Наталья Коралевских - Я - Хюррем! (СИ) Страница 6

-Можешь идти! — кинув гонцу пару золотых монет, бросил он. Евнух послушно испарился, будто его и не было.

Султан нетерпеливо развернул свиток и …

«О Султан моего сердца!

Бьет тебе челом Смеющаяся Госпожа, которой в данный час скорби и разлуки с тобой, о Падишах Моего Сердца, далеко не до смеха. (Как это ни прискорбно.)

Спешу сообщить, что злая воля и Провидение против нашей сегодняшней встречи — возвращаясь из хаммама, я споткнулась и разбила лицо, став похожей на янычара, побывавшего на поле брани и вернувшегося оттуда с потерями.

С таким ликом смущать твой небесный взор я решительно отказываюсь, посему прошу не гневаться и дождаться моего волшебного исцеления, да ниспошлет его Аллах Всемилостивейший в кратчайшие сроки!

Обещаю писать тебе каждый день и тем скрасить часы и дни невольной разлуки.

Твоя Хюррем»

Гневный вопль султана слышал, наверное, весь дворец…

Примечание к части Простите за задержку с написанием фанфа, автор была занята уборкой урожая винограда и заготовкой вина на зиму)В данный момент этот процесс успешно завершен, поэтому постараюсь обновляться раз в 2-3 дня. Глава 5, в которой валидэ считает Хюррем шпионкой, а Мустафа выносит мозги матери

В покоях Валидэ

Валидэ кушала лукум и любовалась физиономией своевольной рыжей девки. Та смущенно хмыкала, хихикала и делала вид, что еще пару часов назад между ними не произошла отвратительная сцена, когда негодяйка ухитрилась унизить Валидэ перед Сулейманом по самые гланды.

 — Я же помню, Вы меня за Ибрагима сватаете! — вломившись в покои Хафсы минут десять назад, заявила Хюррем. — И вот, я решила Вам в этом помочь!

И сдернула с лица яшмак. Увидев то безобразие, что творилось с ее лицом, валидэ ощутила просто — таки непередаваемую благостность.

 — Ты забываешься, я тебя не звала, — начала вяло отчитывать рыжую бестию Хафса, но потом махнула рукой и предложила ей выпить щербета и угоститься лукумом. А услышав о послании, отправленном султану с целью сгладить конфликт, и вовсе подобрела.

 — Откуда ты, Александра? — неожиданно пришла в голову валидэ странная мысль. –Ты кажешься мне слишком разумной и образованной для обычной крестьянки…

Наложница передернула плечами и сделала вид, что не услышала вопроса.

 — Говори.

Последняя фраза звучала уже отнюдь не вопросительно. Были в ней определенно нехорошие интонации.

 — С Красной Руси, — неохотно ответила наложница. — Росла и воспитывалась в женском монастыре святой Матроны Московской, а так как являюсь внебрачной дочерью мелкого польского шляхтича и обычной русинки, то папенька изволили позаботиться о будущем внебрачного своего дитяти, в связи с чем и профинансировал моего обучение с проживанием, с целью дальнейшего моего продвижения на пост настоятельницы данного монастыря. Нужны ему были свои люди в верхушках церковной власти на Руси. Зачем — не спрашивайте, в подробности меня по малолетству не посвящали.

Валидэ с первого же слова не поверила ей ни на грош. Речь девчонки не вязалась с ее панибратскими манерами, но было ясно — польский князек готовил доченьку отнюдь не в Невесты Господни, а скорее на роль шпионки — засланки, а вот как именно попала она в гарем и с какими целями — это еще предстояло выяснить.

У рыжей было два выхода: либо к Ибрагиму в жены, либо в мешке в Босфор, причем второй вариант Хафсе нравился даже больше. К сыну, тем более такому слабому по части женского пола, она ее теперь и на пушечный выстрел не подпустит!

…Скорее бы, что ли, приехала Махидевран!

***

На полпути между Манисой и Стамбулом

 — Мама, мы скоро приедем? — в сто двадцатый раз за последний час спросил маленький назойливый султаненок. Он же шехзаде Мустафа, пошедший характером во всех своих упертых предков из династии Али Осман.

