Cold hands, warm heart (СИ) - "Kupidon" Страница 41

- Лена…

- Пожалуйста, Амели, - в который раз прошептала Лена. - Я не люблю долгих прощаний. Мы больше не увидимся.

- Не говори так. - Тут же бессильно шепнула Амели.

- Ты ведь знаешь, что это правда. - Лена даже нашла в себе силы грустно улыбнуться. - Ты улетишь с Жераром. У тебя будет своя жизнь. Супруг. Семья. Это наши последние мгновения вместе.

- Они не должны быть такими, - дрожащим голосом прошептала Амели и, сжав губы в тонкую полоску, провела ладонью по лицу Лены, - я не могу уйти от тебя, зная, что натворила… ох, Лена… если бы я встретила тебя раньше Жерара… если бы судьба распорядилась иначе…

- Но это не так, Амели. – Прошептала Лена уже смиренно, потупив взгляд в пол. – Я рада, что провела с тобой все это время, и не держу на тебя зла.

Амели смотрела в глаза Лены с неугасающей печалью. Глаза их были на одном уровне, учитывая, что Окстон сидела на подоконнике и весь их разговор нервно вцеплялась в него, боясь… неизвестно чего.

Это были их последние мгновения вместе…

- Я хочу подарить тебе кое-что. – Прошептала Амели, вновь обхватив лицо англичанки уже немного дрожащими ладонями. – Мой последний тебе подарок. Прощальный. Примешь ли ты его?..

- Приму.

Она ожидала чего угодно…

Одна рука скользнула вниз по левой руке Лены, другая не переставала ласкать ее лицо, после чего Амели положила руку ей на затылок, невольно погрузив пальцы в короткие волосы. Лена замерла, сердце в груди забилось чаще, а взгляд против воли опустился на темные губы.

Из уст Лены вырвался изумленный выдох, потонувший в то же мгновение в густой темноте комнаты, когда Амели осторожно втянула ее в поцелуй. Потрясенная, Лена широко раскрыла глаза, вцепилась руками в подоконник еще сильнее, и через пару мгновений закрыла их, окутанная блаженством и трепетом.

Какой это был поцелуй по счету? Третий?.. Первый Амели украла у нее сама и не знала об этом, поскольку Лена никогда не посмеет ей в этом даже признаться; второй ей достался от симпатичной девушки, Виолетты, которая подарила ей надежду на то, что Амели можно забыть; третий Амели подарила ей сама, заставляя осознать, что забыть ее невозможно…

Лена ощутила полыхающий на щеках румянец, когда почувствовала внизу живота горячие пульсации возбуждения от скользящего во рту чужого языка и зубов, терзающих ее губы в нарастающем поцелуе. В нос ударял аромат духов, волос и тела Амели, который полюбился ей, и который она больше никогда не сможет ощутить… ее плечи и лицо держали холодные, но бесконечно нежные руки, которые заставляли забыться, когда ласкали ее волосы…

Лена не шевелилась, а поцелуй продолжался, пронося по ее телу волны мелкой дрожи и удовольствия. Амели была осторожна, а когда не встретила какого-либо сопротивления, припала к губам увереннее, очень скоро прижав Лену к подоконнику, на котором та сидела и ласкала пальцами ее пылающее в румянце лицо.

Все оказалось слишком сложным для простого понятия «дружба» - и Амели осознала это слишком поздно.

- Мне жаль… - выдохнула Амели, поджав губы, все-таки ощутив то, как по ее лицу скатились предательские слезы, когда поцелуй меж ними прервался. - …но не в это время и не в этой жизни, ma сherie.

- Я люблю тебя. – Выдохнула Лена еле слышным шепотом. – И буду скучать.

- Я тоже. – Прошептала Амели и, не в силах больше терпеть слишком долгое расставание, медленно отстранилась от Лены, после чего, последовала на выход на нетвердых ногах, скрываясь из виду.

Лена просидела на чертовом подоконнике около получаса, пока из транса ее не вывел звонок телефона, который она доселе не слышала. Это было сообщение от Маккри: «Харе киснуть, детка! Посмотри, что я нашел, мне не справиться одному!» - и фотография огромной бутыли какого-то темного и крепкого алкоголя, в которой находилась заспиртованная змея.

Отправив Джесси короткий ответ: «Уже в пути» - Лена рассеянно кинула взгляд в окно, на подоконнике которого сидела, и увидела плавно уезжающий вдаль знакомый черный автомобиль Амели и Жерара.

