Фил Бандильерос - Самое естественное обезболивающее Страница 8

— Неудивительно. Кто мог вам рассказать?

— Пожалуй, вы правы. Никто. А что делает этот перстень? Зачем он нужен?

— Это просто перстень, мистер Поттер. Хотя, есть традиция вручать фамильные перстень или иной аксессуар от отца к сыну. Традиция эта соблюдается и поныне, так что на главах почти всех благородных семейств есть такие перстни. Или кулон, или обруч. Простое украшение, — сказал гоблин.

— Странно, не логичней было бы сделать артефакт?

— Ну… а зачем? — удивился гоблин.

— И, правда, — я водрузил кольцо на указательный палец правой Руки. Как ни странно, оно оказалось впору.

— Вот и всё, мистер Поттер, — улыбнулся гоблин.

— Подождите, вы не рассказали про чековую книжку, — я взял со стола небольшую книжечку, форматом с небольшой продолговатый блокнот. Внутри были листы, хорошо, судя по всему, защищённые магией, да и не магией тоже. Бумага напоминала фунтовые купюры.

— Это чековая книжка Гринготтса. Выдаётся самым состоятельным и постоянным клиентам. Ваш прапрадед получил её. Потом она долго не использовалась, но чековые книжки опять вошли в моду десяток лет назад. Вы можете расплачиваться чеком, его примут и в магическом мире и в магловском. Сумма за выдачу и обслуживание вашей книжки будет списана с вашего счёта.

— Нда. Должно быть, престижный аксессуар, — покосился я на книжечку.

— В точку, мистер Поттер. Кроме вас такие книжки имеют только Блэки, Малфои, Пюэтты, Принц. Как самые старинные рода Англии, — Сказал гоблин, улыбнувшись.

— Что ж, буду иметь в виду, — сказал я, под удивлённым взглядом гоблина запихивая чековую книжку в карман брюк.

— Тогда… не смею больше вас задерживать, ваш крёстный ждёт вас в главном зале, — сказал Крюкохват и попрощался, — До скорой встречи, мистер Поттер.

— До встречи, — я поднялся и, сверкнув серебряным орнаментом перстня, вышел спешно из кабинета. Не хотелось заставлять Сириуса ждать. Да и накопилось к нему несколько вопросов…

2. В темноте все цвета одинаковы

Фрэнсис Бэкон

— Сириус! — бросился я к крёстному.

А Сириус, видимо решив все необходимые вопросы, сидел в зале и отрешённым взглядом смотрел на десятки сидевших в ряд гоблинов, которые постоянно что–то писали, взвешивали, считали… в общем, имитировали бурную банковскую деятельность.

Бродяга обернулся и, посмотрев на меня, уперев руки в колени, поднялся с кресла.

— Сохатик, ты что–то долго! — улыбнулся он, оглядывая меня цепким взглядом.

— Да, — я сделал неопределённый жест рукой, на которой было кольцо, — задержался немного.

Сириус, углядев перстенёк, просиял и, готов поспорить, лукаво взглянул на меня.

— Тогда пойдём, Сохатик, нам ещё в книжный зайти, Ремус просил взять кое–что, что бы тебя подтянуть за лето, — мы пошли на выход, попутно разговаривая, — Как признался Лунатик, у нынешних студентов уровень знаний по ЗОТИ жалкий и печальный.

— Это что так? — спросил я с обидой — мне не казалось, что я плохо знаю ЗОТИ.

— А вот так. Ты сколько атакующих заклинаний знаешь? А? Вот то–то и оно. Когда то, лет двадцать назад мы все очень и очень пожалели о том, что считали боевую магию варварским и агрессивным направлением. Волдиморда и его шестёрки убили столько хороших волшебников, которые кроме «протего» и «экспеллиармуса» боялись что–то противопоставить им и всё надеялись, что приедут дяди авроры и всё сделают за них… Это оказалось смертельной ошибкой, которую министерство сейчас повторяет. Выпускника Хогвартса может легко прибить даже самый слабый пожиратель смерти.

— «Пожиратель смерти»? — спросил я удивлённо. И, правда, никогда не слышал. Звучит немного глупо.

— Ну, так называют себя волдемортовские шестёрки. Не бери в голову, главное, что сейчас захоти какой пожиратель тебя убить, убьёт не напрягаясь, — вздохнул Сириус.

— И Лунатик хочет…

— Нормально тебя тренировать. Всё–таки мы не пальцем деланы, да и в войне пришлось поучаствовать немало, — погрустнел бродяга, спускаясь по ступенькам, — Гарри, ты так и не привёл себя в изначальный вид? — поднял бровь Сириус, оглядев меня.

— А что? — не понял я его мысль сразу.

— Да… во–первых, ты сейчас выглядишь как какой–то аристократишка… Ну, ладно, предположим ты и есть, аристократ, но… слизеринские цвета тут как то… — улыбнулся Сириус. Я опустил взгляд на свою одежду.

