Танцующая на гребне волны - Уайт Карен Страница 13

В обрубке огромного отростка гигантского дерева было вырезано лицо человека с закрытыми, словно во сне, глазами. Оно напомнило мне посмертные маски великих людей, какие я видела в учебниках истории. Лицо было проработано в мельчайших деталях, но что меня действительно изумило, было то, что впервые с того момента как я оказалась на острове, у меня не возникло постоянно преследовавшего меня чувства, что все это когда-то я уже видела.

– Что это? – спросила я стоявшего рядом со мной человека, достававшего камеру.

– Дух дерева, – отвечал он, как будто такого объяснения было вполне достаточно.

Женщина, видимо, его жена, посмотрела на него, нахмурившись, и добавила:

– На острове их около семнадцати – большинство на общественной территории. Они вырезаны местным художником Китом Дженнингсом. И символизируют моряков, погибших в море на кораблях, сделанных из дубов Сент-Саймонса.

На меня повеяло холодом, словно я погрузилась в ледяную воду. Я снова уставилась на лицо, увидев в нем теперь лицо утопленника, вообразив себе взгляд его открытых глаз, устремленных на поверхность воды, по мере того как он погружался глубже и глубже…

Женщина как-то странно на меня смотрела, и я заставила себя улыбнуться.

– Благодарю вас, – пролепетала я слабым голосом. – Как интересно.

Кивнув им обоим, я пошла дальше, вцепившись потными руками в руль велосипеда. Отойдя чуть поодаль, я снова села в седло, не представляя себе, куда двигаться дальше. Мой первоначальный план был посетить деревню и исторический сент-саймонский маяк. За ним был пирс и залив – местные достопримечательности. Я хотела подойти к воде и взглянуть на нее на расстоянии и в безопасности – с велосипеда.

На шее у меня выступил холодный пот, чуть было не заставивший меня повернуть домой. Но потом я вспомнила лицо Мэтью, когда он рассказывал мне, как мальчиком он проводил время на воде, как он любил запах и ощущение волны за бортом его лодки и мое обещание ему постараться полюбить все это, как любил он.

Расправив плечи, я двинулась в заранее выбранном направлении, со всей возможной скоростью крутя педали, пока не передумала.

Добравшись до пересечения Мэллери и Кингс-уэй, я увидела ресторан, где мы с Мэтью ужинали четвертого мая, и слезла с велосипеда, чтобы пройтись по тротуару и взглянуть на витрины магазинов.

В добавление к ресторанам, где даже местные жители любили ужинать, в деревне было много магазинчиков для туристов и галерей. Я сосредоточилась на витринах, избегая думать о заливе и океане за ним. Я снова села на велосипед и медленно поехала мимо казино и свернула направо, где маяк стоял как часовой над городом и заливом.

Я снова подумала, а не вернуться ли мне домой, хотя до возвращения Мэтью оставалось еще восемь долгих часов. В голове у меня мелькнуло предостережение матери, советовавшей мне прислушиваться к своим опасениям, ибо они могут спасти меня в трудный час. Но если бы я всегда слушалась ее, я бы по-прежнему жила в Антиохе замужем за Филом Отри и преследуемая непонятной тревогой. Со вновь обретенной решимостью я стиснула зубы и устремилась вперед под громкие птичьи крики.

Бетонная дорога вела от маяка к рыбачьему пирсу, далеко выдававшемуся в залив. Я видела его на карте и знала, что лежало за поворотом, но продолжала толкать велосипед вперед, боясь остановиться даже на минуту, ибо отчетливо понимала: если я остановлюсь, то буду не в состоянии тронуться с места.

Первые признаки паники появились у меня, когда я услышала шум волн, бившихся о скалы, преграждавшие путь воде. На мгновение я остановилась, чтобы несколько раз глубоко вздохнуть, как учил меня Мэтью, сообразив, что я удачно выбрала место, защищенное заливом от могущества океана. Но все же холодная темная вода, казалось, дразнила меня каждым новым ударом волны о молчаливые скалы.

Сезон был в самом начале, и народу вокруг было немного, но все же достаточно, чтобы служить мне опорой, побуждать меня улыбаться прохожим, ощущать твердость велосипедного руля в руках и песок под резиновыми подошвами туфель.

