Кель'Дорей, эльф из мира Warcraft (СИ) - Хорошко Евгений Алексеевич Страница 47

— Кель-Талас отправил ликвидатора по мою душу именно сейчас, спустя столько лет? — голос эльфа прозвучал так, словно он был немало этому удивлён. Вдруг, хрипло закашлявшись, он начал... смеяться. Сбиваясь с дыхания, словно за долгое время он разучился простому смеху, чернокнижник презрительно хохотал над моей беспомощностью.

Внезапно смех оборвался, как по команде. Предатель задумчиво хмыкнул, и в его глазах возникло холодное выражение.

— Поздно теперь слать убийц, даже столь навострившихся в маскировке, — прошипел он, пристально разглядывая меня в лицо. Осёкшись, он резко успокоился и кивнул. — Но ты это уже понял, я вижу. Расскажешь это своим хозяевам в подробностях, когда вернёшься домой...

Изумление, нарисованное на моём лице, видимо, показалось эльфу настолько забавным, что он вновь расхохотался.

— Да, ты вернёшься домой своим ходом, чему ты удивлён, убийца? — смакуя собственные слова, прошептал чернокнижник и издал лёгкий смешок. — Только не совсем живым, но это же не беда, правда?

Я скривился в отвращении, насколько это позволяли мне сведённые судорогой мышцы. Всё это время, всё время этой вынужденной «беседы» я упорно пытался сосредоточиться на пробуждении канала. Но сделать это было не проще, чем перемножить трёхзначные числа, стоя на раскалённой сковороде босыми ногами. Парализованные от напряжения мышцы излучали боль, которую едва удавалось терпеть. Если бы сведённое судорогой горло позволило мне кричать, я бы кричал.

— Знаешь, что привело меня сюда, убийца? — отсмеявшись, некромант взглянул на меня со странным выражением. Мне почему-то показалось, будто его распирало от желания поделиться. Манерно взмахнув рукой, словно радуясь благодарному слушателю, он принялся расхаживать вокруг меня и, сбиваясь, рассказывать. Моя неспособность как-то ответить его не заботила.

— У троллей Зул’Амана есть пословица: «Ты тот, кого ты ешь», — изрёк чернокнижник и усмехнулся. — Самое смешное здесь в том, что мы недалеко от них ушли...

— Подумай! — резко взглянул мне в глаза эльф, полыхнув алым огнём в глазницах. — Наш народ таков, какую магию он пьёт! Солнечный колодец — жалкая замена. Пародия на истинную мощь, которой мы могли обладать!

Я вдруг ощутил, будто нечто внутри меня отзывается на зов, направленный сквозь завесу. Отблески той силы, во власти которой было зажигать звёзды на небесах, доносились до меня, будто сквозь покрывало. Словно два человека пытаются найти общий язык, перестукиваясь через стены темницы. Одиночество и разделённость, и одновременно, чувство непередаваемого родства, постепенно наполняющее меня изнутри.

Страх внутри меня исчез без следа, и его сменила спокойная уверенность — я неизбежно освобожусь.

— Наши предки имели рост больше, чем у любого тролля! — кричал тем временем эльф, постепенно заводясь. — Наши глаза сияли, как отблески лунного света, а кожа отливала фиолетовым серебром. Когда нас изгнали, то она побледнела и стала стариться — как и весь наш народ. Солнечный колодец — лишь жалкая замена, которая вынуждает нас ютиться на жалком клочке земли, пока в распоряжении остальных рас — весь Азерот! — распалялся маг ещё больше.

Я мысленно вздохнул, уже понимая всю подноготную его речей. Он был прав: эльф не может жить без источника магии долго. Возможно, и тот неуютный дискомфорт, что сопровождал меня уже долгое время, случился из-за того, что я далеко от родного Кель-Таласа? Неуютная слабость исчезла лишь после того, как я коснулся канала в Искривлённую пустоту, напоившего меня дикой, но столь желанной мне магией.

И он прав — мы уже столь сильно отличаемся от Ночных эльфов, что стали иным народом. Отныне мы — кель’дореи, «высокорождённые эльфы». Изгнанники, что должны были умереть от банальной старости, но нашли себе иную судьбу. Новый дом, и источник новой для себя силы. Солнечный колодец, который однажды будет уничтожен, обездолив весь наш народ.

