Дейзи Фэй и чудеса - Флэгг Фэнни Страница 21

Наша форель весила всего двенадцать фунтов и две унции. Вижу, папа сейчас в обморок упадет. Но мысль у него работает быстро. Он схватил мою коробку с пульками для духового ружья и все их затолкал в рот этой бедной форели. К тому времени, как мы прибыли в штаб, все, кроме нас, уже взвесили своих рыб.

Пока что победителем была рыба Эммета Вивера, которая весила не тринадцать фунтов, как сказал тот старик, а двенадцать фунтов восемь унций.

Знаете, что сделал папа, войдя в комнату? Сунул мне рыбу и сказал:

– Глядите, ребята, что поймала моя дочурка. Я просто поверить не могла.

Я сказала:

– Ой, нет, пап. Это же ты поймал.

Он сказал:

– Нет, милая, это ты. Беги и взвесь ее.

Если бы взгляды могли убивать, он был бы мертвее этой рыбы с пластмассовыми глазами. Я-то понимала, что он делал. Он вел себя так, будто на самом-то деле поймал рыбу он, но, будучи хорошим отцом, милостиво позволил своей дочурке насладиться славой. Я попыталась всучить ему рыбу обратно, но все уже успели настолько умилиться его замыслу, что буквально подтолкнули меня к весам. Я очень бережно положила рыбу на чашу весов, чтобы пластмассовые глаза не стукнули на всю комнату о железяку.

Наша форель весила двенадцать фунтов девять унций. Значит, в ней, быстро подсчитала я в уме, семь унций свинцовых пулек. Все захлопали и разом заговорили:

– Дочка Билла Харпера победила.

Я обернулась – папа улыбался, его хлопали по спине, вся честь досталась, разумеется, ему. И тут ко мне подлетела миссис Дот, принялась меня обнимать, целовать и говорить, как она горда, что Юная дебютантка выиграла первый приз, и что меня надо сфотографировать для газеты.

Я не спускала глаз с форели. Когда судья подошел, чтобы взять ее, я цепко выхватила рыбину у него из-под носа. Официальный фотограф «Родео пятнистой форели» начал крутить меня так и сяк, чтобы я приняла красивую позу для фотографии в газете. Мне велели поднять наш улов повыше за хвост и широко улыбнуться. Улыбнуться мне было сложновато, потому что если пластмассовый глаз вывалится на пол и они поймут, что рыба сдохла еще месяц назад, меня отправят в тюрьму. Миссис Дот умрет, если одна из ее Юных дебютанток станет уголовницей и рецидивисткой. Чем больше я об этом думала, тем хуже мне становилось. Сердце стучало как бешеное, а губы дрожали. Я бы не смогла улыбнуться, даже если от этого зависела бы моя жизнь. Меня все держали под прицелом фотоаппарата, говорили:

– Не отпустим, покуда не улыбнешься. Улыбнись-ка пошире, дорогуша.

Руки у меня начали уже трястись, и вся форель затряслась как в припадке. Вот-вот глаза у нее вывалятся, ну! Один уже выпучился немного, но не о глазах мне стоило беспокоиться, нет, потому что в этот момент изо рта форели полезли дробины, одна за другой они сыпались на мол. Я вся покрылась холодным потом, но вы вряд ли видели улыбку шире той, которую я выдала.

Надо же побыстрей сделать эту чертову фотографию! Миссис Дот сказала:

– Ой, поглядите-ка, она поймала беременную форель, в ней полно икры!

Слава богу, подоспел папа, подхватил рыбу, перевернул головой вверх, задрал повыше и сказал:

– Я заберу эту форель, сделаю из нее чучело и подарю устроителям «Родео пятнистой форели» в качестве трофея.

Все согласились, что это отличная идея, особенно я. Папа сказал, что нужно поскорей отвезти ее домой, пока не протухла.

Мама ждала нас. Папа сказал:

– Смотри, что Дейзи поймала, – и быстренько упрятал форель в морозильник, даже не дал ей рассмотреть как следует. И велел не открывать дверцу в течение двадцати четырех часов, иначе форель испортится.

Мама ему поверила. Она так гордилась моей победой, что, надо вам сказать, оно того стоило.

Папе не придется слишком возиться, чтобы сделать чучело из этой рыбины. Глаза-то уже есть.

