Индиран Диор и тайна затерянного храма (СИ) - Кимури Мария Страница 5

— И сколько таких времен упадка и нищеты было со времен династии Телконтаров? И до них тоже? — вопросила Аэлин.

— Уф, господа ученые, — сказал вдруг капитан, качая головой, — вы меня пугаете. А я не самый пугливый человек в нашем городе. Это все ученые таким ужасным видят мир?

— А мир вообще очень сложное и не слишком уютное место, Симбар, — сказал Индиран весело. — Только в последнюю пару сотен лет он начал приходить в себя и превращаться понемногу в цивилизованное место.

Раздался выстрел.

Свистнула пуля, едва не сорвала шляпу с Индирана и врезалась в стенку каюты.

Симбар рухнул на палубу и умело откатился под прикрытие каюты. Тоже упав на палубу и выхватив револьвер, Индиран выпалил трижды в сторону, откуда стреляли — наугад, чтобы напугать стрелка. Мэйтар уже присел за бухтой каната с винтовкой в руках и всматривался в путаницу зарослей на берегу. Нарин лежал рядом, натягивая пробковый шлем на голову поплотнее, Аэлин скрылась.

Второй выстрел разбил борт катера возле головы Мэйтара, и тот немедленно вскинул оружие и выпалил в ответ. Индиран тоже выстрелил туда на всякий случай. Краем глаза он отметил, что Симбар ловко ползет к штурвалу обратно и удерживает его, значит, с катером все будет в порядке.

Деловито шумел мотор. Снова подали голоса птицы. Третьего выстрела не было.

— Хм, давно меня так не приветствовали, — ухмыльнулся Индиран. — Со времён споров с лесопромышленниками за заповедник Лоринан!

— Не тратьте патроны зря, — посоветовал Мэйтар. — Отведи катер на середину реки, — велел он капитану, и Симбар молча подчинился.

— Лучше к противоположному берегу.

— Не лучше. Там сейчас появятся скалы, с которых будет простреливаться вся палуба.

— Профессор Аэлин, вы в каюте?

— Да, — раздался оттуда недовольный голос, а затем шорох и треск. — Я умею стрелять, по крайней мере, в тире, но не привыкла держать оружие при себе.

— Оставайтесь там, — велел Индиран. Он уже видел впереди высокий холм на левом берегу, резко обрывающийся в воду.

Неожиданно ловко Симбар закрепил штурвал старым кожаным ремнем, взял в руки старого образца револьвер и скрылся за каютой. Индиран и Мэйтар тоже отгородились каютой от подозрительного утеса. Катер шел, как по ниточке, посреди реки, чуть рыская в стороны на водоворотах.

— Видите его? — спросил Мэйтар. — Левее верхушки скалы, темная повязка на голове.

— Ни демона не вижу, — сознался Индиран. — Да и револьвер не добьет, будем честны. Хм!

Сняв шляпу, Индиран взял ее за край и осторожно выставил над каютой. Раздались почти одновременно два выстрела, шляпу едва не вышибло из руки. Потом донёсся всплеск. Мэйтар выпрямился. Ещё немного погодя Индиран с трудом разглядел всплывшее тело ниже по течению, которое несло в море.

— Не стоит тратить время на ловлю, — пробормотал он, — но хотел бы я знать, кому понадобилась моя шляпа в этот раз.

В полях шляпы пробило дыру, и он выругался, надевая ее обратно. Проводник их остался невозмутим. Он точно не впервые оставлял трупы противников в реке. Даже не приглядывался к нему.

— Профессор Индиран, — холодно сказала Аэлин, появляясь из каюты, — кто-то впечатлился вашими заявлениями и решил тоже поохотиться на Сильмарилл? И заодно устранить конкурентов? Нарин, ты цел?

— Все хорошо, профессор… — откликнулся Нарин, вылезая из канатной бухты. Не спустился под палубу, паршивец, подумал Индиран с некоторым уважением.

— Что всё-таки за глупости о Сильмарилле, господа учёные? — спросил с иронией Мэйтар, в точности скопировав интонацию капитана Симбара. Кажется, у него был не только глубокий звучный голос, но и отменный слух. — Кто-то слетал на небо и принес Вечернюю звезду на землю?

— Нет, это в Имере летом выловили из моря рыбу с сияющим драгоценным камнем в желудке, — объяснила Аэлин. — Его похитили после возвращения в порт, убив капитана. А профессор Индиран, конечно, объяснил всему миру через газеты, что рыбаки жалкого городишки северного Кханда выловили несомненный Сильмарилл. Профессор Индиран такой, он мыслит эпически масштабно.

