Адриана Трижиани - Поцелуй, Карло! Страница 22

– Я посылаю ему бутылку на каждое Рождество, чего ты еще хочешь?

Ал почесал задницу.

– Ну не рядом же с едой, Ал! – Конни отпихнула мужа от обеденного стола. – Пожалуйста, веди себя прилично. Я терплю твои свирепые взгляды, и ворчание, и ветры, но другие люди же не обязаны. Вылупится своими черными глазищами, словно убить готов. Это недопустимо. Что за дурные манеры.

– Я не собираюсь меняться, чтобы нравиться другим. Ты не за Сержа Оболенского[40] замуж выходила.

– Это уж точно. Но ты бы мог хоть немного постараться. Приложи чуть усилий. Чуть галантности. Если не ради меня, так ради дочери. – Кончетта обошла стол и выровняла стулья, поправила салфетки. – Не понимаю я тебя, Алессио.

– Чего не понимаешь? Я люблю свое дитя. – И глаза Ала увлажнились. Он схватил бумажную салфетку.

– Только не мои парадные салфетки!

Кончетта запустила руку в вырез платья, выудила из-под лямки бюстгальтера сложенный носовой платок и протянула мужу, отобрав бумажную салфетку.

– Вечно эти финтифлюшки. – Ал вытер глаза платком.

– Таковы женщины. – Кончетта помахала салфеткой над печеньем. – Мы устаем глядеть на всё те же вещи, и тогда мы их украшаем. А теперь поднимись и надень брюки. И от тебя не убудет, если ты прибавишь к ним галстук.

– Убудет.

– Сделай это для Пичи.

– Что сделать для Пичи? – Пичи вошла в комнату. На ней была розовая шерстяная юбка и бледно-зеленый свитерок. Свитерок украшал небольшой розовый бархатный бант, и таким же, только зеленым, она повязала волосы.

– Все, что пожелаешь! – Кончетта взяла голову Пичи в ладони и поцеловала в лоб. Провела рукой по ее талии и потянула за пояс: – Ты такая худенькая.

– Я в порядке, Ма.

– Ты ж моя Пичи-Пичужка, худышка-малышка, пончик-симпомпончик. Меня не заботит твой размер. Ты выходишь замуж, и я так счастлива за тебя.

– Впервые вижу твою мать такой счастливой.

Ал сунул в рот кокосовое печенье.

– Ал, перестань вторгаться в закуски. Штаны.

– Я серьезно, Пичи, – сказал Ал, подтягивая трусы, чтобы скрыть пупок. – Эта свадьба – вся жизнь твоей мамы.

– Моя жизнь – это Пичи. И что с того? У нее будет самая блистательная свадьба из всех когда-либо виденных в Саут-Филли.

Зазвенел дверной звонок, и Кончетта, подбоченясь и вытесняя с дороги мужа, направилась из комнаты.

– Брюки, Ал! Штаны!

Пичи рассмеялась и по пути из гостиной к входной двери слямзила из вазы коржик в форме буквы «К». Прожевала коржик и быстро проглотила, потом распахнула дверь и впустила гостей.

– Тетя Джо! – Пичи обняла тетю Ники, появившуюся здесь в качестве посаженой матери жениха.

Джо Палаццини была невысока, коренаста и отличалась шикарной стрижкой, демонстрирующей во всей красе ее густые волосы, тронутые сединой.

– Ма! – закричала Пичи. – Девушки уже здесь!

Невестки Джо с подарками набились в прихожую. Пичи пригласила их в дом, а тут и мать ее выплыла из гостиной, приветственно потрясая полированной серебряной чашей:

– Призы! У меня есть призы!

– Будет весело! – Лина захлопала в ладоши. Совсем юная, недавно вышедшая замуж, она еще не насладилась свадебной суетой. Лина была из Сицилии, изящная, стройная, с ореховыми глазами, как у Клеопатры.

– Где мое место? У меня варикозные вены в левой ноге пульсируют, как насос, откачивающий воду из подвала после потопа. – Мэйбл сильно отекла в этот день, ее обручальное кольцо впилось в палец, напоминая скорее золотой жгут, чем ювелирное украшение.

– Эльза, ты выглядишь по-королевски, – сообщила Кончетта, оглядывая ее льняной наряд.

– Спасибо.

– Настоящий Мейнбокер[41].

– Боюсь, что нет. Мне это платье свекровь пошила.

– Как бы мне хотелось уметь управляться с иголкой и ниткой, – пожаловалась Кончетта.

– Но ты же превосходно справляешься, Ма. Тебе и не надо много шить, раз я работаю в «Уонамейкере». У тебя постоянная скидка в магазине, – напомнила ей Пичи.

