Александр Машошин - Наихудший сценарий Страница 26

— Однако же, не остановила, — вздохнул я. — Всё, идёт, до связи!

На Осоку было больно смотреть. Под глазами её появились чёрные мешки, она вся ссутулилась, ноги переставляла так, будто на каждой привязана пудовая гиря. Она вышла из кабины турболифта, проходя через дверь гостиной, тяжело оперлась на косяк, с размаху плюхнулась на диванчик.

— Тебя отвлечь или не трогать? — осторожно спросил я.

— Спасибо за заботу. Лучше не трогай. Я сейчас кидаться могу, — сказала она.

Я кивнул. Какое-то время мы сидели молча, тишина казалась вязкой и давящей. Глядя на тогруту, я думал о том, что сейчас она, должно быть, проклинает себя за то, что осталась "в контексте" и не остановила изуверскую забаву коменданта. И вдруг в голову мне пришла интересная идея. Я спросил небрежным тоном:

— Скажи, в имперской армии принято, чтобы офицеры проходили обследование у психиатра?

Осока внимательно посмотрела мне в глаза:

— Ты, всё же, полюбопытствовал…

— О чём ты? — я сделал самое невинное лицо, какое умел. — Я просто спрашиваю, как часто офицеры обязаны проходить медосмотр, и включает ли он осмотр у психиатра.

— Ладно. В таком случае, просто отвечаю, — губы её тронула сардоническая улыбка. — Термина "психиатр" в армии нет, есть военные психотерапевты, они осматривают персонал после участия в боевых действиях и по запросу командования. Любопытство удовлетворено?

— Вполне.

— Превосходно, — она улыбнулась уже по-настоящему. — Но, всё равно, ты – гений, Алекс! Позволь отправить сообщение с твоей станции?

— Милости прошу.

Она почти что бегом спустилась с подиума, уселась за пульт связи и систем наблюдения.

"Пишет запрос о проведении психотерапевтической проверки майора Подуцеду в связи с неадекватным поведением на службе!" – сообщила мне Падме на экран-пульте, добавив штампик "губной помадой", заменявший у неё в текстовых сообщениях смех.

"Замечательно", — набрал я на голографической клавиатуре.

"А теперь – краткий доклад своему хозяину…"

"Запиши, потом прочту".

— Всё, ждём ответа, — Осока возвратилась на подиум. — А комендант пройдёт проверку. Вернее, не пройдёт. Такие, как он, позорят репутацию Империи!

Я хотел съехидничать, что рыба тухнет с головы, и про консерваторию, где надо что-то менять, но вовремя сообразил, что сейчас это не вполне уместно, только разозлит её, и спросил просто:

— Полегче немного?

— Совсем немного, — ответила она. — Хорошо, что наказали, но всё равно омерзительно. Имперский офицер опустился до такого!

— Ротация, — неожиданно для самого себя посоветовал я.

— Чего?

— Менять их надо, вот чего. От долгого сидения на одном месте либо заводят "друзей" и начинают принимать подношения, либо, как этот Подуцеду, от безделья съезжают по фазе. У вас, насколько мне известно, этого не понимают… как и у меня дома. Хоть ты скажи своему повелителю, что ли.

— Странно, — покачала головой Осока. — Мне казалось, ты настолько не любишь Империю, что тебе чем хуже у нас, тем лучше.

— Так может рассуждать только последний циник. Которому всё равно, сколько из-за этого "хуже" погибнет людей, лишь бы свалить власть.

— Увы, большинство мятежников считают именно так.

— Ты забыла, что я не ребл и никогда не был, — нечаянно в рифму заметил я. В другой ситуации я бы возмутился, что она ставит меня на одну доску со всякими, однако, понимая, в каком состоянии сейчас Осока, решил не заострять. Да она и сама поняла, сказала:

— Ты прав, извини.

Прошло несколько минут. Потом по паутине Голонета поступил ответ. Осока его читала внизу и не видела, как Падме передала мне содержание:

"Приказано к заданному сроку прибыть в систему Ламуир, Тапанский сектор. Времени на это… 6 суток и 9 часов с минутами".

"А лёту?" – отстучал я.

"По экономной – 2 суток 16 часов, расход 6720. По кратчайшей – экономим 8 часов, но расход 12630".

Я кивнул, прекрасно понимая, что кроется за её выкладками. По кратчайшему пути вместо двух коррекций потребуется целых пять, отсюда и лишние тонны энергоносителя.

"Посмотрим, что скажет нам", — написала Падме. И тут же погасила текст, так как Осока обернулась к подиуму.

— Алекс, — сказала тогрута, — меня посылают в сектор Тапани, поможешь добраться?

— Конечно, куда скажешь, — ответил я.

— Топливо, как обычно, с меня. Да, за счёт скорости "Амидалы" у нас может образоваться сколько-то свободного времени.