Лена коснулась пальцами все еще пылающих губ и, заметив на них следы чужой помады, вновь ощутила волну душащих ее слез.

Это были их последние мгновения вместе…

========== Глава X. Заключение. ==========

И все-таки они встретились…

Пусть не сразу, пусть спустя целых два года, но встретились…

***

Хрупкая девчушка превратилась в отважную девушку-пилота, за чьими плечами как будто прорезались настоящие крылья. Едва Окстон миновало восемнадцать и начался новый учебный год, в академии она прослыла одной из самых талантливых летчиц. Садясь в самолет, она словно становилась с ним одним целым и тот, управляемый ее руками, выделывал в воздухе невозможные фигуры и манёвры, вызывая изумления у самых опытных пилотов и военных.

Карьера военного пилота не заставила себя долго ждать и уже через полгода Окстон перевели в другой филиал ее академии, специализированный на военной специфике. Здешнее воспитание филиала, не ушедшее далеко от армейских понятий, закалило Лену с новой силой. Прошедшее с Амели время, проведенное за рукопашным боем и стрельбой, облегчило Окстон обучение и вновь сделало одной из лучших, чем вызывала удивление и уважение своих коллег.

Все чаще среди рослых или много старших коллег-пилотов, обучающихся с ней, можно было услышать смешки – «маленькая вояка!», «летчик-вундеркинд!», «Окстон - гроза небес!». Ею восхищались, на нее возлагали надежды, ее восхваляли и приписывали гордое – «вся в своего деда», что грело больше всяких слов.

Имя своего покойного дедушки Лена позже смогла увидеть на мемориальной голо-доске, что стояла в главном фойе военной летной академии. Там, в перечне других имен и фамилий, красовался ее дедушка – «Уильям Окстон», где дальше были годы жизни и короткая приписка, уникальная для каждого, кто участвовал в Омнической Войне.

Слова, дарованные ее дедушке посмертно, стали для Лены теми самыми, что могли ее всегда воодушевить: «Орел в небе, человек в поступках». Неподалеку красовалась одна из цитат покойного героя, которую Лена решила на полном праве перенять, чтобы продолжить наследие своего дедушки.

- «С этой фразой Уильям Окстон бросался на помощь своим товарищам в небе и прикрывал тех, кто был на земле…» - зачитала Лена с воодушевлением, а после, зачитала и саму фразу: -««Кавалерия уже здесь!» - Стоило этим словам раздаться в эфире по рации, как многие отчаявшиеся солдаты, зажатые врагом и обессиленные от ранений, восставали духом, приветствуя всегда приходящую вовремя подмогу в лице отважного Уильяма…».

Лена восторженно замолчала, глядя лишь на имя и фамилию своего дедушки и его фотографию, красующуюся рядом со всей выведенной информацией. На ней он был изображен зрелым мужчиной с короткими каштановыми волосами, густой бородой на пол-лица с бакенбардами и широкой лучистой улыбкой. Его фирменный вид дополняли те самые очки, какие сейчас Лена трепетно хранила у себя и надевала лишь тогда, когда садилась в самолет.

- Прости, что у меня нет времени навестить тебя, деда. - Чуть дрогнувшим голосом проговорила Лена еле слышно, невольно приложив ладонь к сердцу, где во внутреннем кармане лежали памятные очки. - Я тебя не подведу. Обещаю.

И Лена действительно выполняла обещанное с завидным рвением. Фамилия Окстон стала в академии почти нарицательным именем и каждый раз, видя ее, многие не сомневались в том, что ту ждут успехи и победы.

Из хрупкой девчушки выросла талантливая девушка-пилот…

И на тренировках военных действий она с готовностью демонстрировала всю себя:

- Кавалерия уже здесь! - ее голос, раздающийся в задорных нотках в радиоэфире, едва она показывалась в небе на своем самолете, вызывал у всех те же самые чувства, что когда-то вызывал и ее дед:

- Лена, свет наш!

- Окстон? Спасение пришло!

- Обучение-обучением, но вытащи нас отсюда!

И Лена всегда спешила на такой отчаянный зов помощи. Старые инструкторы и солдаты называли ее «орлицей», поминая покойного дедушку и все чаще говоря о том, что та полностью оправдывает свою фамилию. Для Лены это была самая искренняя похвала, какую она только слышала.