Махидевран устало помассировала виски — голова раскалывалась от боли, — и только кивнула. Говорить сил уже не было. Переезд из Манисы в Стамбул был в самом процессе, а она уже устала так, будто неделю подряд не разгибая спины выметала мусор из гарема.

Сын был ее отрадой и опорой, в его глазенках она отчетливо видела золотую лестницу, способную вознести ее в будущем на самые вершины власти, но…

Но иногда она очень хотела бы отдать ему кому — нибудь до тех пор, пока сын не достигнет сознательного возраста.

Махидевран нахмурилась и отдернула шторку, закрывавшую окно кареты. Пейзаж за окном был незнакомым, и – ах, как же ей хотелось поскорее очутиться в Стамбуле!

Чтобы понять и поверить: это не сон, Сулейман действительно стал султаном, а она — его баш — кадина и мать наследника, — теперь обрела почти неограниченную власть в гареме. Она — Хасеки Махидевран Султан! Выше ее по статусу только Валидэ Султан и султанские сестры — Принцессы крови.

 — Ничего, недалек тот день… — прошептала Махидевран, которой не хотелось ждать долгие годы и десятилетия, пока Сулейман освободит трон по естественным причинам. — Вскоре он наверняка отправится в поход… А там чего только не случится…

 — Мама!!! — дернул ее за рукав феридже назойливый сынок.

– Да, мой львенок?! — злобный рык вырванной из сладких грез мамы был ему ответом.

 — А мы скоро приедем?!

 — Уже совсем скоро, сынок. Потерпи… — сквозь зубы, в сто двадцать первый раз ответила несчастная баш — кадина.

Глава 6, в которой султан воочию видит "расписную" мордашку Хюррем

Взбешенный до синих чертей в глаза Сулейман несся по коридорам Топ — Капы в покои сиятельной матушки. Почему — то ему показалось, что письмецо ему послала вовсе не Хюррем, а маменька. Почему? Интуиция, однако! А своей интуиции Сулик привык безоговорочно доверять.

Распахнув внушительным пинком дверь в покои валидэ, Сулейман ворвался внутрь и уже открыл рот для заготовленной гневной отповеди, как вдруг…

Как вдруг заметил сидящую скромную, как воробушек, рыжую зазнобу.

Лицо ее и правда больше всего походило на лицо янычара, которого вынесли с поля боя.

 — Хюррем? … — недоверчиво поинтересовался Сулейман, вплотную подойдя к рыжей скромняжке, и откровенно разглядывая нанесенные ей увечья.

 — Сулейма — ан… — тихонько отозвалась рыжая, потупив глазки в пол.

Валидэ открыла было рот, чтобы что — то высказать —, но Сулейман повелительным жестом приказал маме молчать в тряпочку.

 — Почему лекаря не позвали?! — закончив осмотр девицы, громовым голосом рявкнул Сулейман. — Почему здесь сидишь, а не ко мне сразу пришла?! Кто это сделал, Хюррем?! Не молчи, не покрывай, я казню любого, кто осмелился нанести вред твоему милому личику!

Последовала немая пауза на пару минут.

***

«Попадос!», — подумала я после тирады возмущенно фырчащего султана. Кого сдавать, кого не сдавать, блестящая ложь за секунду не придумается, валидэ еще смотрит, как крокодил на вегетарианской диете — лишнее слово, и не будет больше меня — Хюррем, буду рыбок кормить в Босфоре… Своим телом.

 — Хюррем! — раненным бизоном взревел султан, которого угнетало мое молчание. А, мать твою, была не была!

И я, судорожно всхлипнув, закатила глазки и изобразила глубокий обморок.

 — СТРАЖААААААААААААААААААА!!! — раздался поистине нечеловеческий рев ошалевшего Сулеймана. –Лекаря сюда, БЫСТРО!

Я еле нашла в себе силы не вздрогнуть от этого бешеного ора. Ничего себе голосочек у султана — трубы Иерихона пали бы, посрамленные!

Но мне было не до сторонних размышлений. Сейчас следовало очень быстро придумать правдоподобную ложь, которая никаким боком не задела бы сиятельную, мать ее за ногу, валидэ, и без того желающую сожрать меня без соли и специй, евнуха Сюмбюля — не люблю подставлять ни в чем не повинных людей…