Mairead Triste and Aristide - A Choriambic Progression Страница 35

Какое-то время — по ощущениям, очень долго — Гарри вообще не был способен пошевелиться, потому что яркость, интимность ощущений была такова, что он просто безотчетно отдался ей во власть, смирившись с неспособностью делать что-то, кроме как хватать воздух ртом и в промежутках издавать тихие сдавленные стоны.

Снейп вбирал его в себя медленно, обстоятельно, с полусонной неспешностью лаская губами, языком, горлом, и каждое малейшее его движение Гарри чувствовал всем телом — пальцами рук и ног, членом, сердцем.

— О Боже… — пробормотал он, и услышал сквозь свои слова, как бьется его сердце, — это… о Боже, пожалуйста. Пожалуйста… — он понятия не имел, о чем просит и что пытается сказать, но ему нужно было как-то передать свои ощущения, сказать хоть что-то, чтобы Снейп понял, как ему хорошо, даже если у Гарри не хватает слов, чтобы объяснить, как много это для него значит. Снейп ответил низким, гортанным звуком, вибрация от которого отозвалась у Гарри во всем теле, заставив его задрожать, и постараться оставаться неподвижным, не пытаться приподнять бедра, прося большего. Он выгнул шею, вжавшись затылком в подушку, закатив глаза так, что им стало больно, вытянув горло так, что стало трудно дышать.

Во время борьбы с самим собой за то, чтобы оставаться неподвижным, внутри Гарри зародилась новая боль, и в какой-то миг он с ужасом понял, что как бы ни тяжело было принимать то, что Снейп предлагает ему, он хочет большего и собирается об этом попросить. Сопротивляться он не мог — его тело знало, чего хотело, а на долю разума оставалось разбираться с последствиями. Он выпустил из рук волосы Снейпа и закрыл ладонями пылающее лицо, а позволил себе не столь сдерживаться — ровно настолько, чтобы раздвинуть дрожащие бедра.

— Пожалуйста, — прошептал он, надеясь, что Снейп расслышит его, несмотря на то, что руки заглушали голос. — Пожалуйста, мне нужно… я хочу… — он попробовал обойтись без слов, и просто приподнял бедра, дрожа от стыда, раскаяния и желания.

Снейп медленно выпустил его член, и Гарри прикусил палец, чтобы не захныкать. Он услышал, как Снейп тихо кашлянул.

— Ты хочешь… ты просишь… ты понимаешь, о чем просишь?

Гарри задрожал.

— Да! — Это прозвучало как стон, но тут уж он ничего не мог поделать. — Да, хочу… если ты можешь… я так виноват…

— Ш-ш-ш, — теплые руки Снейпа легко погладили его бедра, и у Гарри пересохло во рту от невыносимого желания, — все хорошо, все хорошо… успокойся.

Гарри замер, даже дыхание его стало быстрым, легким и поверхностным, и наконец кончик смоченного слюной пальца дотронулся до него, слегка покружил, и из горла Гарри будто сам собой хлынул поток бессвязного, умоляющего лепета, не прекращавшегося пока Снейп не приподнял его бедра, снова вобрав в рот его член и одновременно скользнув пальцем внутрь, и необыкновенные ощущения неровными волнами начали расходиться по всему телу, не затихая, но становясь все глубже. Эти ощущения вырвали из груди Гарри иступленный крик, а из его глаз побежали по вискам две холодные струйки.

Но это было слишком… слишком сильно, слишком остро, и не успев сделать еще один вдох, Гарри понял, что вот-вот кончит и нужно сказать об этом Снейпу, но горло отказывалось слушаться, так что он просто потянул Снейпа за волосы, заменив этим жестом недооформившиеся слова.

Или Снейп не понял его, или его это не волновало. Гарри услышал утробное рычание, пальцы внутри него слегка согнулись, и все вокруг стало раскалено-белым и замедленным, и он сжал руками голову Снейпа и кончил, всхлипывая, и не пытаясь сдержаться, изливаясь до последней капли, до того, как ему осталось только тяжело дышать и вздрагивать.

Гарри не заметил, когда пальцы Снейпа выскользнули наружу, но когда он обнаружил потерю, его захлестнула волна такой пустоты, что он свернулся калачиком вокруг единственного места, в котором они со Снейпом по-прежнему были соединены друг с другом, гладя шелковистые волосы и стараясь не шмыгать носом.

Когда Снейп отпустил его, Гарри тоже заставил себя разжать руки. Теперь Снейп оказался над ним, все еще рядом, но его поцелуй показался горьковатым — горьким и соленым, как слезы. И это показалось правильным. Не давая Снейпу времени отстраниться, Гарри обнял его дрожащими руками.

— Разреши мне… пожалуйста… позволь мне… сделать хоть что-нибудь. Для тебя…

Снейп снова поцеловал его, неспешно и глубоко, но в его поцелуе было сожаление, и Гарри это почувствовал.