— А вот это просто замечательно! — воскликнул я. В голове у меня уже зрел план. Первоначально я хотел отправить более медленный "Ревнитель" за преобразователями на Лантиллис, он ближе, а сам заскочить на Батаев за зеркалами и встретиться с ними в какой-нибудь системе, удобной для развёртывания первой энергостанции. Сейчас можно было поступить иначе. Мандалоры летят вперёд, подбирают в разных системах удобные астероиды и забивают в них якоря для крепления, а мы смонтируем сами "самогонные аппараты", не зря же я устанавливал манипуляторы.

— Что ты считаешь? — спросила Осока, поднимаясь ко мне.

— Маршрут. Ты не будешь возражать, если мы сначала заедем кое-куда по моим делам? Надо забрать заказы и установить оборудование.

— В принципе, я не против, — согласилась она, — главное, чтобы времени хватило. И не впритык, как в этот раз.

— Нет, разумеется. Вот смотри. По прямой нам лететь пятьдесят шесть часов. Вот так, с заходом на Батаев – шестьдесят восемь. Меньше трёх суток. Два с половиной дня отводим на дела, тогда имеем сутки в запасе.

— Будем считать, уговорил, — кивнула Осока. — Пойду, приму душ, чувствую себя, будто меня два дня в грязи валяли. А ты готовься к отлёту.

— Ужинать будешь?

— Нет. Спасибо, — сказала Осока. И добавила, как бы оправдываясь: — Сегодня кусок в горло не полезет. Поешь сам чего-нибудь, если хочешь, а мне сделай карлинского чая.

Она ушла, а я, связавшись с "Ревнителем", быстро изложил новую задачу. Через несколько минут крылатая тень пронеслась над Гаванью и, блеснув факелами двух плазменных двигателей, ушла в вечернее небо. Мы, в принципе, тоже были готовы стартовать, но мне мешал подносик с закусками, лежащий на коленях. Его вручила Падме, не обращая внимания на мои вялые протесты.

— Нечего-нечего, — заявила она. — Чтобы всё съел, здесь не так уж и много. Не забывай, я всё вижу!

И растаяла, пока не вернулась из душа Осока.

6. Ночной инцидент

Ночью в гиперпространстве мне опять приснился сон, ясный, отчётливый и неприятный. Я видел станцию "Румелия", командный сектор, покои директора, Осоку и Рийо, накрывающих на стол. Рийо, заметив, что я смотрю на них в проём открытой двери, помахала рукой: иди, мол, сюда, у нас всё готово. Я шагнул… но вдруг перед моим лицом, словно нож гильотины, обрушился щит гермозатвора. Каким-то образом я неожиданно оказался в нескольких шагах от закрытой двери, а прямо возле неё возникла памятная тучная фигура имперского представителя. И на его роже появилась глумливая ухмылка мистера Вугола. "Вашей гениальной администраторши больше нет! — продолжая скалиться, заговорил наместник. — Потому что я убил её, ха-ха-ха-ха! А чтобы её вернуть, придётся построить ещё один корабль и обратиться к Тёмной стороне!" Ах ты, гад! Я потянулся к рукоятке меча… и в этот момент звон тревожного сигнала разорвал ткань сна.

— Падме! Что? — на автопилоте выпалил я, ещё не успев разлепить глаза.

— Наша ситская овечка попыталась сканировать тебя Силой, — отозвалась Падме, голос её буквально дымился от праведного негодования. — Пришлось её проучить. Иди, приводи в чувство.

— Что ты… — схватив рубашку, я выскочил в гостиную. И увидел Осоку, стоящую на четвереньках возле задраенной двери каюты. Тогрута с хрипом втягивала в себя воздух.

— Алекс… в моей каюте… утечка, — с трудом произнесла она. Закашлялась. Я поспешно поставил её на ноги, за подбородок приподнял голову, чтобы лучше разглядеть губы. Крови изо рта, вроде, нет. И в глазах лопнувших сосудов не видно. Спрятав руку за спину, погрозил кулаком. Совсем сошла с ума сестрица, так и покалечить недолго! А мне теперь ещё и выкручиваться.

— Ну-ка, посмотрим, — с озабоченным, как я надеялся, видом, я включил экран на стене над диваном, вызвал сводку целостности корпуса. Падме предусмотрительно высветила данные не по-русски, как обычно, а на базик, чтобы понимала гостья.

— Да, герметичность не нарушена, — Осока почти пришла в себя. — Значит, неисправна система жизнеобеспечения. В каюте вдруг начало падать давление.

— Странно, я её только неделю назад перебирал…

— Лишних деталей не осталось?

— Я, конечно, дикарь, — проворчал я, — но уж не до такой степени дебил! Не знал бы устройства – не брался бы вовсе.