Гермиона, первая леди Грейнджер (СИ) - "Латэна" Страница 34

Эта жива ещё? — раздраженно осведомился надзиратель с хриплым, как будто простуженным, голосом. — Лежит и не шевелится.

Она того…  тронулась, — раздался подобострастный голос разносчика. — Может её того…  не кормить? Все равно ведь…

Смачный хлопающий звук — оплеуха. Разносчик тихо заскулил.

Не выдумывай! Еще раз узнаю, что ты уровни пропускаешь, получишь по мозгам. Забыл, кто здесь премии и отпуска распределяет?

Нет, что вы… , - залепетал парень. — Я никогда…

Молчи уж! — резко оборвали его. — Иди, отрабатывай золото. Половина Азкабана без жратвы сидит! Когда Патронус научишься создавать, бестолочь? Шагай!

Голоса начали отдаляться. Вскоре всё стихло. Гермиона выбралась из-под своего одеяла и села. Голова кружилась от слабости. Все же четыре дементора — это перебор. Волшебные стражи прибыли к двум узникам, а нашли в живых только одного. Неприхотливые создания — они попытались удовольствоваться той едой, которая нашлась. Если этой ночью их вновь будет четверо, она, пожалуй, не выдержит и сойдёт с ума.

И как тогда выполнять данную Беллатрикс Лестранж клятву? Если надзиратели всё-таки не донесли волшебников семьи Лестранж до подземелий. Если Беллатрикс, Рудольфус и Рабастан действительно умерли по дороге, как утверждал мистер Малфой, то… . То они обязательно встретятся. На том свете, конечно. И как тогда спрашивается смотреть Беллатрикс в глаза? Как отвечать ей за невыполненное обещание?

Ползком Гермиона добралась до трубки с водой и умылась. Лицо на ощупь казалось опухшим. Если только череп, обтянутый кожей, может опухать. Щеки ввалились просто до неприличия. Но это понятно — за четыре года она растеряла все коренные зубы. Родители были бы в ужасе.

Опустошив миску с кашей наполовину и, на всякий случай, припрятав оставшееся, девушка укуталась в колючее тюремное одеяло и села перед нацарапанной на полу шахматной доской. После смерти Антонина Долохова, оставшись в полном одиночестве, она может играть лишь с призраками своего воображения.

Горестно вздохнув, узница представила перед собой шахматное «поле битвы» с выстроившимися в ровные ряды фигурами. Жаль, что нельзя так же легко представить человека в соседней камере, с которым можно поговорить или хотя бы поругаться.

Дементоры в тот вечер явились в прежнем составе. Четыре жутких твари наполнили опустевший Коридор Смертников холодом и смрадом. Да от волшебных стражей изрядно попахивало падалью — Гермиона начала чувствовать запах несколько месяцев назад. Антонин тогда изрядно удивился — для него дементоры пахли дымом, сгоревшей плотью и раскалённым камнем. Этот запах запомнился ему со времён войны с Гриндевальдом, когда волшебники навидались ужасов маггловской войны.

Амортенция наоборот.

Четыре существа теснились около её решетки. Будь у них локти, они толкались бы, пытаясь отвоевать себе место. Гермиона забилась в угол камеры и мелко дрожала. Накинутое на голову одеяло от дементоров не спасало. Это она выяснила ещё в первую неделю своего заключения. Против них нужны стены и крепкие двери.

Натиск в эту ночь оказался очень агрессивен. Словно стражи были голодны и сильно недовольны чем-то. Гермионе казалось, что она видит те счастливые воспоминания, которыми питаются дементоры. Это тонкие нити жемчужного цвета, которые вылетают из её рта вместе с дыханием. И нельзя ничего сделать, чтобы остановить это воровство. Потому что невозможно постоянно не дышать.

Но потом случилось страшное.

Дементор, которому не досталось место у решётки, вдруг оттолкнул двух собратьев и протиснулся в камеру почти наполовину. Существо вытянуло костлявые руки, пытаясь дотянуться до сжавшейся в углу девушки. Несколько раз покрытым струпьями пальцам удалось коснуться её.

Этого оказалось достаточно.