— Может быть в другой раз. — Его голос был тихим, но твердым. Похоже, всю уступчивость полусонного Снейпа Гарри уже использовал в… других целях. В личных. Гарри закрыл глаза и предался раскаянию — больше ему ничего не оставалось.

— Мне… — это был лишь еле слышный шепот, поэтому Гарри сглотнул и начал сначала. — Мне уйти? — И снова не то, что он хотел сказать — просто лучшее, что пришло в голову.

Даже не открывая глаз, он чувствовал, что Снейп смотрит на него.

— Да. Так, пожалуй, будет лучше.

Теперь, зная, что должен уйти, Гарри просто не смог бы вынести ни минуты близости к Снейпу. Он открыл глаза и встал с постели, не понимая, насколько ослаб, пока чуть не упал, потеряв равновесие.

— Можешь взять мой халат — он на стуле, слева, — сказал Снейп почти обычным тоном. Гарри подчинился, нашел тяжелый, шелковистый на ощупь халат и накинул на плечи — он оказался слишком велик, но Гарри все же сунул руки в рукава и украдкой вдохнул запах его владельца, от чего к горлу опять подкатил комок. Парень быстро поднял голову, но Снейп, кажется, ничего не заметил — профессор выглядел сейчас взъерошенным, сонным и угрюмым.

— Надеюсь, ты понимаешь, что если подхватишь простуду, бегая по дому в чем мать родила, перечное зелье будешь готовить себе сам. По крайней мере, попытаешься. А я ограничусь тем, что буду стоять с огнетушителем наготове.

Вот это немного помогло, хотя Гарри сам не понимал, почему. Но теперь он нашел в себе силы посмотреть Снейпу в глаза.

— Хорошо. Спокойной ночи.

Снейп кивнул.

— Спокойной ночи, Гарри.

Гарри вцепился в халат, заворачиваясь в него поплотнее, проглотил все слова, которые ни за что не решился бы сказать, и вышел из комнаты.

* * *

Гарри продолжал кутаться в халат Снейпа несколько очень длинных бессонных часов, не в силах отказаться от тепла и покоя, который он дарил, хотя сейчас эти ощущения только заставляли чувствовать себя еще хуже. Он был эгоистичной тварью — да, он точно это знал.

Что за ужасная несправедливость — будь он всего на пять лет старше, будь ему сейчас двадцать один год вместо шестнадцати, Снейпу не пришлось бы… переживать из-за всего этого, и возможно он с радостью оставил бы Гарри рядом с собой вместо того, чтобы прогонять. Если взгляд, который ему пару раз удавалось перехватить, о чем-нибудь говорил, Снейп безо всякого колебания привязал бы Гарри к своей кровати на целую неделю…

Гарри постарался отделаться от этой мысли. Она была бессмысленной. И напрасной. И очень отвлекала.

Но проворочавшись несколько часов в кровати, Гарри так и не нашел ни одного варианта выхода из сложившейся ситуации, и ему пришло в голову, что отвлечься на что-нибудь, возможно, лучшее решение — потому что ему стало абсолютно ясно, что он не сможет, просто не сможет, снова пытаться соблазнить Снейпа. Им обоим слишком больно от этого.

Это было ужасное, мучительное решение, но приняв его, Гарри вдруг почувствовал, что очень хочет спать, как будто совесть наконец заставила его сделать то, что от него хотела, и оставила в покое. Не то, чтобы Гарри уступил окончательно… но он настолько устал, и халат Снейпа был таким теплым, и мягким, и от него так приятно пахло…

Последней его связной мыслью было ленивое размышление, нельзя ли как-нибудь отделаться от совести, не превратившись при этом (Боже упаси!) в подобие Малфоя.

* * *

Весь следующий день Гарри чувствовал себя странно опустошенным, будто потерявшим связь с самой сердцевиной своего сознания… это ощущение было трудно объяснить, но нечто очень похожее он испытывал несколько раз, когда у него сильно поднималась температура. Но тогда оно накатывало волнами и исчезало, а сейчас было постоянным. Оно не покидало Гарри во время слегка натянутого утреннего разговора с Дамблдором (Гарри узнал, что в работе над проклятием нет никакого прогресса, а сам не стал ни о чем рассказывать), во время, когда он пытался вникнуть в содержание очередной книги, оставленной Снейпом на столе (теоретическая дискуссия о Мерлине и его связи с эпохой, из которой Гарри не понял ни единого слова), и во время долгого, тщательного процесса ухода за метлой (он занялся этим только для того, чтобы дать отдохнуть голове, опухшей от запутанных научных теорий).

Он старался избегать Снейпа, что оказалось очень легко, потому что Снейп, похоже, тоже его избегал. Но впервые дом показался Гарри слишком маленьким, и он начал лучше понимать профессора, чувствующего себя здесь как в ловушке. Они были пленниками этого дома — точнее, пленником был Снейп, а Гарри не собирался оставлять его одного, несмотря на все сложности.