этот человек может состариться, ужасно пугала зельевара. Помимо его собственных чувств, они не могли сейчас позволить себе потерять Альбуса Дамблдора.

«Хотя я предпочёл бы, чтобы он был старым и дряхлым, чем безнравственным».

Горгулья отпрыгнула в сторону, и Северус поднялся по ступенькам. Дверь открылась до стука, как обычно, и на этот раз Северус даже не рассердился. Ему нужно было сосредоточиться на более важных вещах. Директор предложил лимонные дольки, но под пристальным взглядом Северуса поспешно отодвинул их в сторону.

— Хорошо, тогда перейдём прямо к делу. Чем могу помочь, Северус?

— Вы можете сказать мне, сколько внимания вы уделяли этому мальчику, когда он рос? Вы, конечно, проверяли его?

— Да, конечно, члены Ордена проверяли его каждые шесть месяцев или около того, не заговаривая с ним, разумеется.

— Разумеется, — гневно выплюнул Северус. — Конечно, почему бы и нет? Детей, подвергшихся насилию, так легко отличить на расстоянии. Они носят знаки на лбу и показывают свои синяки каждому прохожему.

— Северус, пожалуйста, о чём ты говоришь? — Лицо директора резко побледнело при слове «насилие», и не осталось и следа того лукавого огонька, из-за которого многие недооценивали его.

— Ну конечно, вы не понимаете, Альбус? Вы хотите сказать, что не заметили, проверяя мальчика каждые шесть месяцев, что он голодал? Что дядя регулярно пинал его достаточно сильно, чтобы сломать рёбра? Но, разумеется, беспокоиться не о чем, рёбра у детей такие хрупкие, я уверен, удар был пустяковым. И он, вероятно, просто слишком привередлив в еде. А рубцы…

Но, увидев, как исказилось лицо Альбуса, Северус наконец взял себя в руки.

«Слава Мерлину, он действительно не знал».

Северус всё ещё злился, что этот человек мог быть таким слепым, но, по крайней мере, он мальчишку не оставил сознательно гнить там.

— Пожалуйста, Северус, просто скажи мне, насколько всё плохо? С ним всё будет в порядке?

— Физически? — с едким сарказмом уточнил Мастер зелий. — Безусловно. Инфицированные рубцы очистили, рёбра заштопали, ушибы вылечили. Примерно через два дня он будет в полном порядке.

— Северус, пожалуйста, у тебя есть все основания сердиться на меня, но сейчас это бесполезно. Мне нужно знать, с чем мы имеем дело. Я не… — директор поморщился, и его голос стал умоляющим. — Мне необходимо знать, что ему нужно, что мы можем сделать, чтобы помочь ему сейчас. Я хочу понять, как это исправить. Кроме того… — Снова появился генерал. — …я не хочу, чтобы у нас на руках оказался ещё один Тёмный Лорд или могущественный Пожиратель Смерти. Я знаю, что ты…

— Да, спасибо, я полностью отдаю себе в этом отчёт. Но нет, я не думаю, что этот мальчик так уж похож на меня. Во-первых, у него больше друзей, чем было у меня, и он знает, как с ними общаться. Во-вторых, на данный момент единственный человек, которого он, кажется, ненавидит — это я, и это… — Северус поморщился. — …это моя вина. Полагаю, проблема кроется в его неспособности доверять людям, особенно взрослым. Я наблюдал за ним — он явно ожидает, что я ударю его за что угодно или вовсе просто так. Сомневаюсь, что это ожидание на самом деле реакция только на меня, хотя я мало что сделал… — Северус снова поморщился. — …чтобы улучшить ситуацию. Если я прав, и именно дядя причинил ему наибольшую боль, вполне вероятно, что его самая сильная реакция будет на мужчин. Опять же, он здесь всего пару недель, так что я могу только догадываться, основываясь на сведениях от других детей, с которыми я имел дело. К тому же мальчишка до невозможности забитый.

— Прости, забитый?

— Нервный, пугливый. Я махнул рукой, а его накрыло истерикой.

— О, — у директора голова пошла кругом, он отчаянно пытался примириться с новой информацией. Его обязанность — защищать этого ребёнка, когда его родители так много сделали для общей цели. Его обязанность — присматривать за этим ребёнком ради всего волшебного мира. И из-за его оплошности, его рассеянности этот ребёнок был оставлен в жестокой семье, где его научили бояться взрослых, выбили способность отличить друга от врага, сделали «до невозможности забитым».

«Я должен как-то это исправить».

Но что он мог? И что он знал на самом деле? Соглядатаи ничего не заметили. И, как и раньше, у него просто не было времени. Его работа состояла в том, чтобы делегировать, а не делать самому. Генерал не мог позволить себе слишком увлекаться деталями, терять общую картину. Хотя Гарри… Гарри не был «деталью». Гарри нельзя было оставлять на произвол судьбы.

— Он… Мы сможем справиться здесь? Или необходимо подыскать какое-либо место, где он сможет вылечиться, прежде чем вернётся в Хогвартс?

— Нет, единственное, в чём он сейчас больше всего нуждается — это стабильность. Я не отлучу его от друзей и от факультета. До сих пор, думаю, у него всё шло хорошо, хотя, как вы… — Северус кашлянул, — указали мне, я не присматривал за ним должным образом.

Директор жестом остановил его — эта информация уже устарела.

— Как, несомненно, и я, но сейчас не время для взаимных обвинений. Крайне важно, чтобы ты действительно взял мальчика под своё крыло. Он нуждается в ещё большей помощи, чем мы первоначально предполагали.