Megumi - Долго, счастливо Страница 26

Когда мы доходим до дом, я присаживаюсь в кресло и приподнимаю брови:

- Объяснишься?

- Что ты имеешь в виду? - решаю я включить дурочку и сажусь в соседнее кресло. Возможно, ты обратишь внимание на то, как сильно я сжимаю сейчас подлокотник пальцами, но скорее всего - ты вытянешь из меня признание клещами. Я не хотел говорить об этих кретинских страхах никогда вообще в своей жизни, но ведь и шанс встретить где-нибудь придурка с бензопилой такой мизерный, что нужно было мне стать твоим любовником и счастливо жить с тобой пять лет, чтобы он тоже стал реальным.

- О твоем поведении перед луна-парком, - я задумчиво смотрю на тебя и пересаживаю к себе на колени.

- А что в нем не так? - пытаюсь пожать плечами равнодушно, но перед глазами - и за спиной, - отчетливо слышу и вижу шум включенных пил, стук топора, нарисованное лицо злобного клоуна. Сердце невольно начинает биться быстрее, и я абсолютно непоследовательно утыкаюсь лицом тебе в грудь, обнимая за шею. Плевать, мне все равно, и я тихо признаюсь, кусая губы. - Я боюсь того, что было там.

- Почему? - у каждого страха должна быть причина, и начинать избавляться от него следует именно с нее.

- Потому что у дяди Вернона была фирма по производству дрелей и другой техники, - невпопад отвечаю я, пытаясь успокоиться твоим запахом, который я мерно - ну или как мне кажется, мерно - вдыхаю с твоей мантии. Больше всего мне сейчас хочется упасть на пол и заколотиться в отвратительной, премерзкой истерике, но вместо этого я просто баюкаю свой страх где-то там, в складках своей мантии. Во время подобных приступов самобичевания и жалости имени самого себя у меня часто возникают иррациональные желания - например, сейчас, помимо истерики, хочется еще пришить мантию к коже, а потом медленно отпарывать без ножниц, просто отрывая от себя ее стежок за стежком.

Задумчиво киваю и прижимаю тебя к себе, целуя в макушку и поглаживая по спине:

- Постарайся успокоиться. Подумай и скажи - я тебя кому-нибудь отдам?

- Нет, - бурчу, прижимаюсь к тебе еще крепче и позволяю счастью от подобных слов затопить и утопить в себе все страхи и глупые детские воспоминания. Борьба неравная, но, может, хоть так у меня получится затолкать эту боязнь куда-нибудь поглубже? - Куда ты меня отдашь, кому я нужен...

- Не отдам, правильно. Тем более толпе актеров, переодетой в героев фильмов ужасов, - хмыкаю. - Хотя бы потому, что им ты не нужен. А вот мне - наоборот.

- Спасибо... - еще немножечко счастья льется бальзамом на мою дурацкую детскую исцарапанную душонку, которую сильнее тревожит фальшивая бензопила в руках тщедушного актера, нежели смертельное заклятие от самого могущественного волшебника мира - хотя бы потому, что пресловутый волшебник уже мертв. - Я люблю тебя...

- Знаю, - наклонившись, я целую тебя, после чего прижимаю к себе еще крепче. - Как-нибудь мы пойдем туда, и ты увидишь, что бояться нечего.

- Я не хочу... - тихо шепчу и пытаюсь вдохнуть твой запах - еще и еще, мне его не хватает. Мне не хватает уверенности в том, что мы в абсолютно другом мире, где ни топоры, ни пилы - абсолютно ни одно оружие, которого я боюсь, - не будет работать так, как должно. И вообще, ведь ты волшебник, ты можешь укрыть меня чем угодно - чарами, щитом, пледом, - и это защитит меня ото всего вокруг. И от Дадли и его прихвостней, так любившим пугать меня этой самой цепной пилой...

И только сейчас я понимаю, что проговорил это все вслух.

- Смогу. Именно поэтому мы и пойдем туда когда-нибудь. Чтобы ты сам увидел, что никто из них не может причинить тебе вреда,- взъерошив твои волосы, я тянусь за пледом и укрываю нас обоих.

Я недолго молчу и потом поднимаю на тебя глаза:

- Я тебе сильно надоел со своими сложностями и детскими глупостями?

- Ты мне не надоел, глупый, - я со вздохом улыбаюсь и прижимаю тебя к себе крепче. - Я уже привык к твоим сложностям, тем более, что часть из них мы можем решить.

А я просто улыбаюсь в ответ и целую тебя в подбородок. Я счастлив быть рядом с тобой, быть твоим и принадлежать тебе - не потому, что наш секс фееричен и приносит мне массу удовольствия, и не потому, что ты позволяешь мне делать всякие глупости, приносить в дом Радона и дурачиться, рисуя на твоих блинчиках хмурые солнца и счастливых змеек. Я счастлив, потому что ты любишь меня в ответ, целуешь в сугробах и треплешь по волосам, рычишь и кидаешь на кровать, а еще стонешь от простого массажа плеч.

