nadiya black - Больше чем жизнь Страница 27

Как только танец подошел к концу, Гермиона отстранилась почти сразу же.

— Ладно, Гарри, спасибо. Ты и в самом деле довольно прилично танцуешь.

— Да уж, ты тоже танцевала намного лучше, чем в прошлый раз. Помнишь?

Гермиона улыбнулась и шутливо задела его плечом:

— Эй, все было не так плохо! - сказала она, но вдруг замерла, глядя куда–то за его спину. Гарри тоже обернулся.

Рон стоял буквально в сантиметре от них, вцепившись взглядом в Гермиону, находившейся в непосредственной близости от Гарри, и в его руки, по–прежнему сжимающие талию девушки. Поттер медленно, почти нехотя убрал их. Сейчас ему безумно, просто до чертиков хотелось рассказать Рону обо всем. Но он попытался засунуть подальше все это. Не сейчас.

Тем временем безмятежное выражение на лице Гермионы сменилось злостью. Она подлетела к Рону и прошипела:

— Ну и где ты, к черту, был все это время?

Уизли начал неловко оправдываться, мгновенно позабыв о ревности. А потом просто взял за руку и повел все еще препирающуюся Гермиону к выходу.

Она даже не попрощалась с ним. Она даже не посмотрела на него. Гарри еще никогда в жизни не чувствовал себя настолько опустошенным. То, что Гермиона в конце концов упрыгала с Роном, было вполне ожидаемо. И все равно он не мог просто взять и смириться с этим. Он пытался. Целую неделю пытался принять как факт то, что Гермиона выбрала Рона. Она даже согласилась на секс с ним, тогда как ему указала на дверь - все вполне очевидно. Но он просто не мог взять, и вычеркнуть из своей жизни то, что произошло между ними. А вот Гермиона, судя по всему, еще как могла.

Наверное, сражаться с драконами и вправду легче, чем терпеть все это. Потому что каждую секунду с того самого момента, как он узнал об этом, Гарри казалось, что он разорвется от ярости. Да и сейчас он просто кипел, забывая дышать, точно также, как забывал отводить завороженный взгляд от Гермионы, когда смотрел на нее слишком долго.

Гарри резко развернулся и направился к столу, за которым сидели гриффиндорцы. Точнее, большинство из них, конечно, отдало предпочтение танцам, но Гарри сейчас было точно не до них. Он взял со стола какой–то бокал с янтарной жидкостью, по виду подозрительно напоминающий огневиски, и залпом осушил его. Ему было все равно, каким образом однокурсникам удалось протащить сюда спиртное - на данный момент оно было очень кстати.

Вдруг кто–то осторожно присел рядом. Гарри слегка обернулся и посмотрел на Джинни, которая, судя по всему, все еще рассчитывала на танец с ним. Насколько бы все было проще, если бы все те чувства, что он испытывал к Гермионе, можно было точно также испытывать к ней. Но у Джинни все было не то. Все не такое, как ему нужно. Не та фигура, волосы, губы. И даже платье не того цвета.

— Уже можно открывать?

— Погоди еще одну секундочку.

Гермиона чувствовала себя странно, остановившись посреди прохладного коридора с закрытыми глазами. Но все–таки продолжала подыгрывать Рону - если ему так хочется устроить ей сюрприз, то ладно. Судя по характерному звуку, он отпер дверь заклинанием и аккуратно провел ее в комнату. Она открыла глаза и огляделась. Теперь понятно, почему Рону не удалось вовремя явится на Бал. Ведь для того, чтобы придать спальне мальчиков подобный божеский вид ему действительно нужно было время.

— Я попросил домовиков принести нам фрукты из кухни, - неуверенно начал Рон. Наверное, он сказал это лишь для того, чтобы заполнить неловкую паузу. - И на днях купил шампанское в Хогсмиде.

— Ты же говорил, что никогда не будешь пить эту «маггловскую гадость», - немного нервно рассмеялась Гермиона.

Рон неопределенно пожал плечами:

— Ну, я пересмотрел приоритеты.

Она еще раз глянула на столик с фруктами и шампанским.

— Давай я зажгу свечи, Рональд.

Гермиона уже потянулась за палочкой, как вдруг он резко схватил ее за руку и притянул к себе, без лишних слов накрывая ее губы своими. Она попыталась не задохнуться. Ну, все ясно. Рон решил без всяких предварительных действий приступить к самой сути.

Рон подтолкнул ее к кровати, не прекращая исступленно целовать. Неужели это действительно случится? И Рон станет ее первым парнем? Возможно, это расставит все на свои места и она больше не будет сомневаться в нем? Не будет вечно пилить и раздражаться, возможно, ей будет хорошо? Она уже ничего не знала.

