Самый лучший брат (СИ) - Кицунэ Миято Страница 29

После того, как я узнал некоторую правду о нашем отце, раскрыл глаза на то, что всё в мире взаимосвязано, а мои знания и предзнания совершенно неточны, я потерялся. Прошлые схемы, предположения и наигранная последовательность действий кажутся смешными и нелепыми. Исходить стоило только из того, что это мой брат и что я могу сделать… нет, не с ним, а для него.

— Я могу всё тебе показать, нии-сан, — принял решение я, активируя шаринган. После еды чакра прибыла ещё на пару чуу.

Обито хмыкнул и посмотрел мне в глаза, молчаливо соглашаясь с моим предложением.

* * *

Была разница между показом иллюзии, которая не отличалась от обычного гендзюцу, и глубинной «передачей данных» посредством додзюцу, которую мы как-то практиковали с Саске. Кажется, уже после своей смерти воскрешённый Итачи таким же образом поделился с младшим братом воспоминаниями об их родителях. Это именно что воспоминание «от первого лица», а не смоделированная техникой ситуация. При этом ты в какой-то мере делишься и своими чувствами и ощущениями. В таком «слиянии сознаний» невозможно солгать или исказить правду, в лучшем случае только что-то недоговорить.

Это потом, когда я поделился с онии-саном «секретами», как же всё прошло с нашим «глупым младшим братом» и что я сделал для того, чтобы Саске понял ситуацию, Итачи более подробно рассказал об этой технике. Такой удобной на первый взгляд штукой Учиха пользовались крайне редко, заменяя зрительную передачу информации относительно безопасными иллюзиями. Когда Саске говорил о доверии, он вкладывал в это совсем другой смысл, чем изначально я. Как выяснилось, есть определённая зависимость. Если воспоминания передаёт Учиха с меньшим резервом, то Учиха с большим резервом всегда может прервать этот контакт. Если всё происходит наоборот, то при передаче воспоминаний более сильным Учиха он может наставить слабому кучу закладок и разных сюрпризов вплоть до изменения воспоминаний своего оппонента или даже сделать овощем, пускающим слюни. Таким способом Итачи поставил мне «печать самоуничтожения», а в той реальности поделился с Саске самосрабатывающим при взгляде в другие шаринганы Аматерасу.

Я начал с деревни в Траве и нашей матери, разговоров о том, что я хочу найти отца и путешествии в Коноху…

На самом деле чужую пустоту можно заполнить. Своими мыслями, надеждами, радостями и тревогами. Своей любовью. Жаждой приключений. Новыми знакомствами. Новыми знаниями. Чувствами к Шикару. Восхищением Гаарой. Преодолением себя и желанием во что бы то ни стало стать шиноби. Острые углы обходить не получалось, я сделал свою ставку, обрушившись на Обито со шквалом воспоминаний. Первая серьёзная миссия. Первая встреча с Итачи… История с техникой пророчества.

Чакра закончилась тогда, когда я обрисовывал момент с возвращением Саске.

Но если постараться, выкачать из резерва всё, что можно, то можно наскрести ещё несколько чуу…

Первая встреча с Обито. Спасение Итачи. История бабушки Ёши. Разоблачение Тэнджи. Смутное будущее с уничтожением мира в чёрно-белых картинках, которые застыли чернильной кляксой перед глазами.

Кажется, всё…

Глава 20. Растительная

Мой Дом — космос. Чёрная пустота, светящиеся квазары, галактики, звёзды, планеты. Здесь было так спокойно. Я летел в пустоте, то приближаясь, то отдаляясь от небесных тел. Это длилось счастливую бесконечность, а потом я упал, столкнувшись с какой-то дурацкой планетой.

Надо мной кружили облака. Звёзды мерцали, падали и гасли, напоминая о моём Доме. Дразнили несбыточными надеждами. Сменялись день и ночь. Тысячи дней и тысячи ночей. Я ощущал весь континент, на который свалился. Всех живых существ. Они только и делали, что умирали и рождались. Я смотрел на небо и вспоминал, как хорошо было там, за его пределами. Быть свободным. Бороздить Вселенную и просто лететь, куда хочется.

