Волк в львиной шкуре (СИ) - "Meurig777" Страница 6

— Нет, он был белокурым, с голубыми андальскими глазами, — в замешательстве произнёс лорд Эддард. — Как и большинство Арренов. Почему ты это спросила, Арья?

— Оруженосец короля сказал, что лорд Аррен должен был быть русым, ведь раз его сын не пошёл в леди Лизу, мою тетку, то он должен был походить на отца, — призналась Арья. — Мы поспорили и я выиграла…такой глупый, а мейстер Лювин говорил, что в Век Героев Ланнистеры все обманывали.

Эддард рассеянно кивнул. Ланнистер оказался в дураках, но зато Старк вспомнил, что сын Лизы мал и тщедушен. После выкидышей и при том, что лорд Аррен был немолодым человеком, это не особо удивляло, но русые волосы. Роберту Аррену не от кого было их унаследовать.

Когда Арья ушла, Эддард долго листал книгу, пока не понял, что дети Серсеи имели мало шансов на то, что они от Роберта. Бастарды его друга, даже от светловолосых женщин, имели его глаза и смоляные волосы, а Джоффри, Мирцелла и Томмен златовласы и зеленоглазы, все до одного.

Аррены тоже могут похвастаться тем, что их отпрыски наследуют облик потомков Крылатого Рыцаря. Даже по женской линии, как припомнил Эддард. И, допустим, золото могло победить уголь, но как у рыжей Лизы и светловолосого Джона Аррена родился русоволосый Роберт, который похож на…

— Мизинца, — прошептал десница, с ужасом понимая, что могло стать причиной смерти старого друга. Тогда все становится на свои места, старания Бейлиша столкнуть его с львами, заверения в дружбе в память о Кет…но он был влюблен в нее, и искалечен Брандоном, с чего бы Петиру быть добрым к нему?

Мастер над монетой возник в памяти Эддарда, невысокий, с русыми волосами и острой бородкой, а его серо-зеленые глаза смотрели нагло и насмешливо. Он ведь говорил, что в Королевской Гавани нельзя верить никому, в том числе и ему. Если бы не глупость Ланселя, то он бы так ничего и не понял.

— Я был наивным дураком, — прошептал Эддард Старк, захлопывая книгу. — Дураком, шедшим по ложному следу. Лиза не просила о помощи, она заметала следы. Корона в долгах, не исключено, стараниями не столько Роберта, сколько Мизинца. Быть может, Джон уже начинал догадываться…

=== Смертельная схватка ===

Король Роберт Баратеон с частью двора изволил отправиться на охоту за Черноводную, чтобы затравить огромного вепря, какого не помнили самые опытные лесничие Королевского Леса. Зверь был велик, свиреп и хитер, чем восхитил короля, страстного и умелого охотника.

— Я прикончу этого хрюкающего негодника и прикажу запечь его целиком, с яблоком в пасти, — заявил король. — Настоящая охота — это тогда, когда ты выходишь на зверя один на один, только ты и он, клыки против стали. Это не война, но тоже неплохо…седьмое пекло, как я соскучился по хорошей схватке!

Джон сопровождал короля на охоте, как его сквайр. Королю сопутствовала большая свита из лордов и рыцарей, среди которых был лорд Ренли, Бронзовый Джон Ройс, сир Бейлон Сванн и сам лорд-командующий сир Барристан с сирами Меррином и Арисом. Хватало и людей попроще, гвардейцев, псарей, ловчих, слуг…

— Да это просто водица какая-то, Лансель, — брезгливо сказал король, пригубив немного из бурдюка и сплюнув на землю. — Капля вина в целом мехе воды, словно я какой-нибудь святоша вроде короля Бейлора. Святой дурак совсем сгубил себя постами, даже сейчас я это помню из уроков мейстера.

Среди спутников короля, расположившихся на лесной поляне, был и воинственный жрец Р’глора Торос из Мира, выбивший Джона из седла. Это была честная схватка и урок Джону. Мирийский пьяница был опытным воином, которого опасно недооценивать.

Выйдя против Манса, магией Мелисандры преображенного в Гремучую Рубашку, Джон тоже повёл себя опрометчиво. Опрометчивость сгубила его и позже, когда кинжалы убийц прервали жизнь Джона Сноу. Для первой общей схватки неплохо, кое-кто получил переломы, а он отделался ушибами и синяками.

