Эмма Бёрстолл - Тремарнок Страница 11

Вот что: она приготовит рис. Лиз слышала, что копченая семга и рис прекрасно сочетаются. И побольше салата. Папа от салата не в восторге, но Тоня постоянно сидит на диетах, ей это придется по вкусу. А еще можно купить яблок, утром испечь с ними пирог и подать его с кремом или мороженым.

В доме нужно будет прибраться… Хорошо бы, конечно, постирать занавески и чехлы для мебели, но она уже не успеет. По правде говоря, ради такого случая Лиз и стены в гостиной покрасила бы – краска совсем поблекла, и Тоня этого наверняка не одобрит.

Поднимаясь вверх по улице, Лиз внезапно поймала себя на том, что волнуется: они так долго не виделись с отцом и Тоней. Им с Рози вообще нечасто приходилось принимать гостей, особенно родственников.

Нормально ли волноваться, что увидишь собственного отца? Вероятнее всего, нет. Впрочем, на обычного отца он все равно не похож, если, конечно, обычные отцы вообще существуют. Наверное, только в сказках, решила Лиз, ускоряя шаг, а в реальной жизни такого не бывает. Ладно, лучше уж ценить то, что есть, и не вытаскивать недостатки на свет божий. Так каждому будет проще. По крайней мере, должно бы.

Глава пятая

Когда Лиз заглянула к Рози попрощаться, девочка натягивала пижаму – красивую, чуть старомодную, в розово-белую клетку. Раньше на пижаме имелись и блестящие перламутровые пуговицы. Пижама – подарок Барбары из «Поймай омара», внучка которой из нее выросла. Пижама была из чистого хлопка и довольно дорогая.

Хотя Рози при желании неплохо справлялась с мелкими деталями, пуговицы всегда давались ей с трудом, а по утрам времени вечно не хватало, поэтому Лиз заменила их кнопками. То же самое она проделывала со всеми дочкиными юбками и брюками.

С перешиванием было много мороки, но Лиз привыкла. Она напоминала себе, что Рози с пуговицами пришлось бы еще сложнее, и не жаловалась. Больше всего на свете ее дочка мечтала ничем не отличаться от других девочек и походить на них во всем, до носочков и туфель. Вот только сбыться ее мечтам не суждено, поэтому остается лишь приладиться к тому, что есть.

Сейчас Рози воевала с верхней кнопкой – ткань так и норовила смяться. Лиз сдержалась и не бросилась на помощь, зная, что девочка должна учиться самостоятельности. Физиотерапевты твердили им: чтобы разработать больную руку, надо как можно чаще нагружать ее.

Смотреть, как малышка морщится и даже язык высунула от напряжения, было непросто. Наконец Рози притянула верхнюю часть кнопки к нижней и сдавила их.

– В полвосьмого по телевизору лотерея, не забудь посмотреть, – сказала Лиз, застегивая свою темно-синюю куртку, – и напиши мне сообщение, если мы выиграем.

Рози взяла с тумбочки розовый билетик, сунула его в нагрудный карман и погладила по нему.

– Не переживай, – торжественно сказала она, – непременно посмотрю! У меня, кстати, есть какое-то предчувствие.

Лиз рассмеялась.

– У тебя каждую неделю предчувствия!

Пэт с чашкой чая в руках уже устроилась в синем кресле. Они с Рози вместе радовались субботним вечерам, обе обожали передачи «Британия ищет таланты» и «Пойдем поужинаем?», и ради Пэт Рози временами даже соглашалась переключить канал и посмотреть какое-нибудь «древнее бабушкино кино», как она называла старые детективные сериалы, пусть многие они уже видели и за серию там убивали не менее одного или двух героев.

– О чем это я, – Пэт повернулась к Лиз, собравшейся уходить, – у Рика, похоже, новая любовь. Они с ней вместе сидели вчера в пабе. Прямо настоящие голубки.

– Мило. – О любовных победах Рика ей нравилось слушать, он недавно освоил интернет-знакомства и теперь наслаждался вниманием зрелых женщин со всей округи. Однако сегодня времени почти не оставалось. – Вы простите, но я побегу.

– Похоже, предыдущая его пассия предъявила ему ультиматум, – как ни в чем не бывало продолжала Пэт, – заявила, мол, останется с ним, только если он на ней женится. Ну а Рик ответил, что не собирается жениться – ни на ней, ни вообще. Она собрала вещички и была такова! – Пэт хихикнула. – А он времени даром не теряет!

Когда Лиз вышла из дома, небо заволокло тучами и начал накрапывать дождь, а на полпути к ресторану в небе сверкнула молния, следом глухо заворчал гром, и Лиз перешла на бег. На ней были тонкие туфли из искусственной кожи без каблука, и ходить весь вечер с мокрыми ногами не хотелось.

