Звезда на излом - Мария Кимури Страница 31

Руки легли сзади на плечи Руссандолу с Карнистиром, и Макалаурэ обнял обоих. Поверх его рук возникли руки близнецов, стиснули старших. Дыхание Карнистира перехватило, казалось, он едва сдержал слезы — но запретил их себе.

— В этом нет смысла, — прошептал он. — Но я вас одних не отпущу!

— В этом есть смысл, Морьо, — выдохнул Руссандол, чувствуя разом тепло рук близнецов, плечо Макалаурэ и бешеный стук под ребрами Карнистира. И впервые за очень долгое время осанвэ далось ему без усилий. Он отдал им всем то, что не мог сейчас выразить словами.

Свет Сильмариля, заливающий мягкими волнами Каминный зал и долину Сириона, теплом касающийся сердца.

Невероятная горечь, что охватила его следом за жгучей болью от прикосновения к творению отца.

Не меньшая горечь отравляла его всю дюжину лет — понимание, каким оружием Врага они послужили, и как близко подобралась к ним Тьма в тот раз.

Ярость и спокойствие, что пришли после отказа.

«У нас один Враг. Мы будем сражаться с ним везде. Только с ним. Мы больше не станем его орудием. Больше никто из нас. Сколько бы крови родичей ни было на нас, повернуть и сразиться с настоящим Врагом никогда не поздно. Тьелкормо это понял первый».

— Никогда не поздно, — Макалаурэ первый сказал это вслух.

— Никогда!

— Никогда не поздно! — выдохнули два голоса как один.

Их руки разомкнулись посреди темноты.

Руссандол отъехал от перелома склона на несколько шагов — и оказался посреди отряда. Пока братья говорили, воины сомкнулись полукругом возле них, ожидая решения.

— Мы выступаем против войска Моргота, — сказал он просто, — это путь в один конец. Все, кто не согласен, убирайтесь. Смертные, как непричастные, уходят.

2

Несколько мгновений стояла тишина. Верные переглядывались, чуть скрипели доспехи и седла всадников, кто-то едва слышно обменялся несколькими словами.

— Обидеть меня хочешь, кано? — спросил Халлан первым. — Я твой верный не хуже прочих. Балрога с два я отступлюсь.

— Мы тоже сражались в Дориате, — спокойно ответил Фаньо. — Если вам не поздно встать за тех, кого мы убивали в тот раз, то и нам не поздно.

Раздались и другие голоса, говорили они примерно то же. Причем негромко и спокойно. Это удивило Руссандола больше всего — спокойствие, которое слышалось в этих голосах. Услышал теперь — и понял, как долго его не было.

— Хорошо. Отправляемся. Но Тэльо остается, — приказал он.

— За что?! Я не виноват, что младше всех!

— Ты легкий, и конь твой самый быстрый. Прячься в рощах и жди, чем все закончится. Смотри, запоминай. И береги себя.

— Кано!..

— Возможно, ты один принесешь вести в крепость. Никаких возражений. Времени мало. Стройтесь клином! — скомандовал Руссандол. Сомнениям места больше не было.

— Готовьте факелы, — продолжал он. — Зажечь после сигнала. Копья наизготовку! Сносим все, что на пути, к бешеным драугам! Потом рубить все, что шевелится! Если насядут, пробиваемся к стене — и занимаем оборону. А там будь что будет.

— По стене вскарабкаемся! — подал голос один из охотников Амбарусса. — Крюки ведь мы брали.

— Славно, — кивнул Старший. — Побереги их.

Он снял с пояса турий рог. Оглянулся на братьев с улыбкой, чувствуя, как невидимая тяжесть уходит с сердца. И протрубил сигнал к бою. Низкий и гулкий, тот раскатился по долине и мерным дальним эхом расплескался от городских стен.

Позади всадники один за другим зажигали факелы, разгоняя темноту. И, прищурившись, Майтимо Руссандол увидел, как в ответ на его сигнал вспыхивают другие, крошечные факела на стене деревянного города.

— За мной! — крикнул он, пуская Черногрива в галоп по склону долины. Серая земля, дрожа, понеслась ему навстречу.

Неожиданно яркий свет со стены прорезал мрак. Нечто сияющее, умножая огни сигнальных костров многократно, направило с надвратных башен два луча света в темноту. Лучи двигались навстречу отряду Феанариони, обшаривая пересохшие поля в поисках врага. В поисках войска сыновей Феанора, в своей гордости или наглости так торопливо раскрывших себя.

И огни эти чудесно высветили медленно одолевающие грязные каналы передние ряды орочьего отряда, а среди них — двух крупных троллей с каменными дубинами.

Руссандол засмеялся, пригибаясь к гриве коня. Вот уж славно подсветили, подумал он.

«Потом поблагодарю. При случае».

— На троллей!! — прокричал он. — На троллей! Вот наша добыча!

Они вломились в орочий строй, как копьё вламывается в доспех врага. Удар, копьё Руссандола тяжко отдало в руку — и строй перед ними превратился в мешанину орущих и машущих оружием тварей, а из-под ног коней понесся скрежет железа, глухой стук и треск ломающихся живых тел.

Ошеломлённые внезапным натиском орки расступались, уворачивались, бросались в стороны. Тролль запоздало, но заметил опасность и с глухим ревом поднял дубину навстречу всадникам.

Тупая тварюга.

По знаку Руссандола один из всадников вырвался вперед сквозь разбегающуюся толпу орков, пронесся мимо тролля, отвлекая его криком и ударом копья. В одиночку он без труда увернулся от дубины. А затем строй конников Амон Эреб единым ударом поднял чудище на копья и отбросил в сторону.

Лишь несколько мгновений им понадобилось, чтобы вновь выровняться.

Во второго тролля ударили стрелы охотников Младших, державшихся в середине клина. Не дождем, нет, они тратили стрелы скупо и веско: тролль с ревом схватился за кривую морду и глаза, в каждом из которых возникло по стреле.

А затем и его подбросило от слаженного удара двух десятков копий и отшвырнуло в грязь полусухого заливного поля.

Вот почему жара, подумал Руссандол. Чтобы пересохли поля и каналы. А в начале осени жарой все же никого не удивить и раньше времени не встревожить.

Он поднял ещё одного орка на копьё. И ещё... Последние ряды врага разбегались перед ним, и Макалаурэ рядом протрубил сигнал к развороту. Слаженно развернув коней и перестроившись, они промчались ещё раз через толпы бегущих прочь орков, безжалостно топча их и поднимая на копья. Передовой отряд вражьей армии, какой бы ни была остальная, просто перестал быть, лишь отдельные расторопные орки ещё убегали прочь, и гнаться за этой мелочью