Небо в огне (СИ) - Younger Alexandrine Страница 27

— Лизка!

— Да, тёть Кать?..

— Чего смурная? Расстроил кто? Или мухоморы бабкины всё-таки просроченные? Сказала ж старой, что кого-то с них точно пронесёт, тьфу ты… — родственники Саши нечасто могли найти точки соприкосновения с бабушкой Ольги. — Космос весь вечер балагурит. Старается, парень, а ты?

— В природе должен быть баланс, — постоянные затяжки не приносят Лизе какого-либо облегчения, но запах дыма приятен, потому что ассоциируется с определенным человеком. — Вот Космос у меня юморит, а я — бука остроглазая! Так и живём…

— Ё-мое, баланс, твою дивизию! Как мелкая была, всё за спинами у мальчишек пряталась, и теперь вздумала придуриваться… — лезть в душу человеку — неблагодарное занятие, но Катя хочет перенаправить энергию девушки в нормальное русло. — Пошли отмечать. Стопку-другую сегодня пропустить не грех! Хрень полная твоё шампанское, а тётка старая плохому не научит!

— Тёть Кать, — Лиза не теряет надежды остаться относительно трезвой в новогоднюю ночь. Всё-таки утром возвращаться к Арьке, которая часам к десяти точно проснётся, — я буду в стельку такими темпами. Дочка дома ждёт, куда мне?

— У твоей красавицы отец есть, — Катю сложно переубедить, если она начала обрабатывать свою жертву, — и ходят слухи, что молодец. Его вахта!

— Слухи не врут, — неведомые небесные силы, по-видимому, непреклонны по отношению к Лизе, — что есть, то есть. Папина дочка!

— Тогда брось со мной пререкаться, — по-судейски заявляет Катерина дипломированному юристу, — я на двадцать лет тебя старше, какой-то должен быть авторитет.

— Тёть Кать, если я откажусь, это что-то изменит? — затушив сигарету в гранёной пепельнице, Елизавета бросает на Катю обречённый взор, но больше не пытается спорить.

— Вперёд! Муж твой, бедняга, обождался, — Катерина судит по тому, что не один год бросается в глаза. — И не нравятся мне эти Витькины воблы к пиву. Я бы не твоём месте за мужиком своим присматривала!

— Я в Космосе уверена, — третий лишний между супругами Холмогоровыми грозился превратиться в труп или калеку. — И у него аллергия на подобную закусь, задыхаться начнёт. Скорая, капельницы, не надо мне такого Нового года!

— Откачаем, я же клятву Гиппократа давала, — за что-то Лиза может не переживать, — но все они на одну задницу у твоего Витьки! Кроме той, что на свадьбе у Саньки была. Напомни, как звать, башка ни хрена не соображает…

— Тёть Кать, Софе и в Дании неплохо живётся, — видимо, имя Милославской никогда не сойдёт с радаров, если однажды эта сибирская язва оставила о себе впечатление, — дела давно минувших дней. Прошла любовь, завяли помидоры…

— Ну и дурище братец твой!

— Но братец, тёть Кать.

— С одной грядки ягодки!

Вернувшись с лоджии под восторженный вопль друзей, Лиза, не говоря ни слова, приникает к Космосу усталой путницей. Она пыталась бы рассматривать картинку из голубого экрана, ведь на кабельном канале, найденном Филом, опять повторяли старые «Песни года». Однако больше, чем слушать о великой любви, Холмогоровой хотелось быть вместе с Косом. И, судя по тому, что он целует её в лоб, беззастенчиво обхватив за талию, это желание полностью взаимно.

Космос же готов не снимать нелепый наряд атлетичной Снегурочки, лишь бы его личная жительница зимнего леса стёрла из закромов злосчастный разговор с бывшей пассией Пчёлы и подарила улыбку миру. Но, похоже, надежды напрасны: Лиза только и занималась тем, что уныло ковыряла вилкой в салате и периодически выходила на перекур вместе с Катериной.

Что обсуждали женщины, на что жаловались, Космос не знал, но если ему не икалось, то значит, что Лиза нашла в тётке Белова идеального собеседника. Чему Кос нисколько не удивился; Катя истинно славилась тем, что умела найти общий язык и с вредными племянниками, и с колючими ежами. А Лиза в моменте — как раз из этого отряда.

