Rebecca - Квиддичная Трилогия - 2 Страница 16

- Подождем еще пару минут - они, думаю, вот-вот появятся.

Драко не успел спросить, кто - они. Камин насмешливо фыркнул, дохнул зеленоватым пламенем и одну за другой выплюнул на скромный ковер знакомые человеческие фигуры: сначала невысокого парня в очках, а потом девицу на полголовы его выше, держащую на руках младенца.

Малфой окинул Избранного и его рыжую супругу изумленным взглядом и только через пару секунд вспомнил, что Поттер - крестный отец его племянника. Школьный враг, которого Малфой последние годы видел исключительно на газетных колдографиях, стряхнул с клетчатой маггловской рубашки пепел, близоруко прищурился и посмотрел вокруг. При виде гостей его лицо не выразило ни капли удивления, и Драко сердито подумал о том, что в отличие от него самого, Поттер явно знал, кого увидит на дне рождения крестника.

- Гарри! - Тедди бросился Поттеру на шею.

Поттеры поздоровались с присутствующими и вручили сияющему мальчишке подарок - разумеется, детскую квиддичную метлу. Мгновенно позабыв о «Первых зельях», Тедди занялся ею, а взрослые уселись за стол.

Разговор протекал довольно спокойно, прерываясь только писком рыжеголового поттеровского недоноска. Его мамаша уже успела оповестить присутствующих, что оставлять своего первенца с нянькой она почитает неприемлемым, а Молли, к сожалению, прихварывает, и посидеть с малышом не может. Малфой коротко усмехнулся: типичная плебейка - вешает своего отпрыска на бабку. Младенец на руках у миссис Поттер вертелся не переставая, хватал ее за волосы, тянул за кружевной воротник мантии, пищал, и в конце концов Андромеда забрала маленького Джейми у матери и отвлекла его внимание яркой, переливающейся всеми цветами радуги, звенящей погремушкой. После этого рыжая смогла спокойно заняться пудингом. Астория рассказывала тетке о своих баталиях в Департаменте по надзору за магическими животными, Нарцисса негромко беседовала с Поттером о доме на Гриммаулд-плейс, в котором сейчас как раз шел ремонт - оказывается, Поттеры планировали переехать туда из Норы, когда малыш немного подрастет. А Драко медленно прихлебывал горячий чай и исподволь разглядывал эту, по выражению «Ведьмополитена», «самую знаменитую пару магического мира».

Поттер, конечно, изменился за эти годы. Он подрос, хотя и ненамного, обзавелся неплохими мышцами и сменил, наконец, свои убогие круглые очки на вполне допустимые в приличном обществе. В расстегнутом вороте рубашки тускло посверкивала тонкая цепочка с зачарованным аврорским медальоном. Но воронье гнездо на голове и зеленые глаза остались прежними…

Джиневра Поттер была по-прежнему красива той яркой, тяжелой красотой, которую покойный Люциус презрительно называл «красотой уличной цветочницы». Рыжие кудри выбивались из роскошного узла на затылке, большие карие глаза блестели, пухлые губы отливали лоснистой розовостью, подобно лепесткам бальзамина. Новехонькая модная мантия от мадам Малкин туго обтягивала пышную грудь. Драко вдруг вспомнил: когда на шестом курсе Поттер закрутил с «мелкой Уизли» роман, Пэнси, хихикая, говорила, что он будет далеко не первым в череде тех, кто вкусил от этих «цветочных» прелестей, и коротко презрительно усмехнулся. В этот момент Тедди выпустил из рук метлу, и она с грохотом врезалась в дверцу огромного буфета. Драко вздрогнул от неожиданности.

- Весьма… удачный подарок для семилетнего ребенка, - процедил он, поставив чашку на стол.

- А что с ним не так? - довольно агрессивно поинтересовалась поттеровская женушка.

Драко не успел ответить. Тори, отвлекшись от разговора с Андромедой, решила, по всей вероятности, немного разрядить ситуацию.

- Брось, Драко, это очень удачный подарок. Как раз для мальчика. Держу пари, Гарри, что своего вы посадите на метлу, как только он начнет ходить, верно?

Она сморщила нос и вдруг подмигнула пристально смотрящему на нее Поттеру. Тот моргнул от неожиданности, поправил очки, словно проверяя, не почудилось ли, и через секунду ответил ей широкой улыбкой - на памяти Драко так он улыбался, пожалуй, только своей грязнокровной подружке.

Карие глазищи миссис Джиневры Поттер сузились, как щели хогвартских бойниц. Много времени спустя Драко узнал, что любые знаки внимания к мужу со стороны особ своего пола рыжая воспринимала как посягательство на личную, в тяжелом кровопролитном бою доставшуюся ей собственность, и незамедлительно бросалась в гриффиндорскую атаку. Так случилось и на этот раз. Она со звоном отложила ложечку и воинственно вздернула подбородок.

- А сами-то вы чего ждете?

Астория удивленно посмотрела в ее сторону. Потом поняла и коротко усмехнулась.

- Мы как раз подумываем об этом, - спокойно ответила она.

Джиневра хмыкнула.