Едва Лиз вбежала в ресторан, как небеса разверзлись и хлынул ливень, способный за секунду вымочить до нитки. Она надеялась, что посетителей дождь не отпугнет, – чем больше народа, тем меньше вероятность, что ее уволят, а теперь, когда на горизонте маячит экскурсия в Лондон, деньги нужны как никогда прежде.

Джесс нарезал на кухне овощи, а Алекс с Джошем топтались на пороге с сигаретами в руках. Курить на кухне запрещалось, значит, Роберт пока еще не появлялся. Куревом тянуло повсюду.

– Ливень ужасный. – Лиз повязала вокруг талии передник, который забирала домой постирать и погладить, и расправила складки.

Джесс пробормотал что-то невнятное. Его кожа приобрела нездоровый сероватый оттенок, а под глазами залегли темные круги. Даже светлые кудряшки уныло обвисли и потускнели.

– У тебя все в порядке? – участливо спросила она.

– Ночь нелегкая выдалась.

– А-а, – протянула Лиз, – вечеринка? – Ничего удивительного. С закрытием ресторана день для многих только начинался.

Джесс ссыпал нарезанную морковку на противень и принялся за цукини.

– Это все виски, – вздохнул он, – я чего-то с самого начала перебрал. Зря я это – сейчас так хреново не было бы. До четырех утра тусили, – он покачал головой, – весь день сегодня проблевал.

Лиз поморщилась.

– Ну, значит, сегодня пораньше ляжешь.

– Не. Сегодня у одного кореша днюха – восемнадцать лет.

Накрывая на столы, Лиз восхищалась стойкостью молодого балбеса. Для нее тусить до четырех утра и в этот же день отправиться на следующую вечеринку было все равно что на Луну слетать.

Лавдей, естественно, опаздывала, до первых посетителей оставалось двадцать минут. Лиз хотела попросить Роберта помочь с напитками и поинтересовалась у Алекса, когда их начальник вернется. Разведенному шеф-повару было за тридцать, но выглядел Алекс намного моложе. Он учился в одном из лучших лондонских ресторанов и был отличным поваром, пусть даже чуть нерасторопным и чересчур педантичным.

– Он в квартиру поднялся, – ответил Алекс, мотнув головой вверх, – уже давно там торчит.

Лиз нахмурилась:

– Странно. Может, случилось что. Пойду-ка проверю.

Квартирой над рестораном владела состоятельная супружеская пара из Труро. Обычно квартира сдавалась, но предыдущие жильцы внезапно съехали, а новых ждали лишь через несколько недель.

Владельцы, знакомые Роберта, дали ему ключи и попросили приглядывать за квартирой. За это они платили ему, и тех денег хватало, чтобы продержаться зиму, когда посетители заглядывали в ресторан редко. Жил Роберт в собственной квартире в Полретене, и, насколько Лиз знала, из всех сотрудников ресторана дома у Роберта бывала только Лавдей.

Вход в квартиру располагался сбоку от ресторана, однако внутри, в самом дальнем углу, тоже имелась дверь, ведущая прямо на лестницу и обычно запертая. Ею Лиз и воспользовалась.

– Роберт? – позвала она.

Услышав его голос, Лиз поднялась по узенькой, устланной тонким бежевым ковром лестнице на второй этаж и заглянула сперва в небольшую кухню, а затем – в просторную гостиную, выходившую окнами на улицу. Квартира была меблированной, но казалась пустой и необжитой. Пахло здесь сыростью. Роберта нигде не было, и по еще более крутой лестнице Лиз двинулась наверх, в мезонин.

Лиз обнаружила Роберта в одной из двух спален – он стоял перед алюминиевой стремянкой и встревоженно смотрел на открытое окно в скошенной крыше. Струи воды стекали по стеклу и расползались лужей по ковру. Наверху, за окном, недружелюбно темнело небо.

– Да, погода отвратительная, – сказала Лиз, ожидая, что Роберт сейчас закроет окно.

Он обернулся проверить, кто это, после чего вновь сосредоточенно уставился на окно. Роберт походил на священника, который ждет небесного знамения.

– Тебе помочь? – озадаченно поинтересовалась Лиз.

– Что? – Роберт потер лоб и переступил с ноги на ногу.

Сердить его Лиз не хотелось, но темное пятно на полу неумолимо расползалось. Еще немного – и в гостиной снизу тоже закапает.

– Нет, я сам. Сам справлюсь.

Что-то в его тоне заставило Лиз замереть, и теперь она молча наблюдала, как Роберт занес ногу над ступенькой и обеими руками ухватился за боковины, словно собравшись карабкаться в гору. Он простоял так целую вечность, совсем как старик, который только проснулся и уговаривает непокорные, упрямые ноги сдвинуться с места.

В конце концов он убрал ногу со ступеньки и повернулся к Лиз, упорно глядя на ее черные туфли. Увидев его посеревшее лицо, Лиз испугалась, что Роберту плохо.