Primero - Неизвестная переменная, или О роли личности в истории Страница 20

Неожиданно для всех, Гермиона вдруг взлетела в воздух на призрачных синих крыльях и кинулась к своему другу — в самое пекло.

Со стены было видно, как побелели лица Северуса и Сириуса, но они уже ничего не могли сделать — останавливаться было нельзя — зарин нужно было сжечь вместе с телами мертвых.

Когда огненная стена поднялась на высоту нескольких метров, Блэк, Снейп, Уизли и Люпин стали двигать ее к центру площадки с четырех сторон — там, где огонь отступал, оставалась лишь оплавленная земля.

Вдруг пламя всколыхнулось, пропуская две грязные и оборванные фигурки — Гермиона поддерживала практически потерявшего сознание Гарри, а сама тем временем из последних сил держала щит «una linea praesidio», позволяющий ненадолго закрыться от Адского огня.

Проход через огненную стену стал для Мио чрезвычайно серьезным испытанием, и как только перед ее глазами перестало плясать пламя, девушка обессилено опустилась на еще горячую землю. Она уже не видела, что к ней подбежали Тонкс и Фред, поднимая и оттаскивая их на безопасное расстояние.

Взорвав контейнер с нейропаралитиком, Гарри замешкался и этим немедленно воспользовался противник. «Sectumsempra» Риддла оставила длинный порез, наискось пересекающий грудь. Пробормотав заживляющее заклинание, Ри почувствовал, что рана хоть и перестала его беспокоить, но до конца все же не зажила.

С трудом поднявшись на ноги, юноша заметил, что удар отбросил его на несколько метров от эпицентра взрыва зарина, а теперь к нему через облако отравляющего газа направляется Волдеморт собственной персоной. Это было невероятной удачей — еще две минуты и кровь разнесет отраву по организму. Две минуты. Нужно продержаться только две минуты — отвлекать, не дать трансгрессировать.

Ри поднял волшебную палочку и бросил в противника «butio caelestis ignis» — мощный электрический разряд, эквивалентный удару молнии. Волдеморт не сумел полностью уйти и закрыться от заклятья, и теперь его руки подергивались от перенесенного электрического шока. После этого, Лорд ответил Поттеру еще одной «ледяной стрелой», а вслед сразу же бросил «Crucio». Выставляя щит против стрелы, Ри не успел увернуться от непростительного — и теперь юноша лежал на земле и корчился под пыточным проклятием.

Боль прекратилась так же внезапно, как и началась. Подняв глаза, Гарри увидел, что Риддл как–то странно сморит на свою руку, а затем переводит взгляд на него. Ри мог бы поклясться, что в глазах великого темного волшебника в этот момент застыли изумление и страх.

Теперь Гарри был точно уверен, что отрава подействовала — признаки были на лицо: слабость, одышка, помутнение зрения, головокружение. А затем у Тома и вовсе подогнулись колени — теперь Волдеморт лежал на земле, а его тело скручивали судороги.

Ри хотел было подняться, но ноги его не держали — голова раскалывалась, желудок подкатывал к горлу и, внезапно, стало трудно дышать. Вот тут–то Гарри и понял, что сам, скорее всего, попал под действие зарина, и жить ему осталось минут пять — самое большее. «А жаль, — успел подумать он, — я даже не успел попрощаться». Это была его последняя связная мысль.

6. Вместо эпилога, или когда одно дело закончено, следует начать другое (часть 1)

Он плыл в белесой мгле, не ощущая собственного тела. Ему было легко и спокойно, ничто не имело значения, ничто не беспокоило — он чувствовал лишь тепло и покой. Он не помнил, кем был, не помнил своего имени, да это было и неважно — он растворялся в океане спокойствия. Это можно было назвать блаженством.

Вдруг откуда–то издалека на грани восприятия мелькнул и пропал голос. Он не обратил на него внимания, пока тот не повторился. Голос звал — звуки складывались в имя. Это имя нашло в его душа теплый отклик, и он подумал, что, может быть, его имя принадлежит ему.

Состояние покоя было нарушено, и он решил пойти на зов. Это оказалось неожиданно трудно — бесцветная муть, окружавшая его, не желала расставаться со своей жертвой. Каждый рывок давался с трудом, отнимая силы и причиняя боль.

Ему показалось, что это длилось невероятно долго, так долго, что боль стала его верной спутницей и преданной рабыней — она была рядом с ним, напоминала о том, что он существует, и ничего не требовала взамен. И он поймал себя на мысли, что почти любит ее.

С громадным трудом преодолев сопротивление безликого нечто, он все же смог очень близко подобраться к источнику, звавшему его.