— Торос, надеюсь, хоть ты взял с собой настоящее вино, а не то, что едва крепче того, чем поил бы всех Станнис, родись он на год раньше меня. Иные его разбери, но он совсем помещался со своими кораблями, человек не рыба, чтобы пить одну воду!

Торос привёз собственный бурдючок, который привлек внимание короля. Джон покорно взял из рук жреца мех и отдал его королю. Чутье подсказывало ему, что уж там не будет разбавленного вина. Торос даже в битве за Пайк был пьян, однако бился как герой. Пил он и перед турнирами. И пил лишь очень крепкое вино.

Приняв мех Тороса, король отпил немного и одобрительно кивнул: «Тирошийский грушевый бренди …крепок, Неведомый его задери!»

— Лучше не охотиться нетрезвым, Роберт, — произнёс лорд Ренли, с непроницаемым лицом наблюдавший за королевским возлиянием. Король вновь присосался к бурдюку жреца, который растерянно смотрел, как его бренди исчезает в глотке венценосца. — На кабана надо идти трезвым…

— Проклятье, Ренли, я взял больше вепрей, чем дней в году, — ответил король, опорожнив бурдюк. — Пьяный, трезвый…я убью кабана даже мёртвый. Эй, Лансель, где ты там? Моё охотничье копье сюда. И пусть любой, кто встанет между кабаном и мной пеняет на себя!

Король гулко захохотал, хлопнув себя по обтянутому зелёным охотничьим камзолом чреву. Привал окончился и его милость отправился туда, где стараниями загонщиков его дожидался кабан. Огромный, точно зубр, говорил главный ловчий, но король Роберт фыркнув, сказал, что он брал и зубров.

Несмотря на свои годы и полноту, Роберт Баратеон был силён и крепок. Однако поскользнуться на мокрой земле может каждый пьяница, не важно, владетель ли это маленькой крепости на опушке Волчьего Леса или король Семи Королевств.

Король андалов, ройнаров и Первых Людей, упал ничком на землю, а вепрь промчал мимо, тоже промахнувшись. Кабан быстро понял свою ошибку и развернулся для новой атаки. К счастью для Роберта Баратеона, Джон, стоявший с запасной рогатиной, успел отвлечь его на себя.

Вепрь ринулся на него яростно, словно закованный в броню рыцарь. Сталь наконечника вошла в зверя до поперечины, однако секач словно не заметил этого. Он теснил молодого оруженосца так легко, словно и не было никакой рогатины. Весь мир для Джона сжался, был лишь он и зверь, один из них сегодня умрёт.

Джон сжимал древко охотничьего копья и понимал, что хотя он всадил стальной наконечник в кабанью тушу, но даже теперь зверь был сильнее человека. Сквайр опасался услышать треск древка рогатины. Выхватить охотничий нож он может и не успеть.

«Неужели я оказался в теле этого Ланнистера лишь затем, чтобы погибнуть от кабаньих клыков…если так, то у богов жестокий юмор. Оживить меня после гибели от кинжалов братьев и отправить на смерть от секача. Король выживет, но его доконает пьянство, обжорство или отрава».

Маленькие глазки вепря, налитые кровью, напомнили Джону оборотня Боррока и его кабана. Тот зверь был огромен, но этот ему совсем немного уступал в росте и мощи. Король отправился на охоту именно из-за него, поскольку секача таких размеров давно не видели в Королевском Лесу.

«У Роберта Баратеона отобрали общую схватку, но никто не может отнять у него выпивку и охоту. Выпивка, охота и шлюхи, вот без чего он не может прожить. Дела королевства заботят его меньше всего».

Юноша проклинал кабана, себя, глупого короля и все на свете. Все это напоминало длинный безумный сон, но ему не хотелось проверять, что будет, если он выронит древко. Пожалуй, то, что он сказал Арье, скорее предположение, чем знание, могло дойти до отца…вернее, лорда Старка, но услышит ли это король?

Мысли неслись в его голове стремительно. Возможно, лорд Старк отмахнется от слов дочери. Или Мизинец сумеет что-то придумать. Пожалуй, зря он это сделал. Мертвецы в крипте верно говорили, он не Старк. Не был он им ни тогда, ни сейчас, разве что теперь он не бастард.

— Хороша разница, после смерти мои кости отправят в Утес и их оплачет леди Дорна, которая уверена, что я и есть Лансель и сир Киван, тот, кто считает меня своим сыном, — пришло в голову сквайру. — Только их сын мёртв давно, от него осталось лишь тело.