Chukcha - Скотч и немного обиды Страница 3

Если бы Гарри спросили, что он сейчас чувствует, он не смог бы внятно ответить даже под страхом смерти. Поттер испытывал боль и удовольствие, и удовольствие от боли. Он не понимал, почему до сих пор не поднял палочку и не проклял неизвестного, а позволял целовать себя и чуть ли не стонал от наслаждения. И этот поцелуй! Совсем не похожий на те, которые у него были с Чжоу и Джинни. Гарри одновременно страшился и хотел еще. Невидимка, ощутив его покорность, довольно засмеялся и снова накрыл приоткрывшиеся губы гриффиндорца теплом своего рта. А потом произошло нечто, окончательно выбившее Гарри из колеи. Чуть шершавый язык стремительно лизнул тонкую кожу, успокаивая саднящую боль, нахально раздвинул губы гриффиндорца, скользнул по зубам, попытался пробраться между ними, но почему-то отступил. Снова зубы, укус, поцелуй, боль, но вдруг невидимка отстранился, и щеки Гарри коснулся кончик волшебной палочки.

Почувствовав прикосновение полированного дерева, Поттер дернулся и запаниковал. Только сейчас он сообразил, что невидимка может оказаться Пожирателем Смерти. О том, как последователь Волдеморта мог попасть в Хогвартс, Гарри даже не думал. Паника накрыла его с головой. Невидимка, казалось, забавлялся испугом гриффиндорца. Кончик палочки скользил по щеке, вырисовывая непонятный узор, а потом на мгновение коснулся губ Гарри и исчез. В этот же момент пальцы, удерживавшие волосы Гарри, разжались, давление чужого сильного тела исчезло, прозвучали торопливые шаги, и гриффиндорец обессилено сполз на пол. Губы саднило, в голове стоял странный звон, тело все еще трясло от едва отступившей паники, а Гарри никак не мог справиться с ужасным пониманием. Только сейчас он осознал, что целовавший его был мужчиной.

Гарри не помнил, как добрался назад в башню. Он даже пароль, кажется, не произносил. Просто в какой-то миг очутился в привычной обстановке гриффиндорской гостиной. Дин Томас играл с Роном в шахматы, Гермиона выписывала что-то из очередного пыльного манускрипта – все как обычно. Поттер направился в спальню седьмого курса, торопясь скрыться за пологом кровати, пока его никто не увидел.

В дверях он чуть не столкнулся с Симусом, окинувшим его безразличным взглядом. Гарри поспешно отвернулся и метнулся в ванную. Пустив воду потеплее, он умылся, стараясь не задевать пострадавшую губу, и, опершись обеими руками о край раковины, взглянул в зеркало. Увиденное настолько шокировало его, что Гарри даже протер очки и наклонился вперед, чтобы исследовать свое лицо с более близкого расстояния.

– Б***ь! – высказался он, разглядывая повреждения. Губы припухли, а нижняя в паре мест была прокушена до крови, и еще не засохшие ссадины блестели в неверном свете факелов. – Ни х*я ж себе! А почему Финниган ничего не сказал? Он же должен был заметить, когда мы на лестнице столкнулись.

Гарри провел пальцами по саднящей губе и снова почувствовал, как тело охватывает непрошенная дрожь. Вот Мордред и Моргана, он и в самом деле целовался с мужчиной и... ему... ну, Гарри, признайся сам себе...

– Б***ь, мне понравилось, – гриффиндорец треснул кулаком по зеркалу. – Я идиот!

– Ты весьма симпатичная мордашка, – глубоким басом откомментировало зеркало. – И задница у тебя что надо, уж я-то в этом разбираюсь.

– Да иди ты на х**! – взорвался гриффиндорец и, схватив свежую футболку, вылетел из ванной.

– И тебе того же, милый, и тебе, – неслось ему вслед хихиканье зеркала.

* * *

На следующее утро Поттер явился на завтрак злой и не выспавшийся. Губа уже не болела, но след от укуса остался, и Гарри постоянно тянулся к нему пальцами, чтобы убедить себя, что произошедшее ему не приснилось. Точнее, что не приснилось ему именно это, потом что во сне Гарри привиделось такое… Рон, спавший на соседней кровати, трижды за ночь вскакивал, решив, что Волдеморт снова пытается вторгнуться в сознание Золотого мальчика, и Поттер, подумав, не стал разубеждать друга. В конце концов, Уизли не выдержал и, закрыв голову подушкой, попросил разбудить его, когда Пожиратели вломятся в школу. Поттер поныл для порядка и снова упал на смятые простыни, уверенный, что сегодня ночью опасность в лице Волдеморта ему не грозит: он просто не пробьется сквозь ту ужасающую кашу из подростковых фантазий, что варилась у юноши в голове. Сильное обнаженное тело прижималось к его груди, настойчивые губы терзали кожу, покрывая ее отчетливыми следами, заставляя Гарри вскрикивать и извиваться на сбившихся простынях.

