Максим Осинцев - Консорциум. Книга вторая. Переписать судьбу Страница 5

И не знаю, что произошло, но пришел в сознание я достаточно быстро. Был ли всему виной адреналин, который, как мне кажется, стал в моем организме на те мгновения заменой крови, или нет, я не знал. Но это меня и спасло.

Я очнулся, а меня завалило бетонной крошкой и разного рода арматурой. Я мог пошевелить лишь правой рукой и головой. А тем временем здание обрушалось. Слышал, как трещат балки, готовые вот-вот обвалиться прямо мне на голову. Я должен был умереть в любую секунду…

— Но вы выжили и это самое главное! — резко прервала мой рассказ мисс Эванс.

А я только заметил, что вспотел. Да и мое лицо, как мне показалось, сейчас имело оттенок мокрого листа бумаги. Тело налилось свинцов, а на коже выступили мурашки.

— Я думаю, нам лучше прекратить сеанс, — продолжила Рита. — Вам это слишком тяжело дается.

В кабинете повисла тишина. Я сопел, пытаясь втянуть носом кислород. Трясущейся рукой взял со столика стакан с водой и осушил его.

— Но если вы все же хотите продолжить, — разрушила молчание мисс Эванс. — Давайте хотя бы сменим направление беседы.

Кивнул.

Хотя в голове продолжали мелькать образы того дня.

Меня завалило обломками, и я понимал, что совсем скоро меня завалит полностью. Где-то позади меня уже обрушился потолок и вот-вот обрушение дойдет и до меня. Попытался столкнуть обломки свободной рукой, но тут же понял, что продолжаю сжимать фигурку черепахи.

Бабушка говорила, что именно она помогла Гарри Гудини освобождаться из пут и проходить сквозь стены. Я не особо то в это верил, но что еще делать, когда смерть уже дышит тебе в спину. В эти мгновения можно поверить во все, что угодно.

И я поверил…

Сжал фигурку так крепко, что острый край хвоста змеи впился мне в ладонь, а после я почувствовал такую легкость в своем теле. Грудь и ноги больше ничего не сковывало. Я мог ими шевелить, хотя было ощущение, что я вожу ими в какой-то очень вязкой консистенции. Попытался подняться, и у меня это получилось.

Выбрался из обломков и лишь тогда расслабил руку. Голова кружилась, гудела, а перед глазами мерцали искорки. Упал на колени, но ясность происходящего быстро приходила. Позади меня вновь что-то обрушилось. И тогда я почувствовал, каким-то шестым чувством что ли, что сейчас все и произойдет. И все произошло…

Потолок начал обрушаться прямо мне на голову, но такое ощущение, словно в замедленной съемке. Рефлекторно я вновь сжал фигурку черепахи в руке и сделал глубокий глоток. На меня обрушились волны вязкой жижи, которая на самом деле являлась бетонными конструкциями. Идти было тяжело. Воздух в легких заканчивался, но я продолжал идти по направлению к выходу. И я вышел.

Выбрался из под обломков, ступив на нетвердую землю, и упал навзничь, лихорадочно глотая воздух. Ко мне тут же кто-то подбежал и подхватил под руки. Закинул к себе на плечо и понес подальше от руин когда-то стоявших здесь башен-близнецов.

Картинка перед глазами меркла, но я прекрасно понимал, что продолжаю сжимать серебристую фигурку в руке. И даже понимал, что я должен ее спрятать, чтобы никто не смог ее украсть. Она открыла мне свой дар, перенятый от уже покойного прапрадеда.

Лишь позже я понял, что с руин меня выносил один из храбрецов-пожарников, уже сильно уставший и обливающийся потом. А я лишь покачивался у него на спине, разбирая в толпе испуганных до ужаса людей. Но в памяти остался лишь один человек. Совсем еще юноша. Он не был одним из тех перепуганных людей, а даже наоборот, он смеялся, улыбаясь во всю ширь лица. На глазах были солнцезащитные очки. А в его руках был стаканчик с попкорном, откуда он изредка зачерпывал горсти и бросал в рот.

Один счастливый безумец среди хаоса, созданного из стонов раненных и гробового молчания умерших.

Именно этот юноша стоял у меня перед глазами до того самого момента, пока я не очнулся в больнице. Хотя я даже сомневался, а не мой ли воспаленный разум подкинул этот безумный образ. Но как бы то ни было, он отпечатался в моем разуме в завершение того дня.

— Я же вижу, что вы вините себя во всем случившемся.

— Да, — произношу я. — Но не только себя.

— А кого еще?

— Мистера Уокли за то, что позвал свою дочь на эту незапланированную встречу. Того парня, что я чуть ли не сбил по пути к башням-близнецам. Ювелира, что доделал свою работу именно до того дня, а не раньше или позже. И себя, что вообще повез ее с самого утра, хотя мог дать сладко выспаться.

