Дерево Гуррикапа - Андрей Юрьевич Лукин Страница 30

Течение подхватило плот и понесло его вдоль берега. Пырл торжествующе расхохотался:

– Видал, вкусный Атти! Плывёт наш плотик-то, плывёт! А ты говорил – развалится! Ба-гар-ра!

Пленники с тоской оглядывались назад и поджимали ноги, чтобы их не замочила плещущаяся меж брёвен вода.

А Людоеды шестами удерживали плот на середине реки и развлекались тем, что расписывали несчастным человечкам, как они будут их уже очень-очень скоро жарить и есть.

ПОСЛЕДНЯЯ НАДЕЖДА

По Большой реке плыл неуклюжий плот с двумя ужасными Людоедами и тремя маленькими пленниками на борту. Пленники сидели в клетке, а Людоеды управляли плотом. Получалось это у них из рук вон плохо, и плот прибивало то к одному берегу, то к другому, то разворачивало задом наперёд, то кружило, словно щепку в водовороте.

– Лево руля! – кричал Пырл и поворачивал направо.

– Право руля! – вопил в ответ Тырл и рулил налево.

Несколько раз плот застревал на отмелях, но Людоеды легко сталкивали его шестами, и бестолковое плавание возобновлялось.

На ночь Людоеды причалили к берегу. Наскоро утолив голод, они завалились спать. Пленники тоже уснули, но спали они плохо: их мучили кошмары, им снилась Людоедиха. «А меня никто не съел!» – хохотала она, протягивая к маленьким человечкам скрюченные пальцы с длинными когтями. А когда они в ужасе просыпались, до них доносился громкий храп Тырла и Пырла.

На следующий день Людоедам надоело махать шестами, и без их помощи плот поплыл гораздо ровнее и увереннее.

– Лучше бы они продолжали рулить, – сокрушался Атти. – Мы теперь плывём слишком быстро.

Большая река оказалась действительно очень большой. С каждым днём она становилась шире и полноводнее. Менялись постепенно и берега. Сначала тянулись густые леса, потом стали появляться усыпанные цветами луга, незаметно сменяющиеся пологими зелёными холмами. Но измученные пленники не обращали никакого внимания на великолепные виды, разворачивающиеся перед ними. В другое время и в другой компании это путешествие могло бы быть совсем иным – чудесным, весёлым и беззаботным. Сейчас же мальчишки думали только о побеге. Шеприк попробовал было вновь подпиливать бревно пряжкой, но работа продвигалась так медленно, что он отчаялся и махнул рукой. Слишком мало времени осталось до конца путешествия.

Людоеды без устали забрасывали в реку свою чудесную сеть. Уху они больше не варили, они без затей набивали животы сырой рыбой. Они глотали её с головами и хвостами. Иногда прожорливые братцы делились уловом с пленниками, но даже голод не мог заставить мальчишек есть сырую рыбу.

В конце концов такая еда надоела и самим Людоедам.

– Мы скоро превратимся в Рыбоедов! – пожаловался однажды Тырл, очищая бороду от рыбьей чешуи. – Мяса хочу! Человечины! Мя-а-а-у! – и он издал такой ужасный вопль, что стая диких гусей, пролетавшая над рекой, испугалась и повернула в другую сторону.

– Тяжёлые времена наступили для нас, – вздыхал и Пырл. – Очень тяжёлые. А вот прежде, бывало...

Людоеды предавались воспоминаниям о сытной и беззаботной жизни, у них с новой силой разгорался аппетит, и они вновь забрасывали сеть.

Так или иначе, но невесёлое путешествие продолжалось, и на четвёртый день далеко впереди показались заснеженные вершины высоких гор. То были Кругосветные горы. Именно туда и направлялись Людоеды. Там, в этих неприступных горах был их дом, в котором ожидала любимых сыночков злобная Людоедиха.

Атти, Трой и Шеприк смотрели на горы со страхом. Конец путешествия был близок, слишком близок. Думать об этом не хотелось.

А довольные Людоеды дружно затянули разухабистую песню:

Приходите, люди, в гости! Мы на праздник вас зовём! Мы обгложем ваши кости, Руки-ноги отгрызём!

Припев у этой песни был ещё веселее:

Мы сегодня за обедом Съели больше, чем вчера! Хорошо быть Людоедом! Ёксель–моксель, ба-гар-ра!

* * *

Тем же вечером пленники увидели на берегу россыпь ярких огоньков. Это светились окна в чьих-то домиках, и хотя они были далеко, до пленников отчётливо доносился несмолкаемый шум множества голосов. Где-то там, на берегу, веселились беззаботные люди. Они танцевали, громко разговаривали, пели песни, смеялись... И не могли даже представить себе, что мимо них проплывают томящиеся в клетке пленники Людоедов. Темнота надёжно скрывала плот от чужих взглядов.

– Болтуны! – прошептал Шеприк.

– Розовая страна! – вздохнул Трой.

– Владения волшебницы Стеллы! – оживился Атти. – Эх, если бы мы сумели подать на берег весточку! Волшебница обязательно спасла бы нас! Она добрая!

– Как же мы подадим весточку? – с отчаянием спросил Трой. – Вокруг нас только рыбы, а они разговаривать не умеют!

– Давайте очень громко крикнем, – предложил Атти. – И тогда нас непременно кто-нибудь услышит.

Шеприк покачал головой, а Трой мрачно сказал:

– Ясное дело, услышит. И я даже знаю, кто. Они нас так услышат, что ты после этого даже шёпотом разговаривать не захочешь. А до Болтунов всё равно не докричишься, бесполезное это занятие. Я как-то разговаривал с одним Болтуном на прошлогодней ярмарке, так он мне даже рта не дал открыть, болтал без передышки два часа, а потом ещё и недоволен был, что я не дослушал его до конца. Они все такие.

– Если мы не сбежим сейчас, мы не сбежим никогда, – сказал Атти. – Никогда! Мы скоро совсем обессилеем от голода.

– Нам не выбраться из клетки, – возразил Трой. – А если бы мы и выбрались, то что дальше? Мы же не умеем плавать. Я сразу пойду на дно. Шеприк, ты умеешь плавать?

Шеприк отрицательно мотнул головой.

– Всё пропало, – прошептал Трой. – Жаль, что наши родители так и не узнают, что с нами случилось.

У маленьких дровосеков глаза наполнились слезами.

А Шеприк неожиданно для всех засвистел. Он тихонечко так стал выводить губами негромкую мелодичную трель:

– Фьють-фьють! Чир-чир-чир! Фью-уть!

Жевуны впервые слышали, чтобы Молчун свистел.

– Зачем ты это делаешь? – удивился Атти, вытирая слёзы и шмыгая носом.

– Тс-с! – сказал Шеприк и