Я счастлив, потому что ты - волшебник.

Глава 19.

На этот сервиз не рассчитывай.

- Я вернулся, - привычно смотрю в сторону кухни, потому что удивительным образом при моем возвращении ты всегда появляешься оттуда. - Гарри? - отвечает мне редкая тишина, которую нарушает сбегающий по лестнице щенок, которого я глажу и пускаю вперед. - Веди.

А я тем временем старательно заканчиваю складывать журавлика из салфетки. На столе стоят красивые свечи с кружевными узорами, твой любимый сервиз и вкусная еда, которую я готовил целый день. Мне всегда хочется удивлять тебя ужином, и в этот раз, по-моему, получится лучше всего - потому что он романтический. И еще я очень надеюсь, что потом ты оценишь мою парадную мантию. Парадность ее, к слову, в том, что она расстегивается одним движением. И так же легко падает.

С усмешкой поглаживаю подхваченного на руки щенка:

- А я уж думал, что в этот раз что-то иначе, - прохожу в комнату и сажусь на свое место, глядя на тебя. - Что меня ждет сегодня?

- Ну... особо ничего, но мы с тобой давно не устраивали ведь... романтику, - я тщательно стараюсь не упоминать наши предыдущие ужины. Как правило, заканчивались они битой посудой и осколками у меня в заднице - не потому, что швырялись, а потому, что ты меня на стол укладывал... хотя это тоже романтика. Своеобразная.

Хмыкаю и серьезно смотрю на тебя:

- На этот сервиз не рассчитывай. Иди погуляй, малыш, - я спускаю пискнувшего щенка с колен и поднимаюсь, чтобы помыть руки. - Сейчас вернусь.

- Я и не собирался... - бурчу я и осторожно ставлю журавлика на тарелку. Сегодня здесь все красиво. Надеюсь, что так же и останется.

Вернувшись через пару минут, я вновь сажусь за стол и смотрю на тебя:

- Ты мне понадобишься на следующей конференции.

- Опять будешь из меня сатира делать, а потом опять в человека? - я подозрительно на тебя кошусь, вспоминая «частичную анимагию», которую ты запатентовал в прошлом году.

- Нет. Мне понадобится твоя помощь, как ассистента. Я хочу поставить тот опыт, который мы с тобой в тот раз завершили.

- О... - глубокомысленно выдаю я и верно краснею: ты едва ли не впервые собираешься признать меня как начинающего ученого. Твоя оценка значит для меня больше всего - и не потому, что мы делим постель, кров и вообще, отнюдь не потому что мы - это Мы. Нет, потому что ты Лучший зельевар уже три года. - Это очень... льстит.

- Ты ведь не захотел в прошлый раз ехать со мной.

- Я сам себя еще не считаю достойным выходить рядом с тобой выступать, - бормочу едва слышно, потому что действительно смущен. Предпочитаю уткнуться взглядом в тарелку и начать осторожно рисовать линии на фуа-гра.

- Не играй с едой, - я приступаю к еде и невольно улыбаюсь. - Замечательный вкус.

Я начинаю есть тоже и улыбаюсь в ответ:

- Спасибо. Я старался.

- Чем занимался, кроме ужина? - я разливаю вино и поднимаю бокал, предлагая выпить.

Я осторожно звеню краешком своего бокала по твоему и пригубливаю самую капельку, демонстрируя хорошие манеры. Потом пожимаю плечами:

- Проверил еще раз ту окислительно-восстановительную реакцию, которую упомянул в последней статье. Никак не могу понять, почему равновесие смещается влево с течением времени при нормальных условиях.

Отпиваю глоток и вздыхаю:

- Сколько раз тебе повторять - не понимаешь, возвращайся к основам. Ты забываешь мелочи, потому и не понимаешь.

- Ну Северус, это же парадокс. Равновесие у меня не хрупкое, оно стабильно держится около двух минут, а потом начинает ползти неуклонно влево. Такого не бывает, там что-то не то.

- Основы, - я морщусь. - И давай обсудим это позже, сейчас у меня нет сил разбирать твои ошибки, - смотрю тебе в глаза.

- М-м-м... а на что силы есть? - от твоего взгляда в глаза я начинаю покрываться румянцем и автоматически думать обо всяких нехороших вещах. Я не виноват, что он у тебя магнетический...

- Ты знаешь, - я расползаюсь в усмешке. Странно, но твое смущение до сих пор веселит.

- Ну Северус, ты же сказал на этот сервиз не рассчитывать...

- Правильно. Поэтому потерпишь до конца ужина. И до спальни.

Я покорно затыкаюсь и ем. Еда вкусная, но ты распалил мне воображение донельзя, так что теперь я думаю только о том, что будет после. Нет, нужно вернуть романтику. И я зажигаю свечи.