Зависнув на границе бесформенной серой массы и темноты, в которой мерцали яркие огоньки, он выбрал зрячую тьму и всем своим существом потянулся к ней. Голос стал громче — казалось, он гремит, подобно водопаду, оглушает, лишает силы и воли. В этот момент ему нестерпимо захотелось оказаться снова в спасительной белой мгле, но вернуться он уже не мог — его сущность, его «я» тянуло куда–то вверх, в великолепную звездную ночь, где его ждали и звали по имени.

— Ты смог вернуться, — удовлетворенно проговорил тот, кто все это время звал его, — я уже почти перестал надеяться.

Он оглянулся — вокруг, сколько хватало глаз, была степь. Теплый ветер шевелил зелено–желтое море трав, а напротив стоял человек — мужчина средних лет, высокий, с русыми волосами и серыми глазами. Довольно–таки приятный, но совершенно не знакомый.

— Кто ты? — это почему–то казалось важным.

— Я — память, — отозвался некто.

— Чья память? Моя?

— Нет, — рассмеялся он в ответ. — Я память того, кто был связан с тобой кровью, тот, с кем ты разделил разум, сердце и тайну. Я — память Тома Марволо Риддла.

Том… Том Марволо Риддл… Риддл… Риддл…

ВОЛДЕМОРТ!!!

— Ты — он!!! — резкий выкрик. — Ты — Волдеморт!

— Нет, Гарри, — покачал головой собеседник, — я не Волдеморт, я, по сути, вообще не человек; я лишь собрание мыслей и чувств того, кто жил и умер.

Эти слова выбили Гарри из колеи — он начал вспоминать.

Первым его воспоминанием стал старый замок, стоящий на берегу озера. Затем воспоминания, словно прорвав плотину, хлынули огненной рекой: детство, учеба, подруга, крестный, родители, учителя… и враг.

— Ты все вспомнил, — подал голос Том. — Это больно, не правда ли?

— Да, — выдохнул Ри. — Больно, так бы и врезал тебе со всей дури.

— Да, уж чего–чего, а дурости тебе хватает.

— Уж кто бы говорил, — недовольно поморщился Поттер, — сам–то небось…

— Обо мне речи вообще не идет, — отмахнулся Том, — речь у нас пойдет о тебе и твоем наследстве.

— О чем? — недоумевающее протянул юноша. — Ты головой не повредился?

— Разумеется, повредился, — подтвердил Риддл, — еще в тот момент, когда первый крестраж создал, но ты… ты даже меня переплюнул.

— И в чем же, позволь узнать? — его голос так и сочился сарказмом.

— Ты понял, о чем я, — мужчина посмотрел в глаза Поттеру, — я говорю об истинном секрете Тайной комнаты, в целом, и о «Ритуале общности», в частности.

— Что, — хмыкнул Гарри, — не доволен тем обстоятельством, что тебя обставил зеленый юнец?

В ответ на эти слова Том, запрокинув голову, громко рассмеялся, а затем, успокоившись так же внезапно, улыбнулся.

— Напротив, Гарри, — и юноша мог бы поклясться, что глаза того, кто когда–то давно был Темным лордом, потеплели, — я чрезвычайно доволен тем фактом, что ты смог превзойти меня. Ты, а не я — истинный наследник Салазара Слизерина.

— Ага, — Поттер отвернулся. — Уже умер от радости.

— Прекрати паясничать, — поморщился Риддл, — ты превзошел меня, фактически, по всем статьям — у тебя есть верные друзья, знания, сила, ты нестандартно мыслись и не боишься брать на себя ответственность.

— О! Похвала от Темного лорда — это круто! — Ри был явно в ударе — остроты так и слетали с языка.

— Знаешь, чего тебе недостает? — поинтересовался Том.

— Просвети меня, убогого.

— Молод ты еще, — Риддл махнул рукой в сторону, и пространство изменилось — теперь вокруг них была комната, самая обычная гостиная с камином. — Присядь, поговорим.

— Везет мне на разговоры у камина, — хмыкнул юноша. — А почему все так поменялось?

— Так ведь все, что ты видишь — иллюзия, — пожал плечами Том. — Здесь все подчиняется нам — как захотим, так и будет.

— Классно, — фыркнул Ри. — А если я хочу оказаться на луне?

— Да, в принципе, нет ничего проще, — мужчина вновь взмахнул рукой, и они оба оказались в темной пустынной местности.

— Это Луна?

— Не знаю, я там не был.

— Я тоже, но это похоже на те картинки, которые я видел.

— Вот тебе и ответ, — Том отвернулся, и Гарри снова был в гостиной. — И все же — присядь, нам нужно поговорить.

— Странно видеть тебя таким, грустно как–то — это, как будто знаешь что–то, чего уже не случится.