Видели бы вы, какая фотография получилась. Впервые в жизни я попадаю в газету, и в таком ужасном виде, совсем не похоже на Селесту Холм. В колонке «Пара слов от Дот» миссис Дот пишет: «Юная дебютантка Дейзи Фэй Харпер – чемпион по рыбалке среди женщин». И дальше до конца статьи она обсуждает правила рыболовного этикета для мужчин и женщин. Вы знали, что женщина сама никогда не наживляет червяка на свой крючок?

Мой папа поставил лодочный мотор в сарай рядом с коктейль-баром. Лодки у него пока нет, так что не знаю, что в этом моторе полезного. Мы с мамой хотим, чтобы он его продал. Нам нужны деньги, чтобы платить за коктейль-бар, но папа говорит, как только он начнет делать чучела, у него будет достаточно денег, чтобы выплатить кредит и купить лодку. О пони – ни слова. Он уже начал набивать электрического угря. Мистер Ромео был прав, что после Дня труда берег опустеет. Здесь больше ни единого человека, и почти все жители разъехались на зиму, кроме Майкла, меня и дочерей ловцов креветок. Кей Боб Бенсон поехала навестить своих бабушку с дедушкой и небось очередную куклу от них получить.

21 сентября 1952

Мама с папой отправились сегодня на глубоководную рыбалку с мистером и миссис Дот, а я осталась дома, поскольку они побоялись, что я начну сбрасывать рыбу в море.

Я играла возле шоссе, вдруг в квартале от меня на обочине остановилась машина. Смотрю – в ней двое целуются и обнимаются при свете дня. Брр!

Часом позже они подъехали к коктейль-бару, и я пошла сказать им, что мы закрыты. И знаете, кто был в этой машине? КЛОД ПИСТАЛ!!! Я чуть в обморок не упала. Он спросил, где мама с папой, и я ответила, что рядом, должны вот-вот подойти, что было ложью, часов до шести они точно не вернутся, но он, кажется, напрочь забыл, что он меня ненавидит, потому что спросил, не позволю ли я его подруге Руби воспользоваться туалетом. Неудивительно, что ей приспичило: в машине было полно банок из-под пива.

Когда я отвела ее за угол бара и показала туалет, она спросила:

– Чей ты будешь, мальчонка?

– Я девчонка, – ответила я.

По всей видимости, набралась она неслабо, потому что у меня же волосы хвостом, ну и вообще. Она неплохо выглядела, с длинными темными волосами, но ей уж точно несладко живется, раз она ходит на свидание с таким уродом, как Клод Пистал.

Покончив со своими делами, она решила причесаться и подкрасить губы. Тут я поняла, что она очень богата, потому что на пальце у нее было огромнейшее, краснющее рубиновое кольцо, я таких в жизни не видела. Я спросила, настоящий ли это рубин, и она сказала – да. Сказала, что ее зовут Руби Бейтс и у нее есть сестра-близнец по имени Опал. Отец подарил ей это кольцо с рубином, а Опал – кольцо с опалом, когда им обеим исполнилось двадцать один. Потом она начала оплакивать своего папочку, потому что он был самым добрым человеком на свете. Я не знала, что сказать, но, наверно, она была немного того, потому что перестала плакать так же внезапно, как начала. Кое-как расчесалась и накрасила губы вкривь и вкось. Моя мама красится идеально.

Руби спросила, как меня зовут, и я сказала – Дейзи Фэй Харпер. Она, похоже, смешнее имени не встречала и чуть не умерла со смеху. Я, говорю, не виновата, что меня назвали в честь вазы с цветами, оказавшейся в маминой палате, я же ничего не могла поделать. Проводив ее обратно к машине, я сказала: «Приятно было познакомиться» – и пошла прочь. Не хотела лишний раз встречаться с Клодом Писталом. А теперь вот думаю: пожалуй, быть названной в честь вазы с цветами не смешнее, чем в честь кольца!

22 сентября 1952

Джимми Сноу заехал в гости, и папе пришлось сказать ему, что нашей половины платежа за коктейль-бар у него нет. Джимми Сноу говорит: ничего, у меня тоже нет моей половины. Джимми – классный парень. Мама умирает от беспокойства, а папа повторяет: не волнуйся, что-нибудь придумаю.

Он все набивает электрического угря, но туловище угря получается комковатым. Мама хочет знать, кому в мире вообще придет в голову покупать чучело электрического угря. Если папе не удастся справиться с угрем, он примется за фламинго.