— Это трагедия, Виктор, и она затронула не только тебя, но и многих других. Но я понимаю, что ты бы хотел изменить хоть что-нибудь, чтобы исправить прошлое в лучшую сторону. Но на этом жизнь не заканчивается. Тебе просто нужно пережить это и жить дальше.

— Но почему?

Рита Эванс поднялась со своего кресла и тяжело вздохнула.

— Виктор, такое просто случается. И от этого нельзя уберечь.

Было бы можно — я бы нашел способ все исправить! Нашел бы!

Рита вернулась в свое кресло и сложила пальцы в замок, поставив локти на стол.

— Виктор, вы вините всех в случившемся кроме самой Элизабет, хотя она тоже в какой-то степени виновата в произошедшем.

— Просто ее я люблю, а остальных — ненавижу!

— Ненависть — это сильное чувство, Виктор, — произнесла мисс Эванс, а после осеклась. — Как и любовь. Но почему? За что вы ненавидите себя?

Я тяжело вздохнул. Я не знал ответа.

— Ненавижу… из-за того, что не смог ее уберечь.

— Вы слишком сильно ее любите и не можете отпустить эти чувства. Вот первопричина ваших страданий.

— Люблю…

Раздался звонок селекторной связи.

— Простите, Виктор, — живо произнесла Рита и нажала на кнопку селектора. — Да, Мисти, что случилось?

— Время сеанса с мистером Вайсом подошло к концу еще десять минут назад. Вас ожидает мисс Жюли Крэттоф.

— Хорошо, я сообщу, когда она может заходить.

Мисс Эванс сделала последние записи в моем деле и, поднявшись с кресла, прошла до шкафа, на одну из полок которого и поместила папку с моим именем.

— Давайте продолжим с этого места, Виктор, на следующем сеансе, — заговорила Рита. — Нам еще есть, что обсудить.

— Хорошо, — буркнул я и поднялся с кушетки.

Быстро протер лицо ладонями. И направился к двери. И уже выходя, обернулся к Рите:

— Спасибо вам, мне и вправду стало легче.

Но это была ложь. Только для того, чтобы посетить следующий сеанс и вновь провести его в своих мыслях, пытаясь вновь восстановить события того дня.

Закрыл за собой дверь и столкнулся в коридоре с невысокой девушкой с вьющимися каштановыми волосами. Она как-то подозрительно глянула в мою сторону, приподнимая одну бровь. Невольно улыбнулась. Подмигнула и, ускорив шаг, пролетела мимо меня по направлению к двери кабинета. Хм, забавно. Жюли Крэттоф. Француженка что ли?

Но в голове крутились другие образы. Воспоминания все того же дня, повторяясь вновь и вновь. А после и выпуск новостей, который я увидел за день, до того, как меня выписали из больницы: «…жертвами терактов стали 2997 человек…», «…24 человека остаются в списках пропавших без вести…»

Одной из этих почти трех тысяч погибших стала Элизабет. 24 человека пропавших без вести. Скоро их станет 25…

ГЛАВА 2

РАССВЕТ

Январь 2034 года. Франция, территориальная общность Корсика, 24 километра на северо-восток от города Кенза.

Виктор Вайс, он же V.

— Ясное дело, чтобы изменить этот мир! — эти слова словно сами собой сорвались с кончика моего языка. Мне показалось это смешным, чем-то забавным и столь обычным, что казалось без этой фразы попросту нельзя продолжать разговор. Но сути не понимал даже я.

В глаза светил утренний багрянец восстающего солнца. И эти лучи резали глаза. Сказывалась бессонная ночь. Хотя как можно назвать это ночью? Я скакал из линзы в линзу, — ночь сменяла день и наоборот. Иногда тяжело привыкнуть к таким условиям и вот, я еще попросту к ним не привык. Но в общей сложности я не спал уже часов тридцать. Глаза резало яркое солнце, руки и ноги ныли от усталости, а голова казалось чугунной, готовой в любую секунду сломать тело пополам и встретиться с землей, которая тут же заменила бы мне подушку. Но еще слишком рано. Осталось много незаконченных дел и одно из таких вот дел стояло прямо передо мной.

На лице этого юноши с чистыми голубыми глазами все еще была маска скептицизма. Он не мог разобрать мой непонятный ответ и сложить те самые два плюс два, чтобы картинка в его голове сложилась в одно целое. Да и у меня тоже ничего не складывалось. Хотя, стоит заметить, что я явно знал больше, нежели он сам. Но, опять же, до поры до времени.

Мы стояли друг напротив друга, и никто из нас не знал, стоит ли продолжать разговор. Слишком все это было странно. Я видел его не в первый раз и прошлая наша встреча была не из самых приятных, да и он сам видел меня, и как я могу догадываться, его встреча со мной тоже ничем хорошим не закончилась. Только во всей этой истории есть одно «но»: мы раньше не встречались. То есть как? Он встречал не меня, а меня-из-будущего, — самому не запутаться бы во всех этих сложных перипетиях судьбы, — а я встречал его, но только, опять же, из будущего. Слишком сложно и, может быть, — совершенно не понятно.