Magenta - Сексология с профессором Снейпом Страница 3

«Об анатомии коров и их коренных зубах вам лучше расскажет господин Р. Хагрид. К предмету Сексологии анатомия имеет лишь косвенное отношение».

Профессор Снейп опять сделал хороший глоток из своего бокала и развернул следующий пергамент

«Мне все равно, сексуальный человек или нет, лишь бы он был хороший. Если человек добрый и порядочный, то меня это всегда привлекает».

— Здравствуй, Гриффиндор, — пробурчал Снейп. — Угу. Невилл Лонгботтом, — прочитал он подпись на обороте.

Профессор задумчиво потер пальцем подбородок и написал

«Морально-этическая сторона вопроса будет рассмотрена нами позже. Ваша работа не раскрывает понятие сексуальности. Вам следовало пояснить, какие характерные черты вас особенно привлекают в добрых и порядочных людях противоположного пола».

— Хотя почему только противоположного — пробормотал профессор. — А-а, хватит с тебя, Лонгботтом, — он небрежно бросил пергамент в стопку уже проверенных.

«Сексуальность — это привлекательность человеческого тела и души. Как сказал магловский писатель А.П. Чехов, «В человеке все должно быть прекрасно и лицо, и одежда, и душа, и мысли». Чем более достойный человек, — умный, образованный, красивый, — тем более он сексуален и привлекателен для противоположного пола», — прочитал Снейп.

— Грейнджер, — глухо проворчал он. — Какая ты однако предсказуемая.

Он обмакнул перо в чернильницу и написал

«Упомянутые Вами достойные качества не являются критериями, по которым можно оценить сексуальность. История человечества знает множество примеров необыкновенной притягательности злодеев и на редкость некрасивых людей. Морально-эстетический подход к раскрытию темы в корне не верен», — написал профессор. Он с тоской оглянулся на большую стопку непроверенных работ по Зельеварению.

— Амбридж, ну ты мне за все заплатишь, — прорычал Снейп. Глотнув скотча, он подумал, что к концу семестра превратится в законченного алкоголика. Он взял в руки следующую работу и пробежал глазами текст.

«Мне нравится один человек, и я сам не знаю, почему он мне так нравится. Он совсем некрасивый и немолодой. У него большой нос, морщины и очень бледная кожа. Он все время злится и говорит мне гадости. Он меня ненавидит и считает, что я дурак. А мне в нем нравится всё и нос, и губы, и морщины, и грязные волосы. Мне нравится его голос. Его походка. Его руки. Я никогда не видел его без одежды. Но я буду любить его, даже если он урод или у него там везде шрамы и татуировки. Самое сексуальное в этом человеке — то, что мне нельзя его любить. Он такой недоступный, что от этого я почти схожу с ума. Сексуальность для меня — это ад и черти. Г. Поттер».

Профессор Снейп вскочил с кресла. Он схватил бутылку скотча и отпил несколько глотков прямо из горлышка. Коричневая обжигающая жидкость потекла по подбородку. Он вытер губы тыльной стороной ладони и застонал

— А все так хорошо начиналось. Поттер! Ад и черти! Так оно и есть, ад и черти, ад и черти, — бормотал он, стремительно расхаживая из угла в угол. Он схватил перо, покрутил в руках, затем отшвырнул его в сторону. Наконец, немного успокоившись, он сел обратно в кресло, потер пальцем морщину между бровями и написал

«Вы абсолютно верно заметили, что внешняя привлекательность объекта не имеет решающего значения, как не имеет значения его пол, возраст и даже уровень интеллекта», — написал профессор, затем почему-то рассердился и стер заклинанием слово «возраст», потом плюнул и вписал заново. Он втянул воздух сквозь зубы и продолжил «Вы затронули достаточно серьезную тему, которая не может быть рассмотрена на данном этапе, и к которой мы вернемся при рассмотрении темы «Садизм и мазохизм». Вопрос о привлекательности всего недоступного представляет отдельный интерес, но выходит за рамки данной дисциплины. Рискну предположить, что если данный объект станет для вас доступным, вы мгновенно потеряете к нему интерес и вспомните и о его возрасте и об отталкивающей внешности».

— Какая чушь, — вздохнул Снейп. Он отбросил перо и прижал пальцы к вискам — Зае… тебя мантикора, Долорес Амбридж!

Он откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза. Морщина между его нахмуренными бровями стала еще глубже.

В дверь постучали. Профессор Снейп встал. Его шатало, но он нашел в себя силы дойти и отпереть заклинанием дверь. На пороге стояла мадам Хуч.

— К вам можно, профессор По личному вопросу, — она пронырнула под его руку, упершуюся в дверной косяк.

— Я еще не сказал, можно ко мне или нет, а вы уже здесь, мадам, — пробормотал он, удивляясь спортивной прыткости преподавательницы Квиддича.

