Gierre - Гарри Поттер и Песочные Часы Страница 38

Он обернулся. На столе часть ингредиентов была разбросана. Вряд ли Барти Крауч также хорошо владел зельеварением, как он мог использовать Непростительные Проклятья. Гарри кинулся к ингредиентам, надеясь найти там безоар. Универсальный антидот, который на месте Слизнорта он непременно оставил бы. Своего рода ирония, что–то вроде первоапрельской шутки перед лицом смерти.

Крошечный мешочек с надписью «Камень безоара» был пуст. Гарри ударил по столешнице кулаком, добиваясь необходимой теперь боли, и, стиснув зубы, стал оценивать ингредиенты.

Противоядие по Третьему закону Голпалотта. Гораций Слизнорт предлагал приготовить зелье, состоящее из более чем сотни ингредиентов. Гарри вынул Карту и посмотрел на точку. Барти Крауч все еще был внутри. Выйти через другую комнату он не сможет — это радовало Гарри. Оставалось только ждать.

Шах.

Дверь скрипнула, Гарри поправил мантию и отступил в угол. На пороге появился Северус Снегг. Он окинул взглядом графин, ингредиенты на столе, повертел в руках пустой мешочек из–под безоара, а потом поставил первый котелок на огонь.

Шестьдесят три, шестьдесят четыре.

Гарри стоял рядом со Снейпом, считая ингредиенты. Он не знал, на чем остановится профессор, во сколько он оценит собственную жизнь. Некоторые останавливались на пятидесяти, некоторые — на сотне. Только единицы рисковали проверить эффект. Именно поэтому Слизнорт оставил в комнате безоар. Один безоар для одного безумца, решившего бросить вызов испытаниям преподавателей Хогвартса. Жестокий эксперимент Дамблдора учителя превратили в задания с возможностью хорошего исхода. Они не хотели жертв, в отличие от Гарри.

Вторая дверь скрипнула в тот момент, когда Гарри досчитал до восьмидесяти трех. Снейп отпрыгнул в сторону, вскидывая палочку в воздух в оборонительную позицию. Гарри тоже достал собственную.

Из дверного проема, держа палочку наготове, выступил Барти. Гарри готов был увидеть там другого человека, хотя видел на Карте, что Барти младший ходит в комнате с зеркалом Ейналеж. Гарри хотелось, чтобы все это закончилось, как в прошлый раз. Битвой мальчика и злодея. Теперь злодеем себе казался он сам.

Снейп и Крауч, оба, выкрикнули заклинания. Гарри воспользовался суматохой, шепнул «Протего», окружая себя щитовыми чарами. Ему не хватало пространства, в тесной комнатке с ядом, ингредиентами и кипящим котлом негде было развернуться. Финальная битва должна была пройти где–нибудь на открытом месте. В просторной комнате с зеркалом, в огромном подземелье с василиском, в лесу с дементорами, на кладбище, в Отделе Тайн.

Гарри вспомнил Отдел Тайн. Пока Снейп и Крауч перекидывались заклятьями, он отключился от реальности и вспомнил момент, когда принял решение взять в руки Часы. Его друзья были на грани жизни и смерти, он уже видел смерть Седрика, вот–вот Волан–де–Морт должен был убить Сириуса, и, что хуже всего, Гарри знал, что имеет к происходящему самое прямое отношение. Он действовал от безысходности.

Теперь всё было иначе. Они стояли в узкой комнатушке, и никому там, наверху, не пришло бы в голову то, что происходило здесь. Гарри подумал, что настоящие магические войны происходят именно так. Кто–то пишет статью в «Пророке», и Люциус Малфой вынужден открывать стены своего поместья мракоборцам. Кто–то шепчет Пожирателю Смерти о возможной опасности, и видная журналистка исчезает. Кто–то видит рисунок в газете, и чары Империус перестают быть абсолютными. Тихо, незаметно, в маленьких комнатушках, вроде этой. Война, в которой он никогда не участвовал.

На конце палочки Драко Гарри поместил все воспоминания, которые у него были. Крик матери, который подарили ему дементоры, лицо умирающей Джинни Уизли, обреченную улыбку Сириуса Блэка, прощальную просьбу Седрика, опустошенное лицо Барти Старшего, истекающего кровью мистера Уизли.

— Авада Кедавра.

23. Орден Феникса

«Уважаемый мистер Поттер!

Я был крайне удивлен интересом, который Вы проявили к моей скромной особе. Гарри (надеюсь, я могу обращаться так к тебе, твоя письменная речь внушает надежду, что ты перенял от своей матери больше, чем от своего отца), ты можешь не сомневаться в том, что я поддержу тебя и твои начинания, особенно после рассказа, который ты доверил мне.

Сириус Блэк, твой крестный отец, ранее уже пытался связаться со мной, но дела, которые задержали меня вдали от родины, не позволяли встретиться. Теперь я отложу их и отправлюсь в Англию, чтобы лучше разобраться в происходящем.

Уверен, что тебе лучше держаться в стороне от Люциуса Малфоя и его семьи. «Придира» писала, что вы в хороших отношениях. «Мальчик–который–сдался», кажется, так они назвали статью. Знаю, что Ксенофилиус любит преувеличивать, но он никогда не пишет свои заметки без повода. Постарайся не забывать, что род Малфоев испокон веков заканчивал факультет Слизерин.

Что касается твоего вопроса о профессоре Защиты Северусе Снейпе, вынужден признать, что этот человек пользуется доверием Альбуса Дамблдора, а я со своей стороны склонен доверять директору. Если ты по какой–то причине не можешь обратиться к Дамблдору (что я настойчиво советую тебе сделать!), обратись к нему. В прежние времена этот человек был, если не нашим другом, то, по крайней мере, нашим союзником.

Надеюсь встретиться с тобой в следующем году и рассказать тебе веселые истории о твоем отце и твоей матери.

Искренне, Ремус Люпин»

Гарри укладывал последние книги в чемодан. Букля уже сидела в своей клетке, и оставалось только сложить в стопку взятые из библиотеки на лето фолианты. Подарок Гермионы лежал сверху, чтобы можно было открыть его, как только Гарри окажется в поезде.

— Эй, ты тут? — в комнату вошел Невилл. Все утро он бегал по гостиной, вытаскивая свои учебники из самых разных углов, поэтому выглядел растрепанным. Сьюзен охотно помогала ему с этим, и вдвоем они навели еще больше суматохи. Теперь Невилл стоял перед Гарри с весьма озадаченным видом.

— Как видишь, — пожал плечами Гарри.

— Ага, — кивнул Невилл. — Просто тебя Слизнорт ищет.

— Слизнорт? — удивился Гарри.

— Ага, профессор Слизнорт, — Невилл зачем–то почесал затылок. Вид у него был до ужаса смешной, и Гарри сделал над собой усилие, чтобы не расхохотаться.

— Ты вроде как этому удивлен?

— Так дело–то в чем, — Невилл снова почесал затылок, потом пересек комнату парой больших шагов, наклонился над Гарри и прошептал, — он пьяный.

— Пьяный? — удивился Гарри.

— Ага, — кивнул Невилл. — Таких волшебников в жизни не видел.

— Наверное, отмечает окончание учебного года, — беззаботно отмахнулся Гарри, а сам отправился к выходу, предчувствуя недоброе.

Гораций Слизнорт сидел за учительским столом в окружении пары бутылок: одна была пустой, во второй на дне еще золотилась любимая профессором медовуха.

— Проходи, Гарри, проходи, — зельевар указал на стул перед собой. — Прежде, чем ты уедешь, хотел поговорить с тобой. Тяжелые времена.

— Да? — удивился Гарри. Он уже привык, что люди лучше реагировали, когда он удивлялся, если они говорили, что наступило непростое время. Когда он охотно кивал, это начинало вызывать подозрение.

— Не буду отнимать у тебя много времени, Гарри, — он вдруг встал со своего места и стал копаться в карманах. Спустя целую минуту, справившись с пальцами и мантией, он извлек оттуда кусочек пергамента, сложенный вчетверо. — Вот, возьми.

— Что это, профессор? — удивился Гарри, принимая из рук Слизнорта пергамент.

— Я понял, Гарри, кого ты напоминаешь мне. Однажды здесь, в Хогвартсе, учился мальчик по имени Том Риддл. Мальчик этот был сиротой, и впервые узнал о магии незадолго до того, как поступил в Школу. Том Риддл, понимаешь? Лорд Волан–де–Морт, — Слизнорт перешел на шепот. От него пахло медовухой, и запах мешался с другими, пропитавшими кабинет зельеварения. — Он учился у меня созданию зелий. Был хорошим студентом. Думаю, что твоя мама готовила зелья лучше, но здесь я могу быть предвзят. Все же лорд Волан–де–Морт стал великим волшебником. Так или иначе, — он тряхнул головой, — возьми записку. Я не хотел рассказывать об этом, когда Дамблдор убедил меня вернуться в Хогвартс. Был уверен, что все это — дела давно минувших дней. Но после того, что происходило в этом году, после того, что случилось с философским камнем… Гарри, я думаю, эта записка — одновременно меньшее и большее из того, что я могу сделать.

Гарри начал разворачивать пергамент.

— Там не слишком много, — торопливо забормотал Слизнорт. — Сказать по правде, так я и сам не знаю большего. Дело в том, что, когда Том Риддл учился здесь, когда он однажды задал мне вопрос… Словом, я сказал ему об этом. Возможно, я напрасно волнуюсь, возможно, тебе никогда не придется столкнуться ни с чем подобным, но после того, что ты пережил с Барти Краучем, и после того, что пережили твои родители, твоя мама… Думаю, я должен сделать это, Гарри.