И вот теперь он сидел за завтраком и безучастно ковырял ложкой пересоленную овсянку. Думать не хотелось, двигаться не хотелось, и Гарри с трудом боролся с желанием послать учебу куда подальше и завалиться обратно в постель. В этот момент прямо на него спикировала наглая пестрая сова и сбросила письмо, едва не угодив ему в тарелку. Поттер развернул послание:

«Приходи после ужина на седьмой этаж, туда, где ты развлекался два года назад».

Подписи не было, но что-то подсказывало, что автор записки и вчерашний невидимка – одно и тоже лицо. Юноша несколько секунд смотрел на записку, а потом решительно скомкал ее в руке. Подумал, покосился на получившийся шарик пергамента и, вздохнув, разгладил его. Снова перечитал послание. Он не знал что делать. Все его существо кричало: «Иди! Тебе же понравилось», но… Вот это самое «но» и не давало покоя.

«Я не интересуюсь мужчинами, мне Джинни нравится», – уговаривал себя Гарри.

«Фу! – шипел мерзкий голосок в подсознании. – Она же рыжая. И в веснушках. И задница у нее скоро будет совсем как у Молли. А потом нарожает тебе десяток рыжих Поттеров, и будешь им сопли утирать, а по вечерам вместе с Артуром раскручивать в сарае маггловские утюги».

От такой перспективы несчастного гриффиндорца передернуло, и он в очередной раз перечитал приглашение на свидание. После ужина… за два часа до отбоя… это же куча времени. И он только посмотрит, кто придет к Выручай-комнате. Ему вовсе не интересно, но вдруг это хитрая ловушка Пожирателей? И безопасность замка требует, чтобы он был бдительным. Да, верно! Он должен выследить хитрую гадину, которая покушается на честь… тьфу ты, на жизнь невинных студентов.

* * *

На ужин Поттер явился одним из первых и сбежал с него буквально через десять минут, настолько ему не терпелось… э-э… не терпелось застать врага на месте преступления. В полной боевой готовности, то есть в мантии-невидимке и с картой Мародеров в руках, он вышагивал по холлу неподалеку от того места, где располагался вход в Выручай-комнату, и проклинал собственную дурость. Дело в том, что карту он спрятал в заднем кармане джинсов, поверх которых была надета застегнутая на все пуговицы форменная мантия, а поверх нее – отцовская мантия невидимка. И даже если бы он сумел извернуться так, чтобы вытащить пергамент из-подо всех слоев одежды, то воспользоваться им он все равно бы не смог, потому что в этом гребаном коридоре было темно, как на душе у Волдеморта. А использовать Люмос гриффиндорец не решался, боясь спугнуть невидимку.

Он замер, прислушиваясь. Вроде бы тихо. Наконец терпение у Гарри лопнуло. Расстегнув обе мантии, он вытянул сложенную в несколько раз карту и, привычно взмахнув палочкой, скомандовал: «Lumos!» Вспыхнул неяркий огонек, ослепив отвыкшие от света глаза, и в этот момент за спину гриффиндорцу метнулась черная тень. Сильные руки сдернули с плеч сразу обе мантии, и предательская одежда, моментально запутавшись, накрепко связала локти гриффиндорца. Пергамент и палочка полетели на пол, а Гарри в наступившей темноте безжалостно ткнули носом в стену.

Поттер охнул, попытался вывернуться, но только сильнее запутался в мантиях. Нос ныл, щеку, видимо поцарапанную о шершавую стену, начало саднить, и тут гриффиндорец почувствовал, как ему под рубашку скользнула прохладная ладонь. Погладила мгновенно покрывшуюся испариной кожу, дотянулась до соска, по-хозяйски провела по животу, словно ей было позволено так себя вести.

Гарри закусил губу, сдерживая стон. Рука спустилась ниже, скользнула по поясу джинсов, выдирая из-под него полу рубашки, а потом исчезла, чтобы через секунду вцепиться Гарри в волосы, наклоняя его вперед и одновременно оттягивая голову назад. В этой унизительной позе спаситель волшебного мира был отодран от стены и, настойчиво понукаемый невидимкой, водворен в Выручай-комнату, о дверь которой его ощутимо приложили лбом.

– Б***ь! – завопил Гарри. Он уже не боялся привлечь внимания, так как понимал, что в здесь его никто не услышит. Кроме, разумеется, пригласившего на «свидание». – Больно же! Отпусти!

Невидимка уже знакомо хмыкнул и, не обращая внимания на крики гриффиндорца, проволок его несколько футов, а затем, ловко развернув, прижал спиной к чему-то высокому, тонкому, впившемуся в спину неудобными гранями. Мордред, к резному деревянному столбику, на которых в студенческих спальнях держались пологи над кроватями. Кроватями! Гарри запаниковал, осознав, к чему именно его прижимают, и что сейчас, несомненно, сделают с ним на данном предмете интерьера.