— Садитесь, ма.. — он не договорил. Мадам Хуч уже ввинтилась в его любимое кресло, с любопытством бросая взгляды по сторонам.

— Чем обязан — буркнул Снейп. Несмотря на чудовищное количество выпитого скотча, он молнией бросился к столу, проворно схватил работу Поттера и спрятал в шкаф.

— Да не буду я читать ваших любовных писем или что там у вас, профессор, — гордо дернула головой мадам Хуч, пожирая любопытным взглядом исчезающий в шкафу пергамент. — Я по своему вопросу. По личному.

— Вы это уже с-сказали, — Снейп взмахнул палочкой и трансфигурировал себе второе кресло.

— Да, в ногах правды нет, — Мадам Хуч покосилась на полупустую бутылку скотча.

— Хтите — спросил профессор, взбалтывая бутылку рукой.

— Я не пью, — гордо сказала Хуч. — Хотя… Хрен с ним, наливайте. Дело у меня к вам.

— Я слушаю, — устало сказал Снейп. Он наполнил бокал и принял расслабленную позу.

— Вот вы мне скажите как специалист. Ну, по сексологии,— Хуч залпом опрокинула свой скотч.

Снейп закатил глаза и вздохнул.

— Роланда, я такой же специалист, как и вы, мэм. Я вообще-то Зельеделие преподаю, если вы вдруг забыли, — он вновь наполнил ее бокал.

— Не прибедняйтесь. Просто так вас бы не выбрали, профессор, так что нечего тут скромничать, — заявила Хуч. — И вообще. Я еще не спросила, а вы уже отказываетесь.

— Да не отказываюсь я, — махнул рукой Снейп. — Говорите уже, а то у меня гора работ непроверенных.

— Так вот, — мадам Хуч, не поморщившись, опустошила второй бокал, шумно выдохнула и продолжила — Если, допустим, мужчина такой… ну… высокий, крупный. Ну очень высокий и очень крупный. Здоровый такой мужик, — подытожила Хуч.

— Ну и Слава Мерлину что здоровый, — пожал плечами Снейп.

— Да если б слава Мерлину… Я к чему клоню…

— Да, к чему, — профессор покосился на часы.

— А к тому, что мужчина здоровенный, стало быть, и хуй у него такой же

— Стало быть так, мэм, — поморщился Снейп и добавил — Но совершенно не обязательно. Тут нет четкой корреляции.

— Коре… Чего Вы хотите сказать, что у великана могут быть обычные человеческие размеры — мадам Хуч нервно взъерошила и без того торчащие волосы.

— Не знаю, о каких великанах речь, — буркнул Снейп. — Если такие, как Грохх…

— Да нет, — замахала руками Хуч. — Ну… типа как Хагрид наш, — она покраснела и торопливо подлила себе еще скотча.

— Да откуда я знаю, — возмутился Снейп. — Сами проверьте.

— Вы серьезно так считаете — оживилась Хуч. — Только как проверить-то

— Эмпирическим путем, — буркнул Снейп.

— Это еще как

— Переспать с ним, вот как, — рявкнул Снейп, окончательно выведенный из терпения.

— А он меня не разорвет — жалобно сказала Хуч.

Снейп нахмурился.

— Не знаю, — признался он. — Я бы не рискнул.

— Ну, то вы, а то я, — Хуч задумчиво допила скотч и встала.

— Роланда, я думаю, что Хагрид м-м… заботливый мужчина. Сомневаюсь, что он способен обидеть женщину.

— Вы правда так считаете — глаза мадам заблестели.

— Правда, мэм.

— Я побегу. Я тогда побегу, — заторопилась Хуч. — А то знаете, все боялась… — она распахнула дверь и вылетела в коридор.

— А зря мы без закуски, профессор! — донеслось до Снейпа.

Такой отвратительной головной боли он не помнил со студенческих лет.

Профессор встал, и, держась за стенки, доплелся до шкафчика с зельями. Он выпил Антипохмельное и уселся на постели, сжимая виски и пытаясь унять активных клювокрылов, усердно и методично ковыряющих мозг. Он припомнил смутный эротический сон. Безобразные великаны с гротескно большими гениталиями напористо атаковали мадам Хуч. Она отбивалась метлой и звала его на помощь. Он пытался нейтрализовать одного из гигантов бладжером, но промазал.

Наконец Антипохмельное возымело действие. Снейпу удалось без приключений добраться до ванной.

— А это еще кто — спросил он, заметив в зеркале неопрятного опухшего индейца.

— Как – кто Профессор Сексологии, — ответило Зеркало.

—…твою мать, — сказал Снейп.

В дверь постучали. Профессор поставил на стол недопитый кофе и распахнул дверь. Перед ним раскачивалась огромная корзина с фруктами. Между крупными ананасами и полированными красными яблоками была втиснута бутылка коньяка. У корзинки оказались маленькие ножки.