Vicky Potter - Странные родители Страница 2

— Сиди здесь, и чтобы тут было тихо. Скоро вернется Вернон, ясно? Или снова хочешь голодать? — зло спросила она, и Гарри быстро покачал головой. Женщина еще раз посмотрела на своего ненаглядного сына и ушла наверх.

Дадли тем временем подкидывал легонько мяч в воздух и пытался отбить коленкой, как футболисты из телевизора. Но, увы, у него не получалось из — за огромного живота. Это показалось малышу забавным, и он тихонько захихикал. Кузен зашелся небольшими красными пятнами и зло посмотрел на мальчика. Выражение его лица явно не было дружелюбным, и мячик он взял в руки уж точно не предлагать кузену поиграть. Зеленые глаза расширились от страха. Вот кузен уже готовится к подаче ногой: подкидывает мяч и бьет со всей силы.

В следующее мгновение раздался грохот, и в комнату вбежала перепуганная тетя. Малыш сам не знал, как у него в руках оказался мячик, и как он очутился рядом с осколками, но он поспешно выпустил мяч из рук и отчаянно замотал головой, как будто говоря: «Это не я!». Но разве его кто — либо когда — нибудь понимал, относился добросовестно? — Нет. Вот и сейчас лицо тети перекосила самая настоящая злоба, и у нее, как и у дяди, мог в любой момент пойти пар из носа или ушей. Ее рука то поднималась, то опускалась, ей так и хотелось по — настоящему выпороть этого урода, который свалился ей на голову от сестрицы.

Она уже начала было подходить к мальцу, как ее отвлек звонок в дверь:

— Тебе повезло, щенок! Но это пока. Сейчас придет Вернон, и ты получишь! — и, правда, в следующую минуту в гостиную ввалился хохочущий мужчина, и вслед за ним прошла похожая на него такая же упитанная женщина. Эту женщину малыш боялся не меньше, чем тетю и дядю. Это была страшная женщина, потому что тетя хоть как — то могла над ним сжалиться, то эта дама никогда его не щадила. По ее мнению, мальчику было бы лучше в приюте. Она любила хорошо покушать и выпивку. Ах да, и еще она была собачницей, у нее было много собак, и она никогда не приходила хотя бы без одного из своих питомцев. Рядом стоял кузен и мерзко хихикал, его ожидало настоящее зрелище!

Поначалу пришедшие ничего не заметили, пока одна из многочисленных собак страшной женщины не наступила на стекло и не принялась жалобно скулить.

— Что ты, моя малипусечка?! Что с тобой? — склонилась к питомцу женщина, но ей мешало большое пузо. Тут она заметила осколки того, что было когда — то вазой. И тут осколки заметил дядя и также от него не укрылся взгляд племянника, который был полон страха.

— Ты! — зашипел дядя. — Ты опять за свое?!

— Нет, Вернон, он не был странным, — делая акцент на последнем слове, сказала тетя, — он игрался с новым мячиком Дадлика.

— То есть ты, щенок, не только взял мяч Дадли, так еще и вазу разбил?! Тебе что мало наказаний, которые тебе придумывали?! Значит так, ты…

— Я думаю, его надо проучить, Вернон, — перебила его толстушка, — вот, знаете, как я поступаю, когда собака нагадила в доме? Беру ее за шкирку и тычу носом прямо туда, и всегда работает.

— А ты права, Мардж, его давно пора проучить! — со злобной улыбкой ответил дядя. — Петунья, ты не могла бы нам помочь?

— Да, конечно! — она подошла к мальчику и взяла его за шиворот футболки, слегка приподняв в воздухе, он был очень легким. Малыша ждала не самая лучшая участь. Тетя взяла его за волосы и ткнула лицом в осколки, при этом собрав их в небольшую кучу, чтобы было больнее. Мальчик зажмурил глаза, щечки пронзила сильная боль. Она так делала еще много раз, как будто не могла насытиться болью племянника, а малышу оставалось лишь терпеть…

Кажется, прошла целая вечность, прежде чем тетя оставила его в покое. На мальчика было страшно смотреть: множество царапин, в правой щечке застрял небольшой осколок, по лицу текла кровь, заливая футболку. Он так и сидел на коленях, а над ним все насмехались. Вдруг его снова оторвали от земли и понесли в чулан. Это был дядя, так как тетя шла впереди, неся что — то в руках. Они остановились возле дверцы, тетя зашла, и только когда вышла, его затолкнули в комнату. От неожиданности мальчик упал лицом вниз, и не только лицо, но уже и все тело пронзила боль. Осколки, тетя принесла осколки и сюда.