- А-а-а… подумываете? Ну, самое время. А то я уж решила, что просто…

В этот момент младенец на руках тетки взревел подобно отъезжающему Хогвартс-экспрессу. Его мамаша вскочила с места и кинулась к орущему отпрыску. В гостиной произошел небольшой бедлам, и в этом бедламе Драко бросилась в глаза тонкая кисть жены, судорожно сжимавшая ручку чайной чашки: острые белые костяшки жемчужинами выделялись на посиневшей коже. Во всеобщем хаосе Астория медленно поднялась и вышла из гостиной. Драко бросился следом.

Он рванул тяжелую дверь и выскочил наружу, моментально содрогнувшись: апрель выдался довольно холодным. Жена, сгорбившись, стояла у крыльца, ее тонкие пальцы судорожно стискивали у горла воротничок мантии. Драко спустился по скрипучим ступенькам, торопливо положил ладонь на трясущееся то ли от холода, то ли от напряжения плечо Тори, и она, вздрогнув, подняла голову.

- Я пойду домой, - ее голос подрагивал, как ива на ветру.

- Хорошо. Пойдем.

- Нет. Останься, пожалуйста. Останься с матерью, это неприлично. Со мной все будет в порядке.

- Ты уверена?

- Абсолютно. Просто… хочу немного побыть одна, ладно?

- Тори…

- Малфой! Я же сказала: все в порядке. Давай, до вечера.

Астория высвободилась из-под руки мужа, быстрым шагом пошла к ограде, за которой можно было аппарировать, со стуком распахнула резную калитку и исчезла. Драко устало опустился на крыльцо. Чертова рыжая сука, бессильно подумал он.

За спиной открылась дверь, на мгновение выпуская из гостиной шум женских голосов и непрекращающийся детский писк, потом захлопнулась, и на ступеньку рядом с Малфоем сел недобитый Избранный. Он поежился от ветра, по-детски натягивая на запястья широкие манжеты идиотской маггловской рубашки, и достал из кармана пачку «Честерфилд». В мягком полумраке ранних апрельских сумерек крохотным маячком замерцал красноватый огонек сигареты. Драко даже головы не повернул в сторону Поттера - он банально боялся сорваться.

- Извини, - коротко сказал вдруг Гарри, - она… была неправа.

И добавил, осторожно стряхивая пепел в реденькую молодую травку рядом с крыльцом:

- Джинни сейчас на всех так срывается - говорят, послеродовая депрессия.

Вот теперь Малфой окончательно взбесился.

- У этой депрессии есть другое название, Поттер, - процедил он, всем корпусом разворачиваясь к врагу, - полное отсутствие воспитания и законченная стервозность характера. Н-да… а еще утверждают, что грифферята известны своими душевными качествами.

- Может, дневничок, который ей подкинул твой папаша, всему виной? - зло поинтересовался Поттер.

Это до ужаса напоминало их былые стычки в Большом зале: они мерили друг друга ненавидящими взглядами, с трудом сдерживаясь, чтобы не выхватить палочки. Воздух завибрировал от скапливающейся магии. Через несколько секунд Драко медленно выдохнул и взял себя в руки.

- Поттер, - предупредил он, откидывая голову назад, - ни слова о моем отце, понятно? Не знаю как ты, а я уже давно вышел из того возраста, когда в спорах поминают родителей.

Поттер коротко усмехнулся и бросил окурок в траву, прямо на лету испепелив его Инсендио.

- Вышел из того возраста, Малфой, - негромко сказал он, - это - да. Это ты правильно заметил.

Драко не ответил. Злоба ушла, уступив место усталости, смешанной со странным чувством сожаления. Когда через несколько минут на крыльцо вышли Андромеда с Нарциссой, они по-прежнему сидели рядом, глядя в разные стороны, и молчали. Распрощались спокойно, словно ничего не произошло. Джиневра Поттер из гостиной так и не вышла - и слава Мерлину.

...Когда Драко вошел в спальню, он был поражен отсутствием света: в такое время эльфы уже давно должны были зажечь свечи. Он вытащил палочку, произнес «Люмос!», и почти одновременно с этим откуда-то сбоку прозвучал хриплый голос:

- Нет! Не надо…

Астория сидела прямо на полу у кровати, обхватив руками колени, и часто моргала. В неярком голубовато-белом свете заклинания ее лицо выглядело как прозрачный лик привидения, а на щеках виднелись следы слез. Драко рванулся к жене и подхватил ее на руки. Тори затрепыхалась, пытаясь высвободиться. По ее растрепавшимся волосам и плечам, словно неоновые огни маггловской рекламы, пробегали тонкие серебристые всполохи: Астория была настолько измучена рыданиями, что у нее не хватало сил даже на полноценный выплеск стихийной магии. Малфой уложил жену в кровать, стянул туфли, расстегнул воротник мантии и укутал ее одеялом. Потом развернулся, чтобы призвать стакан с водой. В спину ему Авадой ударило тонкое щемящее поскуливание. Хрусталь стакана показался невероятно тяжелым, он скользил в негнущихся пальцах, как кусок льда. Драко вызвал эльфа, шепотом приказал принести флаконы с необходимыми зельями и влил в воду изрядную порцию Умиротворяющего бальзама и зелья Сна-Без-Снов. Ему с трудом удалось заставить жену выпить лекарство, после чего он просто лег рядом, обнял ее и дождался, пока судорожные всхлипы и икота не перешли в спокойное сонное дыхание. Потом велел домовику дежурить у постели спящей и тихо вышел из спальни.