— «Ты тот, кого ты ешь», как говорят тролли, — маг издал очередной смешок перед тем, как продолжить. — Испив воду Солнечного колодца, мы стали кель’дореями, воин. Но ведомо ли тебе, что эльфы могут жить даже глубоко под водой, где мурлокам и не снилось!? В подводных дворцах живут наши братья и сёстры, которые некогда приняли Силу, чуждую для других. Она изменила их навсегда...

Маг сейчас говорил о подводном народе, о нагах, и я удивился даже, насколько он оказался осведомлён. В любом случае, чернокнижник к этому времени исчерпал свой запал и начал уже задыхаться.

— Передай своим хозяевам в Кель-Таласе, что они глупцы, — устало вздохнул он, и в его глазах зажёгся опасный блеск. — Кель-Талас будет разрушен, и вы будете погребены вместе с ним или примете новую Силу. Таково моё послание, убийца. А теперь... умри.

Он выставил ладонь вперёд, и в мою сторону устремилось копьё, сотканное из тьмы и всполохов алых искр. Когда оно коснулось моего щита маны, тот вспыхнул пронзительным синим светом, и окружил меня пылающим ореолом.

В мою душу будто впились голодные пиявки, защёлкав жадными челюстями. Большая часть маны внутри меня ухнула в пустоту, и к сердцу подступил холод. Я вздрогнул от боли, и вдруг обнаружил, что я свободен и могу двигаться. Видимо, всплеск магии сжег плетение паралича.

Вместе с возвращением рассудка, я ощутил и пожирающий меня голод. Мне не хватало маны, не хватало её настолько, что мысли путались в голове. Голод в моей душе протягивал свои щупальца вглубь, все дальше и дальше, покуда не нащупал канал в Искривлённую Пустоту...

Именно отчаянная жажда магии сделала то, что я никак не мог повторить до этого, как ни пытался. Канал открылся, и дикая магия хлынула в мое тело мощным потоком, обжигая ледяным холодом от затылка до пят. Сознание стало кристально чистым и ясным. Я был пробуждён, и во мне больше не было ни грана былой нерешительности или страха. Наполнившая меня мощь заставила меня чувствовать себя полубогом, которому удобнее опираться на воздух, нежели земную твердь.

Мои стопы сами собой оторвались от пола, а на ладонях зажглось синее пламя. Вытянув ладонь в сторону противника, я улыбнулся. Дикая, необузданная мощь вела себя своевольно, и не слушалась чужой воли. О сотворении каких-либо плетений можно было даже не рассуждать — они рассыпались бы, тотчас. Все, кроме лишь нескольких — тех, что с какого-то времени больше нельзя было рассеять.

Плеть молний в моём исполнении обернулась ослепительным лучом, пронзившим собой пространство и ударившим в чужой, тёмный щит.

— Неплох... — азартно оскалившийся, было, чернокнижник вдруг резко осёкся и бросился в сторону от светящегося копья. Ослепительный луч почти прожрал к этому времени огромную дыру в его щите, похожем на сгустившийся в форме полумесяца, чёрный дым.

Луч света продолжил свой путь за спиной чародея и ударил в каменную стену. Когда это случилось, вся крепость содрогнулась, как дерево под ударами топора. Пульсирующий луч бил в стену, словно забивал в неё сваи. Пол затрясся, и с потолка с жутким грохотом рухнула массивная бронзовая люстра. Расплавленное масло растеклось по всей комнате, воспламеняя расстеленный на полу, шерстяной ковёр.

Я повёл в сторону ускользнувшего врага ладонью, направляя пылающий луч. Холодное голубое пламя обжигало мои ладони, а пульсирующий поток света будто бы, сопротивлялся моим попыткам его направить. Сжав зубы, я напрягся всем телом, и лишь затем сумел чуть-чуть сдвинуть поток беснующейся магии в сторону врага.

К тому времени он успел окутаться плотным коконом тёмной магии, плотно облегающей его кожу, отчего стал казаться мне больше похожим на отделившуюся от стены, тень. Лишь алые глаза сверкали на сокрытом сгустившейся тьмой, лице эльфа.

Я усмехнулся, вдруг остановив поток магии, истекающей из моей ладони в виде всесокрушающего луча. Мне стало ясно, что проще будет нацелиться и сотворить плеть молнии заново, нежели пытаться направлять необузданную мощь без всякого толку. Тут же, как я это сделал, к моему горлу подступил невыносимый жар — дикая магия отчаянно жаждала вырваться на свободу из плена моего тела, не справляющегося с потоками энергии Искривлённой пустоты. Магию требовалось тратить!