Boy Meets Evil (СИ) - "ira.gale" Страница 7

**«Хоси но тама» — душа лисицы или сосредоточие её магической сущности, внешне может выглядеть как большая жемчужина; предполагается, что лиса может добровольно отдать свою душу любимому человеку и не превратиться к ногицунэ, если чувства взаимны и чисты; если «хоси но тама» была отобрана силой, то кицунэ автоматически становится ногицунэ и вынуждена подчиняться своему хозяину.

***Сигилла — магический знак, который необходимо правильно нарисовать и расположить для удачного завершения магического ритуала.

****Мизофобия — навязчивый страх загрязнения, человек страдающий данной фобией старается ни с чем и ни с кем ни соприкасаться.

Чимина ощутимо попустило, когда Каири ему рассказал о том, что в доме никакая Тэндо Рен не обитает, а девица, которая рассказала про этот самый дом, оказалась тем ещё треплом. Поэтому первые пару дней Чимин с весельем наблюдал за местами неловкой беготней Чонгука по всему университету в поисках какой-то девчонки. На четвёртый день догонялок ему самому уже стало интересно, поэтому он решил устроить ловушку, задействовав способности своего фамильяра.

В их магическом мире у всех магов была отличительная способность: у кого-то предсказание, у кого-то телекинез, а у кого-то способность вытаскивать предметы из сна — у Чонгука, например. Суть в том, что у фамильяров тоже были способности, которые делились на два вида: схожие со способностями мага-хозяина и полная их противоположность. Чимин управлял тьмой, а Каири светом, таким образом они дополняли друг друга.

И сегодня днём, во время лекций, когда девчонка была загнана на крышу университетского корпуса, Каири взмахнул своими белоснежными крыльями. Тучи принялись затягивать солнце в свои объятия, а Чимин ловко прятался в образовывающихся тенях, готовясь окончательно захлопнуть ловушку.

Пак заплатил толпе первокурсников, чтобы они загнали девчонку на крышу к определенному времени. Предварительно дав список отличительных черт искомой цели: пепельные волосы с отливом в сиреневый, безразмерная кожаная куртка с заклепками и тяжелые мартинсы. Не густо, конечно, но девушек подобных в университете было мало, так что вероятность ошибки стремилась к нулю.

Ему бы хватило и пары минут — ровно столько нужно, чтобы разглядеть лицо, запомнить его и примерно определить форму фамильяра. Но он запнулся ещё в первые же десять секунд, как только смог уловить в фокус глаз девичью мордашку.

Чиминовское сердце сплющило невидимой плитой, пригваздовывая ошметки к ребрам. Он неаккуратно, запнувшись о собственные ноги, выпал из тени и не стесняясь принялся разглядывать знакомое лицо.

Всё-таки Мун Ён не врала, а Каири всего лишь смотрел не туда. Точнее, туда куда она ему позволила посмотреть.

— Рен, — неуверенно и тихо позвал её Чимин. Внезапно осипшее горло неприятно резало. Девушка обернулась и лишь на секунду смутилась увиденному, а потом её лицо вновь превратилась в равнодушную маску и она рванула в сторону.

Чимин дернул головой, стряхивая с себя наваждение момента. Он щелкнул пальцами, вытягивая всю черноту из теней и окружая их обоих плотной завесой от внешнего мира.

— Ты что творишь? — зашипела Рен, когда Пак крепко схватил её за запястье.

— Почему ты всё ещё жива? — голос прорезался твердостью и недовольством, на лицо наползла хмурость и брови под её тяжестью устремились к переносице. — Отвечай мне, Рен?!

Он с силой дернул запястье, ему даже показалось, что был слышен хрусткий звук перелома. Девушка пискнула, сморщив нос от неприятных ощущений и вывернула руку, стараясь уйти от цепкой хватки — бестолку, Чимин держал крепко.

— Спроси у Сокджина! Меня на кой черт мучить-то? — Рен говорила, сцепив зубы, и это всё больше напоминало злое рычание.

Тэндо вся выпрямилась, грудь чуть ли не колесом выпятила, подбородок вздернула к верху. Она посмотрела на него с нескрываемой злобой и вызовом, а по краям этой смеси текло густое и ощутимое нутром презрение. Именно оно заставило Чимина ослабить хватку и глотнуть отрезвляющего воздуха раскрытыми от удивления губами.

