vasalen - Операция Снейп Страница 8

«28 мая 199. года. В приюте новая ученица, Мелани Смит. Девочке восемь с половиной лет, очень истощена, запугана. Боится людей, ни с кем не разговаривает, как показали свидетели, в школу она не ходила. Читать и писать, судя по всему, не умеет. Честно говоря, я боюсь, что девочка останется умственно неполноценной и возможно придётся заключить её в лечебницу. Но мальчик так не считает. Он, внимательно осмотрел её и остался в её комнате. Он не пытается говорить с ней, только сидит рядом, учит свои уроки. Иногда протягивает ей сливы. Пока она еще ни разу не взяла…

30 мая 199. года. Девочка взяла у него сливу. Поразительно, какой он упорный, ведь уже третий день он приходит к ней после уроков и сидит до отбоя. Девочка ест, только оставшись одна, так что на время ужина он выходит, но потом обязательно возвращается. 31 мая 19.. года. Она отзывается на своё имя и позволяет ему брать себя за руку.

5 июня 19.. года. Позволила вывести её погулять в сад. Дик просто феноменально терпелив. Он сидит с ней все свободное время, читает ей книги вслух, разговаривает, играет. Девочку просто не узнать. Пришла в себя, чужих ещё побаивается, но уже не шарахается ни от воспитателей, ни от других детей. Рассказала, о своей жизни до приюта. Мать повесилась два года назад, похоже, не выдержала бесконечных попрёков и обвинений в распутстве. Бабка, надо полагать, сошла с ума на религиозной почве и внучку держала в чёрном теле, кормила через раз, не выпускала на улицу. Девочка до сих пор боится тесных помещений, похоже, большую часть времени она проводила запертой в кладовке.

27 июня 19.. года. Ричард не прекращает проводить с Мелани все своё время. Поскольку начались каникулы, он теперь с ней с утра до вечера. Начал учить её читать. Девочка учится охотно и быстро, кажется, никакой задержки в развитии у неё нет, а есть только педагогическая запущенность. Впрочем, задержка очень скоро образовалась бы, поскольку здешние монахини просто не могли бы уделять этой девочке много внимания. Если бы не Ричард, у неё были бы все шансы превратиться в умственно отсталую. Я рискнула спросить у него, не скучно ли ему с девочкой, да ещё младше его по возрасту, но он сказал, что напротив, очень интересно. Кстати, он по-прежнему находится со всеми своими сверстниками в ровных, но отнюдь не близких отношениях. Я бы сказала, что друзей у него нет, если не считать таковой Мелани. На вопрос, почему он уделяет ей такое внимание, мальчик немного удивлённо ответил, что она ему нравится, после чего вежливо извинился, сослался на занятость и ушёл заниматься со своей подругой…

18 августа 19.. года. Мелани сегодня сдавала экзамен за второй класс маггловской школьной программы. Сдала блестяще. Она за лето превратилась в бойкую девочку, ничуть не боится воспитателей и других людей, увлеченно читает, нагнала школьную программу. В сентябре пойдёт вместе с ровесницами в третий класс. Ричард с удовольствием с ней общается, они вместе читают и занимаются. Можно сказать, что они друзья…»

Интересно. Очень интересно. Колдографии тоже ничего себе. Он действительно за три месяца превратил забитого зверёныша в бойкую здоровую девочку. К слову сказать, Мелори с колдографий всегда радостно улыбается в мою сторону, словно ждёт одобрения своим действиям. И главное, словно знает, что я одобрю. Надо бы, кстати, узнать в какой он спальне и кто его соседи. Завтра… стоп, а зачем ждать до завтра? Сейчас и посмотрю. Заодно проверю, спят они или просто тихо дурака валяют.