— А что вас заставило искать его именно в верховьях Гэлханда? — настойчиво спросил Мэйтар.

— Это долго рассказывать, но я беседовал с полицией Имера, с моряками и с торговцами… Словом, люди, которые, вероятно, похитили этот камень, чем бы он ни был, настойчиво двигались в юго-восточном направлении. В котором нет ничего, кроме джунглей, за исключением единственного места, имеющего значение — затерянного храма Темного в верховьях Гэлханда.

— Люди, похитившие крупную драгоценность, скорее повезли бы ее вдоль побережья, чтобы продать в Каттае или ещё дальше, — задумчиво сказал Мэйтар.

— Это не просто драгоценность, — повторил Индиран. — Я говорил с рыбаками. Я говорил с полицией. Со множеством людей в Имере. Этот камень сиял собственным светом. Мне сказали гораздо больше, чем любым журналистам, поверьте. И я решил, что камень нужен для ритуала. Ритуала в том самом храме, я убежден.

— И теперь любой, кто вас встретит, поймет, что вы ищете. И что у вас есть к тому основания. Вот что значит необдуманно говорить с газетчиками, — сказала Аэлин.

Кажется, Мэйтар помрачнел. Впрочем, на его лице отражалось мало эмоций, могло показаться.

— Значит, нам придется иметь дело с некими охотниками за сокровищами, по меньшей мере, — сказал проводник. — Что ж, надеюсь, патронов у нас достаточно.

— Господин Мэйтар, а что у вас такое длинное в вещах, кроме оружия? — встрял Нарин. — Извините. Я об него споткнулся.

— Об этом я попозже расскажу, — пообещал Мэйтар, чуть усмехаясь.

День за днём их катер упорно одолевал течение Гэлханда. Нападавшие больше не появлялись. Индиран решил, что засада осталась позади, и вряд ли кто-то способен догнать их по суше; капитан Симбар был с ним согласен, да и Мэйтар не возражал. Потому они вернулись к прежнему порядку: мужчины занимают корму, профессор Аэлин — каюту, капитан пребывает на носу или возле паровой машины, а его место временно занимает Мэйтар.

В пути к ним пришла неизбежная дорожная скука, с которой они боролись, как умели. Индиран каждый день подсчитывал пройденное расстояние и зарисовывал их маршрут в записной книжке: карты, составленные экспедицией Умбарского географического общества больше полустолетия назад, упорно казались ему недостаточно точными. Разумеется, у него были с собой игральные карты, и, разумеется, он предложил спутникам сыграть с ним. Однако капитан Симбар отказался, сославшись на заботы рулевого и местные верования, а Нарину играть в карты на деньги категорически запретила профессор Аэлин. Она же предложила взамен карт свой дорожный набор "игры королей", в котором крошечные фигурки двигались по кожаному полю площадью в две ладони. Индиран с первого же раза проиграл в них Нарину столь же легко, как обыграл его в карты. Проигрыш студенту задело его за живое, он впал в азарт, и готов был играть дни напролет, старательно думая над ходами и радуясь каждому выигрышу.

Студент же, по-видимому, был от Индирана в восторге, расспрашивая его о прошлых экспедициях. Это не слишком нравилось Аэлин, но она молчала, проводя время у окна или возле борта с толстой книгой — наскоро переплетённым под общей обложкой сборником статей и отчётов о раскопках Серых Гаваней за последние годы. Нередко она что-то рисовала на полях книги и в записной книжке, поглядывая на своих спутников, и иногда там отчетливо виделись чьи-то профили и другие подобные зарисовки, но Индиран решил не совать носа в женские бумаги. С Аэлин станется рисовать на него злые карикатуры. Впрочем, она хотя бы не станет отправлять их в газеты!

И только Мэйтар обычно оставался сам по себе. Он был способен часами вглядываться в проплывающие мимо заросли и в речные воды, сидя при этом почти в полной неподвижности, так, что спутники переставали его замечать и вздрагивали, если он шевелился. Иногда он доставал из внутреннего кармана составную флейту из двух частей и наигрывал очень странные, непривычные уху умбарца мелодии. В некоторых Индиран, казалось, узнавал харадские напевы, но исполненные очень своеобразно. Большинство же мелодий казались импровизациями, возникающими под влиянием того, что видели путешественники в этот момент, игры света на поверхности реки, шума леса и птичьих песен. Даже не всегда можно было заметить, когда мелодия заканчивалась, и оставались лишь птицы и шум воды и двигателя.