— Сокджина?!

— Ой, вот только невинность из себя не строй, — фыркнула девушка, поправляя рукава безразмерной кожаной куртки. — Он мне рассказал, кто подал жалобу на меня. Или ты станешь отрицать свою вину?

И снова вызов во взгляде, снова презрение и ненависть.

— Не буду. Ты лучше всех знаешь: я никогда в своей жизни не врал о своих поступках и не скрывал намерений. Не моя вина, что люди не способны принять правду всерьез или перестать надеяться на что-то.

— Ну, кое о чём ты всё-таки соврал?

— И о чём же?

— Ты сказал, что будешь всегда меня любить, — припечатала словами Рен, впиваясь в него взглядом. Чимину показалось, будто его только что вспороли и всё скудное содержимое бросили к её ногам. «Она сейчас всё увидит, всё поймет», — паника липким и скользим спрутом приклеилась к позвонкам.

Что он мог ей сказать? Что он всё ещё её любил и от этого начинал ненавидеть себя и её? Что его любовь затопило черным мазутом ненависти, потому что она — единственная кому он верил — предала его?

— Ты забыла, как предала меня? — отчеканил Чимин, ощущая горький привкус желчи на языке.

На лице Рен проступила знакомая до чертиков насмешливая улыбка. Она всегда так улыбалась ему перед тем, как сказать, что он глупый и взъерошить его волосы. Чимин следуя своему рефлексу приблизился к ней, оказываясь в опасной близости от девичьего лица. Оставалось только голову ей подставить, чтобы окончательно уподобиться собаке Павлова. Ему бы мысленно дать себе пощечину или не мысленно, но главное сделать хоть что-то, чтобы отрезвить себя. И Рен услужливо берет это на себя. Отступая назад смеется звонко и недобро, переворачивая внутри него всё, что можно и нельзя было перевернуть.

— Удивительный парадокс: маг, который управляет тьмой и видит сквозь неё четче остальных — не смог разглядеть истины в сумерках ночи, — она бросила на него снисходительный взгляд, качнув разочарованно головой. И только в уголках губ, что незаметно подрагивали вверху, можно было разглядеть тоску. — Ладно, Чимин, хватит этой болтовни — отпусти меня или убей, а после прими наказание за убийство чужого фамильяра.

— Чужого фамильяра? — и снова ментальная пощечина от Рен, которая заставила его глаза широко распахнуться. Он словно забыл уже кого ловил на этой крыше. Понимание ударило его молотом в лоб, целясь в точку, где будет меньше боли — в такую ещё забивают коров, чтоб они меньше страдали. Но Рен специально или нет промазала на пару миллиметров левее, раскалывая черепную коробку в крошево. — Только не говори…

— Да, Чимина-а, я фамильяр Чонгука.

***

В ушах играла тоскливая песня с кричащим названием «Abyss», но это не мешало Чонгуку болтать ногами, свесив их в открытое окно, и шумно втягивать через трубочку банановое молоко. Вообще-то, он был в засаде и ему бы стоило вести себя подобающе, но после недельной гонки за фамильяром, он устал и решил действовать от обратного.

Девчонка убегает вправо — он бежит влево. Она скрывается — он же активно выделяется из толпы. Она не желает идти на контакт — Чонгук караулит её в заброшенном доме, блаженно потягивая свое молоко и щурясь от слепящих солнечных лучей.

Опустевшую бутылочку он смял и откинул себе за спину, где уже скопилась приличная горка таких же коробок. Ещё парочка и можно будет дать название: «Кладбище личных неудач Чонгука». Ещё ни разу план по выжиданию девчонки не сработал — она из раза в раз виртуозно обводила его вокруг пальца.

Чонгук вытянул магическую колоду карт — подарок Хосока на день рождения — и принялся бездумно тащить оттуда карты. Не то, чтобы он верил во все эти карточные предсказания, но ему очень нравилось перебирать их, ощущать неровную поверхность, тепло исходившее от них, а рисунки, если их долго разглядывать, могли ожить и прийти в движение — это гипнотизировало и успокаивало. Он вынул карту всадницы огня и подкинул её вверх, запрокидывая голову и отслеживая движение.