Забавно. Я сам, когда был студентом, спал именно на этой кровати. Мальчишка обживается. К стенке над кроватью с помощью прилипательного заклинания (смотри-ка, уже может) приделан бумажный чёртик. У меня никогда не было таких вещей. Другие студенты вешали колдографии семьи, постеры с квидичными командами или модными поп-группами вроде нынешних «Вещих сестричек». Я никогда этого не делал. Зачем? Семью век бы не видать, квидич терпеть не мог, спасибо Поттеру-старшему. Эстраде всю жизнь предпочитал Баха, Вивальди и Шопена, но слушать их было не на чем, я всегда, все школьные годы был неопрятным оборванцем. Вообще-то говоря, просто одежда у меня была настолько ношенной, что стирай, не стирай, бельё было сероватым, манжеты рубах - затертыми до бахромы, а локти у мантий либо лоснились, либо были полупрозрачными. Так что в моем случае опрятность просто не была заметна. И волосы, сколько я ни изводил мыла, оставались жирными. Высохнув после мытья, они продолжали висеть сосульками. Мелори повезло больше. У него нормальных размеров нос, а волосы умеренно лохматые, светло-русые и тонкие. Ну, а оборвышем быть я ему не позволю. Не на моём факультете. Мальчишка крепко спит, что-то сжимая в кулаке. Ну-ка, что это? Фантик от конфеты? С чего бы? Да нет, никакой магии, просто фантик. Странно. Хотя… это, кажется, от одной из тех, что были в вазочке в поезде. Ну вот, на физиономию выползает кривая усмешка. Не понимаю, зачем всё это? Для кого? Он же не мог знать, что я приду проверять, как он устроился. И одновременно вспоминаю всё, о чём только что прочитал. Может, он ко мне также как к этой девчонке отнёсся? Жалеет? Забавно, кто он и кто я. А кто я, собственно? Некрасивый, не очень молодой одинокий мужчина, которому кроме директора никто не доверяет, и которого все потихоньку ненавидят или презирают. Не так уж и много. И магические способности вкупе с немаленькими знаниями никакой роли не играют. Я лучше всех знаю, чего мне не хватает. Я хочу быть нужным. Пока я нужен, я цепляюсь за жизнь, стараюсь уцелеть. Я стараюсь создать хоть иллюзию такой нужности. Закрываю глаза даже на то, что я совершенно не нужен. Нужен шпион. К троллям Северуса Снейпа, даёшь шпиона. Если бы вместо меня информацию мог поставлять какой-нибудь магический зонд, от меня мгновенно избавились бы за ненадобностью, я это прекрасно знаю, чего скрывать очевидное. Мне никто не верит, я никому не верю. И мальчишке этому не верю. Он может сколько угодно улыбаться мне, прижиматься после аппарации, как я когда-то прижался к матери. Да, мне тогда было страшно. Хотя она в тот момент была безупречно трезвой, прониклась, должно быть моментом, как же, единственного сына в школу собрать надо. Мерлин, как давно это было. И когда мальчишка прижался ко мне, я вспомнил об этом. И помнил, как цеплялся за мать, когда мы шли на платформу 9 ¾ . Мальчишка тоже вцепился в меня, как клещ. Боялся. Странно, он не похож на родителей. Он и на меня не похож, но я всё время пытаюсь себя с ним сравнивать. Когда я смотрю на него, мысли становятся странными. Начинаю прикидывать какие-то невозможные вещи, если бы я был у Люсинды первым мужчиной, я бы подумал о правильности той бредовой маггловской генетической теории. Но я не был ни первым, ни даже вторым. Вообще я топтался где-то между вторым и третьим десятком. И ведь во всем этом не было ни малейшего удовольствия. Слегка утомительная скучная работа, сопровождаемая утиханием физического дискомфорта вызванного гормонами. Ни любви, ни даже сколько-нибудь сильного вожделения. Зачем все это было? Что с её, что с моей стороны? Вот лежит и сопит результат такого поведения. Судя с виду можно подумать, что Мелори он чисто номинально. Если только забыть о том, что кроме этой круговой поруки Лорд требовал от своих соратников безупречной чистоты крови, и рождение бастардов пресекалось на корню. Я сам давал Люсинде контрацептивные зелья и до периода нашей близости и после. И, разумеется, во время. Я снабжал ими всех женщин ближнего круга. И некоторых, желавших подстраховаться мужчин. Так что это Мелори, тут сомнений нет и быть не может. Просто пошел в какого-нибудь троюродного прадедушку. Оно, впрочем, и к лучшему. Результат симпатичнее, чем родители. И явно умнее. Ладно, надо идти спать, мне еще уроки завтра проводить, а я застыл тут словно памятник. Что ж, спокойной ночи, Ричард Мелори, попросившийся в Слизерин якобы из-за симпатии ко мне.

Глава 3. Мнения, подвиги и частные уроки.

У моего дневника сменилась функция. Теперь я собираюсь записывать сюда всё, что касается моей основной задачи: сделать профессора Снейпа более жизнерадостным человеком. Зачем мне это? Ради кого я стараюсь? В основном, ради него. Это ужасно видеть в глазах взрослого не очень молодого человека тоску по нормальным человеческим отношениям. Но кроме этого…кроме этого я стараюсь и ради себя, глупо отрицать это. Я приютский мальчишка и я хочу иметь семью. Не семью в прошлом, о которой мне рассказал Окти (так я называю теперь Октавиуса), а настоящую семью. Меня никто не усыновил, пока я был в приюте. Что ж. Я сам выбрал себе отца. Профессор Снейп хочет быть нужным, но не верит, что это возможно. Он не верит ни мне, ни кому-либо ещё. Я должен доказать ему, что он мне очень нужен. А ещё я должен сделаться нужным ему. Сюда я буду записывать всё, что покажется мне важным для достижения этой цели.

Я здесь уже три дня, у меня было время осмотреться и кое-что выяснить. Во-первых, я понял, что взаимоотношения профессора Снейпа со студентами носят характер замкнутого круга. Студенты не любят профессора за строгость, сарказм и внешнюю непривлекательность. В ответ в качестве самозащиты профессор заранее убеждает себя в умственной несостоятельности студентов. Дескать, что с дураков возьмёшь, они его ум и предмет оценить не в состоянии. Дальше студенты запугиваются, у них на занятиях, чуть ли руки не трясутся, от смеси ненависти и страха. Он начинает язвить, они еще сильнее злятся, но вместо того, чтоб улучшить свои результаты и доказать профессору ошибочность его мнения об их умственных способностях, студенты предпочитают злиться и работают исключительно из-под палки. Это притом, что на уроке у профессора по-настоящему интересно. Если он и зелья так же преподавал, то очень жаль, что сейчас у нас профессор Слагхорн. Этот толстяк больше всего заботится о том, чтоб те, у кого родственники являются полезными людьми, ни в чём не знали дискомфорта. Вокруг таких учеников он носится, на прочих практически не обращает внимания. Это результат моих наблюдений и тщательно собираемых мною слухов. Слухи тут очень важны, потому что я кожей ощущаю множество подводных течений, которые струятся вокруг меня. Я не имею права пропустить информацию.