В голове Гермионы вдруг раздался треск, словно кто-то разодрал напополам кусок старой ткани. Мысли заполнились событиями, звуками и ощущениями, которых, она была уверена, раньше не было в памяти. Она начала падать… . Но не в привычную тёмную бездну, наполненную болью, криками и запахом крови. Вовсе нет. Будто она нырнула в думосброс — артефакт, предназначенный для хранения и воспроизведения воспоминаний. Вот только этим думосбросом была её собственная голова.

Она стояла на песчаной дорожке, ведущей к маленькой волшебной деревеньке. Это были пасхальные каникулы на её шестом курсе. Всю неделю, что они гостили в Норе, было удивительно тепло для середины весны. Жаркие лучи высушили все лужи, растопили последний лёд на берегах маленькой речки, разбудили садовых гномов и привели в какое-то неистовство всех окрестных пернатых. Жители дома семьи Уизли просыпались от оглушающего чириканья в саду.

Гермиона смотрела как дым, идущий из затейливо украшенных кирпичных труб, завивается кольцами и спиралями. Сразу понятно, что в этих домах живут волшебники.

Гермиона! Идём!

Она повернула голову, услышав чей-то недовольный голос.

Молли Уизли.

Миссис Уизли, одетая в лоскутную юбку с оборками и красную вязаную кофту. Круто завитые рыжие волосы окружили раскрасневшееся от быстрой ходьбы лицо. В руках у ведьмы была большая корзина.

Корзина… . Да, она вспомнила… .

Они пошли в магическую деревню за покупками. Далеко не всё можно вырастить на огороде или наколдовать. В Норе закончился сахар, приправы для мяса и сливочное масло. Ещё нужно пополнить запас дымолётного порошка. А миссис Уизли нужно зайти к целителю. В последнее время головная боль просто невыносима и колдунья боится, что это связано с тёмным заклятьем, под которое она попала, когда Пожиратели Смерти напали на Нору.

Зачем она пошла с ней?

Миссис Уизли идёт за покупками. Ей нужно помочь. И быт волшебников — это всегда интересно. Гермиона никогда не была в Отери-Сент-Кечпол. Родители всегда подъезжали по другой дороге — той, которая не прикрыта антимагловскими чарами. Она согласилась пойти в магическую деревню с радостью.

В одном из дворов за перила крыльца привязан серый оседланный гиппогриф. Гермиона загляделась немного на зверя, но миссис Уизли одернула её, сказав, что таращиться через забор неприлично.

В волшебной лавке пахнет специями — нерадивый помощник продавца опрокинула на пол целый ящик. Миссис Уизли покупает сахар. Порошок четыре фунта, сахар-рафинад три фунта и коричневый сахар, цена которого больше на шесть сиклей. Она покупает перец в трёх холщовых мешочках, лавровый лист и много базилика. Куски сливочного масла очень желтые и формой похожи на кирпичи. В корзинке миссис Уизли нашли пристанище четыре кирпича.

Жестяная коробка с дымолётным порошком оттягивала Гермионе руки, когда они свернули с главной улицы деревни к дому целителя.

Волшебник уже стар, но его глаза похожи на спинку докси — черные и блестящие. Миссис Уизли рассказывала за дверью о своих болячках, а Гермиона осталась в приёмной — просторной комнате, украшенной горшками с пышно цветущей Звёздной канителью. Исключительно полезное магическое растение. Семена используются в половине всех известных снотворных зелий, а корни в универсальном обезболивающем эликсире. Частнопрактикующий целитель. Он, наверное, сам варит зелья.

Когда Гермиона входит в кабинет, то сразу понимает, что они говорили о ней. Улыбка в миссис Уизли слишком широкая и жизнерадостная. Так улыбался Рональд, когда залил чернилами её работу по зельеварению и не знал, как об этом сказать. Целитель рассматривает её и качает головой. Гермиона пытается убежать, но Инкарцерус настигает её на пороге.

Больно… . Больно! Больно! Больно! Не надо! Прошу… .

Ей удалось порвать верёвки на правой руке. На белой коже остались отметины. Попыталась оттолкнуть или остановить целителя, но… . Миссис Уизли ударила её раскрытой ладонью по лицу. Что-то говорит. Слов не разобрать, потому что в голове звон.

Больно…

Ночь, когда дементоры вскрыли её память как консервную банку, вытащив наружу воспоминания, прикрытые довольно-таки мощным заклинанием Обливэйт, едва не стала для Гермионы последним.