— Алмазная, ты больше от меня никуда не пойдешь, ясно? — сказал развеселый Кос, когда Лиза вернулась с лоджии, и первым делом как-то по-детски прижалась к нему, волнуя своей близостью. — Лучше за Новый год накатим! Космос Юрьевич тебя научит родину любить…

— Наливай, родной, — Лиза целует мужа в щеку, словив на себе ободряющий взгляд Катерины и осуждающий Елизаветы Андреевны. Однако ей не до блюстительницы морали, и поэтому она принимает из рук Космоса стопку колодезной, не поморщившись от запаха, — хуже не будет. Чему ты меня за все годы только не учил! И мне тёть Катя разрешила…

— Правильно, правильно! Разумные вещи в ход пошли, — бойкая Катя ставит перед Космосом полупустые рюмки: свою и Филатовых. — И, Космос, займись благородным делом!

— Катя, ты мне публику не спаивай! — прикрикнул расслабленный Саша, у которого не было сил подняться с кресла — сказывался нервный декабрь. — Тем более Лизку, а то ей ещё Коса домой таранить. Ноша тяжела!

— Сань, не переживай, мы все тут у вас ночевать останемся… — Лиза не лезет за словом в карман. — Правда, Оль? На всех же места хватит? А мужиков уложим на лоджиях, валетом!

— Я что-нибудь придумаю! На крайний случай в коридоре пусть ютятся… — успевает ответить Белова, прежде чем Саша по-собственнически привлекает её к себе. — Ну, Саш! Как обычно…

— Порядок в танковых войсках! — удовлетворённо говорит Космос, когда рюмки наполнены спиртным. — За тебя, моя птаха, и за тебя, братишка! До дна… — чокнувшись с женой, а заодно и с Филом, Космос откидывается на стуле, одновременно расплываясь в умиротворенной мине.

Ему хорошо от осознания, что любимая рядом и что у них полная чаша. Его друзья в полной боевой готовности — не напугаешь. Ненастные мысли, застигшие по осени, отодвинуты на третий план и этой ночью Космос может получать удовольствие от обстановки. Всё просто отлично…

— И как вы это пьете? — пропустив водку залпом, Лизавета шмыгнула носом, и тут же потянулась к закускам. — И выживаете потом…

— Сестрёнка, уметь надо, — Пчёлу откровенно смешит сморщенное, будто от зубной боли, лицо Лизы, — ты главное не мешай, а то головка-то будет бо-бо…

— Пчёл, я с женой сам справлюсь, — и знал бы Витя, почему Лиза то подозрительно молчалива, то неожиданно готова гусарить, то явно бы не обрадовался, — а ты, жук, развлекай гостей! Больше получается…

— Как тебя тут переплюнуть? — Виктор не может забыть про наколку Космоса. — Ты ж теперь всем рассказываешь, чё там у тебя не сотрётся! Православие, самодержавие, народность…

— Витя у нас ещё и начитанный мальчик, умный, — намеренно бросает Лиза в сторону спутниц Пчёлы, но не смотря на них, — про македонян рассказать может. Закачаешься!

— И радионянь, — Белый припоминает давнее ребячество, и заходится смехом, откинув голову назад, — кому такое достанется! Пчёла, Пчёла… Мать твою налево!

— Ладно, давайте и выпьем за то, что кому-то оно достанется, — предложил Холмогоров, на этот раз наполняя фужеры шампанским, — и, Лиза, помоги мужу! Не сиди сиднем…

— С удовольствием…

— Да наливайте уже!..

— За Новый год!

— И за нас!

— Поддерживаем!..

И пока Космос и Саша, сдерживаемые трезвым Максом, спорили, с помощью какого… механизма запустить салют во дворе высотки, оглашая округу своим громким присутствием, Лиза растворяла прошлогодние печали в фужере, убеждая себя, что пустые недомолвки — не повод отравлять сознание грустью. Они не сделают погоды в доме, не имея перспективы заменить самое главное.

***

Довольные жизнью мужчины любовались своими пленительными женщинами, лихо двигающимися под ритмичные раскаты, доносившиеся из музыкального центра. Телевизор работал без звука, и на него никто не вздумал бы обратить внимания; а Елизавета Андреевна — признанный ценитель тишины, удалилась стеречь правнука, боясь, что мальчик проснётся от шума, создаваемого его молодыми родителями и их друзьями.

Лиза, не танцевавшая со времен собственной свадьбы, оказалась затейницей пляски, и Тома с Олей последовали её примеру. Катерина, жалуясь на утомленность и потянутую поясницу, хлопала в ладоши с места то под «Солдата любви», то под «Дельфина и русалку», наизусть распевая незатейливые тексты.