Вот бывало ли с вами, когда вам срочно надо бежать куда–то, и вы, одевшись, на улице замечаете, что забыли обуться и идёте в домашних тапочках? Бывало со всеми, или почти со всеми. Вот я себя почувствовал себя примерно так же — проклятый пидо… то есть стилист выбрал мне вчера именно зелёно–серебряную гамму и я до сих пор был в этой одежде. Да и причёска была старая, да и очки… Я прикусил губу, думая, «вдруг меня кто–то увидит?»

Сириус, глядя на мою гримасу, звонко рассмеялся, привлекая внимание сновавших мимо нас волшебников.

— Гарри, будь естественней. Тебе действительно идёт зелёный, а если кто спросит, говори, что перевёлся в слизерин. Это так… по мародёрски, — Бродяга сделал странный жест бровями и я, наконец, расслабился, улыбнувшись.

— Так и сделаю. Веди, Бродяга, — сказал я, кивнув на толпу магов, что сновала по улице.

И Сириус повёл. В отличие от меня, Сириус хотя бы переоделся во что–то нейтральное, а я так переволновался после… вчерашнего, что совершенно вылетело из головы.

— За мной, Сохатый! — бодро сказал он и быстро пошёл меж людей по аллее. Бродяга, надо признать, был личностью известной — многие встреченные волшебники, завидев его, спешно отходили в сторону, другие наоборот — старательно делали вид, что не узнали, отводя глаза. Некоторые даже потянулись к карманам, где, по всей видимости, были палочки, но они не успели их обнажить — мы шли быстро. Меня тоже узнавали, некоторые здоровались: «здравствуйте, мистер Поттер», «добрый день», «рад видеть вас, мистер Поттер». Мне ничего не оставалось, кроме как вежливо улыбаться, или здороваться в ответ.

Сириус дошёл до «Флориш и Блоттс», и, открыв дверь, нырнул внутрь. Я за ним. А внутри… Внутри было как всегда — множество невысоких полок посреди зала и высокие стеллажи, которые возносились к самому потолку, рядом со стеллажами стояли лесенки–стремянки, на которые иногда забирались продавцы, что бы найти нужную книгу.

Магазин был большим, полным посетителей, пахло свежей типографской краской и бумагой, пахло знаниями.

Сириус остановился возле одной из полок и в подтверждение моих мыслей, прикрыв глаза, медленно втянул носом этот аромат букинистического магазина.

— Да… а тут всё по–старому. Только вывеска новая, — тихо сказал бродяга, проведя рукой по утрамбованным на полках книгам. Я не нашёлся, что ему ответит, да и это было ненужно. Никогда не мешайте ностальгии других людей.

Сириус, тут же вынырнув из своих воспоминаний, оживился и посмотрел на меня:

— Так, сохатый, давай за мной, в отдел ЗОТИ, — сказал он и пошёл к одному из закутков, образованными выставленными около стены книжными полками.

Я, последовав за ним, спросил:

— А почему ты меня вчера «Сохатик» звал, а сегодня «Сохатый»? — полюбопытствовал я.

— Хм… — Сириус озорно взглянул на меня и ответил тихо, что бы никто кроме меня не услышал:

— Видишь ли, мой недалёкий друг, вчера ты был мальчиком из благородной семьи, а сегодня ты мужчина и лорд. Граф Сохатый… — продолжал веселиться он.

Я, услышав ещё раз это, постарался скрыть румянец, но лишь развеселил этим Сириуса, который снова захихикал, подмигивая мне.

Тут мы вышли к нужному месту и он, наконец, закончил смущать меня, ведь его вниманием полностью завладели книги на полках. Бродяга не оборачиваясь, задумчиво произнёс:

— Тааак… это не то. Сохатый, ты уж не сердись, просто ты так мило выглядишь, когда краснеешь. Не дай бог, какая девочка увидит — влюбится в такую милоту по уши.

Я, кажется, начал его понимать… Ловелас он и в Африке ловелас. А встреченные мною на улице девушки действительно бросали на меня странные взгляды, или вовсе отводя взгляд. Странно. Я… я им нравлюсь?

— Хм… — я посмотрел на зеркало, что висело на стене. Взъерошенные, волосы, хотя в отличие от вчерашнего бедлама они представляли собой «творческий беспорядок» а не «хаос», очки в золотой оправе, которые придают виду некую… интеллигентность, потом зелёная рубаха, с серебристой вышивкой в форме каких–то узоров, чёрные брюки, начищенные туфли, и глаза, как обычно, насыщенно–зелёного цвета. Венчает картину знаменитый шрам на лбу. Нда

— Да красавчик ты, красавчик, поверь мне. Иди уже отсюда! — послышался голос. Я обернулся, — Нда, здесь я, здесь, перед тобой, — сказал всё так же непонятный гнусавый голос. Я посмотрел на зеркало.