Не знаю точно как, но думаю, что спровоцировал появление разумной жизни. На моей планете-тюрьме снова сменялись бессчётные дни и манящие ночи. Небо поливало меня дождями. Строились и разрушались города. Появлялись и уничтожались цивилизации. Землю обагряли кровью этих самых «разумных». Я грезил о космосе. О свободе. Чтобы вернуться, мне нужна была энергия. Я перерабатывал её из всего, что было доступно. Я долго трудился. А потом наконец трансформировался: если космос не идёт ко мне, значит, я доберусь до космоса.

Я пророс из земли и устремился в небо. Оно стало моей целью: я решил, что прорасту высоко-высоко и снова вернусь Домой.

Я рос долго: планета успела сделать девятьсот шестьдесят четыре оборота вокруг центра своей системы. Разумные поклонялись мне, как богу. Я охранял свой росток и собирал силы, чтобы вырастить новое тело, которое может отделиться и пересечь границы притяжения моей тюрьмы. Зная, что разумные, вопреки своему названию, далеко не так умны, как хотелось бы, я старался уничтожать каждого, кто приближался ко мне. Почему-то они подсознательно вызывали подозрение, что у них хватит ума испортить всё, к чему я стремился почти четыре тысячи планетных оборотов.

Моя капсула была готова. Остаётся лишь перекинуть себя в неё. Выращенный с таким трудом росток было жаль, поэтому я решил, что он должен расти, снова собрать энергию и создать ещё одно семя-капсулу: моего потомка. Наверное, и я появился подобным образом, однажды просто осознав себя летящим в бесконечность.

Оставалось совсем немного до старта. Я был сконцентрирован на возвращении и пропустил появление странной разумной совсем рядом с капсулой. Ощущал подобных ей раньше, но не придавал значения, решив, что местная эволюция снова сделала рывок. Мне было всё равно. Как оказалось, эта разумная сумела подгадать время, когда я соберу всю энергию в капсуле и буду почти беззащитен. Она сумела поглотить всё, что я с таким трудом собрал!

Ненавижу! Как же я ненавижу! Верни моё!

Поток ненависти был словно ледяной душ, и я с криком проснулся.

Отпусти меня, чудо-трава! Что это вообще было?! Впрочем, чудо-трава меня явно не отпустила, так как находился я в знакомом, но от этого не менее удивительном месте.

С небольшого пригорка простиралось «конопляное» поле, которое росло у моей родной деревни в Стране Травы. Ветерок колыхал зелёное море в лучах солнца, но я этого ветра совсем не чувствовал, словно смотрел сквозь стекло, которого не видел.

Что, собственно, происходит? Какие-то выверты подсознания?

Внимательно оглядевшись, я заметил ещё одну странность. Поле и ровная местность вокруг были определённо ограничены. Зелёное пятно навскидку около километра в диаметре, а дальше, словно кто-то стёр реальность, просто белый свет. Выглядело это довольно жутко, поэтому я осторожно пошёл на разведку, пытаясь вспомнить, что такого делал накануне, чтобы попасть в такой странный переплёт.

Впрочем, тот сон или непонятно что о том, как я какой-то космический странник, который хочет вернуться домой, совершенно сбивал с мыслей и воспоминаний. Я помнил о том, что меня зовут Дайкон Сайто, мне где-то пятнадцать физических лет и я из деревни в Стране Травы. Ещё то, что у меня есть мать, только у неё что-то не в порядке с головой. А ещё недалеко, как раз на границе того белого света, должна быть наша деревня. Какими-то урывками были воспоминания о том, что Сайто меня звали не всегда и у меня была другая жизнь, которая закончилась, и я появился Дома. Может быть, и та жизнь была сном, который приснился мне накануне. И это был очень долгий сон…

Ещё пришла мысль, что всё вокруг могло быть что-то вроде гендзюцу, но подсознательно было понимание, что это совсем не так.

Может, это и был Чистый Мир и мне просто надо выйти в тот белый свет, чтобы всё закончилось? Впрочем, я помнил, как именно получал энергию, будучи тем пришельцем. В Чистый мир совсем не хотелось.

* * *

Не знаю, как долго я находился в поле, смен дней и ночей не происходило, тут всегда было одинаково солнечно, а время тянулось медленно, но я исследовал все границы по нескольку раз, побродил в высокой траве, пытаясь найти что-нибудь. Не хотелось ни есть, ни пить, ни спать, впрочем, за прошедшие тысячелетия прошлого сна я, кажется, выспался на всю оставшуюся жизнь. Я даже не мог выдавить из себя ни капли, когда ради интереса решил попробовать справить естественные потребности.