Я остановилась у павильона, глядя мимо дорожки, ведущей к скалам и дальше к песчаному пляжу, мимо берега, рядом с которым вода казалась почти неподвижной. Но я чувствовала ее притягательность и знала цену ее силе, по-настоящему понятной лишь морякам и пловцам, обнаруживавшим могущество волны и ее необоримую тяжесть.

Ритмичный топот ног по дорожке привлек мое внимание. Мужчина с обнаженными руками и блестящей от пота грудью бежал трусцой. Приближаясь ко мне, он замедлил темп. Футах в двадцати от меня он остановился и положил руки на колени, тяжело дыша. Было трудно отвести от него взгляд. На вид ему было лет тридцать с небольшим, волосы его казались выцветшими от солнца. Он был хорошо сложен, и у него были такие скулы, за какие модели готовы были бы отдать все на свете.

Выпрямившись, он встретился со мной взглядом и улыбнулся. Я быстро отвернулась, смущенная тем, как я уставилась на него. Я была счастлива в замужестве, но вполне могла оценить привлекательность постороннего мужчины. Однако это отнюдь не могло служить оправданием моего пристального внимания к нему.

Я начала разворачивать велосипед, но он заговорил со мной:

– Вы заблудились?

Я мигнула от солнца.

– Нет. А что?

Он пожал плечами:

– Десять минут назад я бежал рядом с вами, и вы выглядели – не знаю, как точнее сказать… потерявшейся. Отрешенной какой-то…

Я не ответила, и он сказал:

– Извините. Не хотел вас побеспокоить.

– Нет. Вы меня извините. Я… я просто задумалась. – Я оглянулась на воду. – Вы знаете, какая здесь глубина?

Он покачал головой:

– Должен был бы, наверно, знать. Но я понятия не имею. – Он посмотрел на меня пристально, и я увидела, что глаза у него аквамариновые – не совсем голубые и не совсем зеленые. – А что?

– Не знаю. Мне почему-то пришло в голову. – Поколебавшись мгновение, я спросила: – Вы местный?

– Почти. Сейчас живу на Джекилл-Айленд, но вырос здесь и мои родители по-прежнему живут здесь. Я провожу у них пару дней, помогая с домашними делами. А вы?

– Я только что сюда переехала. Хотела немного осмотреться.

– И на велосипеде это сделать лучше всего, но только не налетайте на туристов. – Его улыбка была теплой и располагающей, и мой страх отпустил меня.

– Да, я это уже заметила. Кто бы мог подумать, что эти развязки удобны для туристического центра?

Он засмеялся, и я еще больше сбросила напряжение. С благодарностью я протянула ему руку.

– К слову, я – Ава Фразье.

Улыбка его несколько погасла еще до того, как он протянул мне руку.

– Джон МакМахон, – сказал он. – Вы родственница кого-нибудь из Фразье на острове?

– Я замужем за Мэтью Фразье. Вы его знаете?

Хотя он по-прежнему улыбался, глаза его казались заледеневшими.

– Да. Мы вместе учились. – Видимо, он хотел еще что-то сказать, но сжал зубы в явной попытке воздержаться.

– О, – сказала я, желая, чтобы он продолжил и в то же время почему-то зная, что я не должна больше спрашивать.

Он отступил с извиняющимся видом.

– А я тут перед вами без рубашки и весь мокрый – моей матери было бы за меня стыдно. – Он усмехнулся, теплота вернулась в его глаза, и я подумала, что холодность была всего лишь игрой света.

– Было очень приятно познакомиться с вами, Джон, – сказала я. – Надеюсь, мы еще увидимся.

– Очень возможно. Я здесь часто, и мы обязательно встретимся в бакалейном магазине – их здесь два больших.

Я улыбнулась и помахала ему.

– Отлично. Буду ждать с нетерпением.

Он повернулся уходить, но остановился. В глазах у него появилось что-то странное, чего я не могла понять.

– Скажите Мэтью, что я с вами поздоровался.

– Скажу. – Я стояла и наблюдала за тем, как он убегал. Я внезапно почувствовала прохладу и, взглянув на небо, обнаружила, что темные серые облака скрыли солнце. Я смотрела на воду, завороженная превращением серого цвета в черный. Интересно, каково это – видеть такую черноту снизу…