Уизли тем временем пытался стянуть с нее платье, но это все никак не выходило - оно было чересчур облегающим. Он прикоснулся к ее спине, как раз там, где находился небольшой вырез на платье. И Гермиону тут же словно бы обожгло. Потому что совсем недавно ее касались другие руки. Его руки.

Она почувствовала, как к глазам подступают слезы, это было и в самом деле невыносимо. Потому что каждое неумелое прикосновение Рона, каждый поцелуй, напоминал ей о других, напоминал о Гарри!

Как избавиться от этого? Только сейчас ей стало ясно, что все это было просто бессмысленным с самого начала. Что весь ее план о том, как сохранить уже сложившийся отношения и не причинять боль близким людям, просто взял и рухнул, как карточный домик.

Она уже не могла забыть Гарри. И даже сейчас, в этот самый момент, думала о нем. Представляла его тонкие и одновременно чувственные губы. Его глаза. Эти невероятно зеленые омуты, в которых так хотелось утонуть.

В которых присутствовало то, чего так не хватало Рону - чувства и эмоции.

Гермиона все–таки не сдержалась. Слезы брызнули из глаз прежде, чем она успела предотвратить это. Рон отпрянул через какую–то минуту, в полном недоумении уставившись на нее:

— Г-гермиона, ты чего? Почему ты плачешь? Что…

Грейнджер не отвечала. Вернее, не могла. Пытаясь справиться со слезами и собственными всхлипами, рискующими плавно перерасти в истерику.

Какое–то время Рон тупо смотрел на нее. Потом молча встал и поднял с пола рубашку, которую уже успел стащить с себя, вот только не понятно, для чего. Судя по всему, никакого секса ему сегодня не предвидится. От злости, Рон швырнул ее на пол, как будто бы это она была виновата в столь резкой смене настроения его девушки.

— Слушай, что произошло? Я сделал тебе больно?

Она отрицательно замотала головой. Нет, Рон, ты ни при чем. Это я виновата. Потому что на самом деле совсем не умная. А просто дура. Дура—Грейнджер, вот и все.

Рон снова присел на кровать, пытаясь придать голосу мягкости:

— Гермиона, ты меня прости, конечно, но мы с тобой планировали это событие половину учебного года, хрен знает сколько времени. Я сделал все, как ты сказала, я пытался быть романтичным. А теперь ты почему–то сидишь и рыдаешь по неизвестной мне причине. И знаешь что, - добавил он уже куда громче, - если ты просто не хочешь, то так и скажи!

Гермиона вскинула голову и посмотрела на него. Щеки Рона покрывал странный, почти болезненный румянец, а глаза выражали крайнюю степень замешательства. Но уже больше не было смысла навязывать себе мысли о любви к Рону. Потому что ее не было.

— Гермиона, ты разлюбила меня? - тихо спросил Рон, не глядя на нее.

— Я…я не знаю, Рон, правда, - пробормотала она. - Я запуталась и уже ни в чем не уверена. Мне нужно время, чтобы как следует во всем разобраться. И тебе, наверное, тоже.

Рон молчал, бессмысленно уставившись в пол. Гермиона встала с кровати и оправила платье. Голос странно дрожал:

— Думаю, мне лучше уйти.

Он отвернулся, изо всех сил сжимая руки в кулаки:

— Да, Гермиона. Тебе лучше уйти.

Она развернулась и, бросив полный сожаления взгляд на Уизли, выскользнула в коридор. Нужно было вернуться в Большой зал и продолжить следить за порядком. И плевать на то, что в ее собственной жизни уже давно не было никакого порядка.

Гермиона быстрым движением убрала слезы с лица перед тем, как войти в Большой зал. Судя по негромкому звучанию музыки, вечер еще не закончился. Она принялась протискиваться к столу Гриффиндора, игнорируя недовольные возгласы некоторых танцующих. И вдруг замерла на месте, вцепившись взглядом в одного единственного человека, которого ей хотелось видеть сейчас больше всего.

Гарри стоял к ней спиной не замечая ее присутствия, беседуя о чем–то с Симусом. А Гермиона продолжала смотреть на его спину, мечтая лишь о том, чтобы прижаться к ней сильнее, заглянуть в его лицо. Это желание с каждой секундой становилось все болезненнее. И если раньше у нее хоть как–то получалось сдерживать свои внезапные порывы, то сейчас уже не было никакого желания сдерживаться.

Гермиона начала подходить к столу, сокращая расстояние между ними. Что–то внутри подсказывала ей, что этого не нужно делать, не сегодня, не сейчас, когда произошло сразу столько малоприятных вещей. Но уходить не хотелось.

Симус Финниган, заметив приближение Гермионы, не решавшейся обратить на себя внимание Гарри, поставил бокал с огневиски на стол: