Львиный след на снегу - Таня Белозерцева Страница 4

раз он даже малярную кисть понюхал — краска как краска. Досадливо отмахнувшись от невнятных мыслей, которые тихо царапались на краю сознания, Северус с головой окунулся в ремонт. Этот коттедж на Стерлинг-драйв они с невестой купили сразу же, как стало понятно, что в их будущей семье ожидается пополнение, а значит, нужен новый хороший дом в благоустроенном районе. Конечно, пришлось съехать от родителей, но Тобиас и Эйлин только порадовались за них и обещали помогать по мере необходимости.

Получив свое, Лили внезапно успокоилась, ну просто как отрезало! И окунулась в семейную рутину. Когда её настигли первые признаки-симптомы беременности, она лишь вяло удивилась — надо же, после двух лет брака с Джимом ей наконец-то удалось забеременеть.

Беременность протекала ни шатко ни валко, средне, с обычными токсикозами-гестозами, отеками и перепадами настроения, со странными пристрастиями в еде и напитках.

Старшие Поттеры, увы, внука не дождались — эпидемия драконьей оспы выкосила старшее поколение маг-Британии. Джим похоронил родителей за два месяца до родов. Грустно, конечно, но им хоть расстраиваться не пришлось, всеведущий Мерлин пощадил их, ведь имя внука не отобразилось на семейном гобелене Поттеров… Зато Джим осатанел, видя, как золотая нить «наследника» ползет от Лили Поттер куда-то в свободную сторону, в пустоту, в никуда. Наставила супружница рога рогатому оленю.

Беременность Мэри Снейп текла по-шотландски — спокойно, тихо и размеренно. Последние месяцы Северус прямо таял от умилительного счастья, глядя на милую и невероятно похорошевшую женушку, такую уютную и родную, сидящую в глубоком кресле-качалке с вязанием на необъятном пузе.

Что и говорить, в плодотворном тысяча девятьсот восьмидесятом году начался настоящий бэби-бум, словно восполняя утраченный ресурс, устроенный неожиданным покосом Смерти, собравшей перед этим богатый урожай стариков. Как будто кто-то свыше позаботился о том, чтобы Британские острова не были перенаселены.

Салли Энн Снейп родилась двадцать шестого июня, месяц спустя, тридцать первого июля родился Гарри Поттер. Разной, очень разной была атмосфера в семьях Снейпов и Поттеров. Черноглазку Салли окружили любовью, нежностью и заботой: как ни проснется, а над ней счастливые лица родителей, наверное, поэтому она начала улыбаться раньше положенного времени, а не в три месяца, как всякий младенец… Ведь и папа, и мама одинаково смеялись-улыбались ей, агукали и ворковали, трясли погремушками и целовали пяточки.

Гарри не так повезло. Едва Лили оправилась от родов, Джеймс спустил тормоза — начал поколачивать жену-изменницу. Почесав об неё кулаки, он запирался в семейной библиотеке с бутылкой виски, которым глушил свое горе. Орущего младенца он ненавидел всеми фибрами души, а когда Сиря, выразив восторги, предложил себя в качестве крестного, Джим разбил бутылку об его голову, бросив её так молниеносно быстро, что Блэк не успел увернуться. Жизнь Лили превратилась в ад. Поттер пил, не просыхая, орал по малейшему поводу и бил-колотил без видимой на то причины. А когда он в пьяном угаре швырнул через всю комнату папину гипсовую пепельницу и она просвистела прямо над правым ухом пятимесячного Гарри, Лили поняла, что дальше оставаться в этом доме просто опасно для жизни.

Ну, волшебники вроде не разводятся, так что единственное, что оставалось Лили, это побег от бешеного мужа. Петунья была изумлена прямо до онемения, увидев на пороге блудную сестрицу с орущим свертком на руках. Бродяжка жалко шмыгнула красным носиком и побитой собачкой попросилась на ночлег. Родственник в Англии, живущий на иждивении у других родичей, сродни татарину. Особенно если это взрослый и разочаровавшийся в жизни родственник, который, потеряв всякий интерес ко всему на свете, лежит пластом на кровати в гостевой комнате, бессмысленно пялится в потолок и совсем не обращает внимания на ребёнка, которому давно пора сменить подгузник…

Вернону это безобразие вскоре надоело, придя в комнату, он навис над свояченицей и рявкнул:

— Ну вот что, дорогая сестрица, хватит мне и Петунье тут нервы трепать, собирай свои вещички и выметайся отсюда, денег я тебе дам достаточно, чтобы ты в гостиницу устроилась, на большее не рассчитывай.

Лили это равнодушно выслушала, а потом сообщила дохлым голосом:

— Мне всё равно. Сгинь, толстый жирный боров, пока я тебя в жабу не превратила… — подумав, она поправилась: — Хотя из тебя выйдет только хряк, кастрированный самец свиньи.

Вернон нагнулся, поднял обнаглевшую родственницу, на вытянутых руках отнес в ванную комнату, посадил в эмалированную емкость и включил ледяной душ. Визг Лили был сравним с иерихонской трубой, аж кафельная плитка потрескалась. А Вернон добавил ещё децибел, проревев:

— О ребёнке подумай, дура! Думаешь, ему очень здорово сидеть в грязных памперсах рядом с дохлой мамашей?!

От Лили одни зеленые глазища остались, сидит в ванне, мокрая насквозь, обняв руками колени, и оцепенело на Вернона моргает. Полюбовавшись на черное дело своих рук, Вернон удовлетворенно кивнул и вышел с чувством выполненного долга. Хоть и грубая тактика, да сработала. Лили одумалась и взялась за ум, вспомнила, что помимо магического мира есть ещё и обычный, маггловский. Собрала документы и принялась искать работу. Обладая достаточным умом, она придумала совместить магию с работой в музее — стала искусным реставратором, немало картин и ваз эпохи Мин были спасены и проданы в хорошие коллекции. Вскоре она стала известной мастерицей, обзавелась постоянными клиентами и подолгу разъезжала по разным командировкам на всякие исторические экспедиции и раскопки.

Гарри, бывало, по полгода не видел мать и очень-очень радовался, когда она возвращалась. Правда, первое время ребёнок порой забывал мамку, и его приходилось заново знакомить с ней. Первые шаги Гарри и первые зубки достались Петунье и Вернону, мама была в командировке.

В одной из таких командировок в Венесуэле Лили встретила новую любовь — Факунду Арагону. Горячий бразильский мачо покорил её сердце своей перламутровой улыбкой кинозвезды, выгоревшими на солнце пшеничными волосами и холодными синими сапфирами на месте глаз. Несмотря на солнечную внешность, душа его оказалась ледяной — Факунда не любил детей и был жутким собственником, совсем как сама Лили, и ревновал её не то что к столбу, но и к чайнику, стоило ей присосаться к носику попить, так тут же начинал брюзжать, что она слишком интимно пьет. В общем, нашла балетка пару, да и тот сапог.

Теперь Лили хорошо если раз в год заедет на Тисовую проведать сына и родственников. Покидав на пол ворох пакетов с южноамериканскими брендами и завалив Тунью и Вернона с Дадликом ненужными сувенирами, торопливо чмокнув Гарри куда-то в район уха, она рассеянно выслушивала сбивчивые вопросы сына и, ответив невпопад на пару-тройку из них, выпархивала за дверь, исчезая снова