Он медленно поднялся, опираясь ладошками о пол, но и там, в ручки продолжали впиваться маленькие осколки. И ступать было больно, они, кажется, были везде. Благо их не было на кровати, куда и забрался малыш с ногами. Подтянув к себе небольшие коленки, он обхватил их руками и легонько начал покачиваться из стороны в сторону. По щекам снова текли слезы, слезы обиды и одиночества. Здесь, в этом доме, он никому не нужен, «странный урод» как любил говорить дядя. Так если он странный, почему он не может жить с такими же, как он, странными? Он закрыл глаза, и в ту же минуту в комнате появилось яркое свечение. Мальчик исчез.

Новоявленные родители

Закончился еще один учебный год в школе чародейства и волшебства — Хогвартс. Ученики сдали все положенные экзамены и со спокойной совестью могли отправляться домой. Сейчас начало июня, а в Шотландии уже очень тепло. В восьмиэтажном замке остались только профессора, не закончившие свои дела. В одном из многочисленных кабинетов сидят двое. Одна — это женщина пожилых лет, с темными, седеющими волосами, собранными в пучок. На носу примостились квадратные очки, а на голове у нее черная остроконечная шляпа под цвет ее темной мантии. Рядом с ней сидел человек намного ее моложе. Его лицо обрамляли черные сальные волосы, и если смотреть на него в профиль, то можно было увидеть крючковатый нос.

— Ну, что же, Северус, поздравляю вас с победой, — сухо сказала женщина, отхлебывая глоточек из кружки с чаем.

— Спасибо, профессор Макгонагалл, ваш факультет тоже когда — нибудь одержит победу, — усмехнулся мужчина. Суть в том, что ежегодно в школе избирается факультет на звание лучшего. Всего их в школе четыре: Гриффиндор, Рейвенкло, Хаффлпафф и Слизерин. После того, как в школу был принят молодой профессор Северус Снейп на должность зельевара и декана Слизерина, то дела факультета змей пошли в гору. И вот уже третий год подряд его факультет выигрывает кубок школы.

— Непременно, Северус, непременно, — спокойно ответила женщина. До прихода зельевара ее факультет львов был лучшим, большой зал украшали красно — золотые флаги. Сама Минерва Макгонагалл здесь работает уже много лет — профессором Трансфигурации, которая была ее любимым предметом еще в юные годы. А также деканом Гриффиндора. Постепенно она стала заместителем директора, и хорошо справлялась с этой должностью. Но всё же ее расстраивал тот факт, что ее факультет не выиграл кубок по квиддичу, а ведь когда — то давно она пообещала себе, что ее факультет обыграет Слизерин.

Они так сидели и попивали чай, пока не раздался резкий звук. Открылось окно, и от неожиданности Минерва выронила кружку с громким: «Ой!». Она почти вытащила свою волшебную палочку, но ее более молодой коллега оказался проворнее и сразу починил кружку; «Репаро!». Минерва слабо улыбнулась в знак благодарности, и в ответ получила небольшой кивок головой.

Все это время они и не замечали маленького мальчика, примостившегося в темном углу комнаты. Но только эти люди казались ему не такими, как его родственники, они были другими. И в доказательство мыслей малыша мужчина, который ему показался слегка знакомым, стал делать странности. В глазах мальчика появилась некая радость, догадка. Эти люди такие же странные, как и он. Может это и есть его родители? Он сделал неуверенный шаг, но его, кажется, никто не заметил. Эти люди продолжают вести безмолвный разговор взглядами. Он подходит еще ближе, но его по — прежнему никто не замечает. Тогда он кладет свою маленькую ручку на коленку женщины:

— Мама, — тихонько молвит он, заставляя женщину вздрогнуть. Также он делает и с мужчиной: кладет вторую ручку ему на колено:

— Папа, — профессора в шоке смотрят на мальчика. Это было одно из самых удивительных зрелищ, хотя мужчине пришлось повидать много, также как и женщине. Им этот ребенок кажется смутно знакомым, хотя многочисленные шрамы и порезы не дают разглядеть его точного образа. Но Северусу кажутся уж слишком знакомыми глаза мальчика, зеленые, совсем как у нее… Он прорывается в сознание мальчика, и то, что он там видит, заставляет его глаза расшириться и посмотреть на мальчика с немым вопросом. Он был свидетелем насилия, но чтобы вот так с детьми… Никогда! Разглядеть лица профессор особо не смог: мальчик плохо помнил своих родителей, или кого — то там. А Минерва поглядывала на мальчика с некой опаской, ведь в Хогвартс нельзя трансгрессировать. Мальчик не глупый, заметил недоверчивые взгляды людей и расстроился:

— Вы не мои родители? — также тихо спросил он, заглядывая в голубые глаза Минервы. На его глазах выступили слезы и градом покатились по щечкам. И у нее самой глаза заслезились: это было очень трогательно, мальчик вызывал у нее умиление, хотя дети всегда казались для нее одинаковыми, а этот был каким — то особенным. Посмотрев на Северуса, она поняла, что его переполняют похожие чувства.