– А мы получим скидки, когда вольемся в семью? – брякнула Мэйбл.

– Я спрошу, – сказала Пичи сквозь зубы.

– Следуйте за мной, девушки. – Кончетта повела их в гостиную.

Она уже разложила карточки для дам. Найдя свои имена и сев, женщины клана Палаццини зашушукались, обсуждая прелестные свадебные украшения. Пичи расположилась во главе стола. Кончетта начала разливать чай, пока дамы наполняли тарелки.

Мэйбл не озаботилась тарелкой, отправляя печенье всех сортов прямо в рот, а кокосовые шарики она просто заглотила, словно пригоршню таблеток.

– Они бесподобны, – заявила она с полным ртом. – Мне так хочется сладкого сейчас, во время беременности.

– Я не сомневаюсь, что ты потеряешь вес сразу после родов, – заверила ее Кончетта.

– Да какая разница, даже если буду напоминать вагон для перевозки угля, – сказала Мэйбл со вторым печеньем во рту. – В моем положении я не смогу быть подружкой невесты.

– А ты можешь взять на себя гостевую книгу? – спросила Пичи.

– Конечно. Почему бы и нет? – уже с меньшим энтузиазмом ответила Мэйбл. – Исторически именно так и поступают с толстухами. Им дают должность секретарши и сажают подальше от глаз. Это разумно. В свадебном альбоме их тел никогда не видно, потому что во время съемки они собирают подписи, только голова выглядывает из-за стола.

– Не-е-е-ет! – разом вскричали Пичи, Джо и Кончетта.

– Никто не хочет щеголять толстушками, выставлять их напоказ. Уж поверьте. Я помню, как мне когда-то придерживали двери и как те же люди захлопывали их у меня перед носом, когда я набрала несколько фунтов. Просто покажите, где у вас тетрадь и ручка, и я всех заставлю расписаться. – Мэйбл попробовала бутерброд с икрой. – Я перехожу на солененькое, если вы не возражаете.

– Конечно, конечно. – Кончетта начала беспокоиться, что еды может не хватить.

– А что мы наденем? – Лина не могла сдержать восторга.

– Розовое, – уверенно ответила Пичи. – Ма, у тебя какого цвета будет платье?

– Бледно-зеленый шелк с темно-зеленой отделкой. Это комплект – платье с легким пальто.

– Тетя Джо?

– Ты посоветуй.

– Желтое вам бы пошло, – предложила Пичи.

– Отлично. – Джо ненавидела желтое, но готова была сделать все, что захочет невеста племянника.

– А нам ты что выбрала? – Лина обожала быть подружкой невесты. Это ведь была работа в униформе.

– Кое-что из магазина для новобрачных в «Уонамейкере». Фасон Сьюзен Постер. Сногсшибательно! Розовый бархат, юбка «солнце», вырез «каре». Шляпки тоже розовые с розовым мелким жемчугом.

– Слишком много розового. – Мэйбл опять потянулась за бутербродом. – Вы, девочки, будете смотреться как коробка пирожных с заварным кремом.

– Чем же тебе не нравится розовое? – удивилась Пичи.

– Мне нравится. Но я-то не обязана его носить. Я могу вообще надеть тряпочку болотного цвета, и никто даже не заметит. Я ведь просто собираю подписи.

– Розовое выглядит прелестно, – сказала Джо, улыбаясь, чтобы разрядить напряжение.

Лина кивнула:

– Ты все продумала, Пичи.

– С семилетнего возраста, – заметила Кончетта с гордостью.

– Я надеюсь, ты займешься цветами для алтаря. Папа говорит, никто не умеет так красиво убирать цветами, как ты. – Пичи посмотрела на Эльзу.

– Я с радостью. – Эльза погладила Пичи по руке, чтобы подбодрить.

– Спасибо.

– А мне спасибо за мои предстоящие труды по сбору подписей? – спросила Мэйбл, потянувшись за сливками для чая. – Ты же понимаешь, что я полностью пропущу коктейли, ожидая запоздавших и припозднившихся и тех, кто не смог найти парковку. И останусь без шведских фрикаделек.

– Я благодарна тебе за жертву, Мэйбл, – уронила Пичи.

– Эльза обходится с цветами лучше всякой цветочницы. Наш сад никогда так прекрасно не выглядел. – Тетя Джо улыбнулась Эльзе. – И майские веночки были такие чудесные.

– А что наденешь ты, Пичи? – спросила Мэйбл.

– Итак… – Пичи положила руки на стол и закрыла глаза, вызывая образ великолепного одеяния в самый важный день своей жизни. – Мягкий блестящий атлас. Прозрачные рукава…

– Обожаю прозрачные рукава, – сообщила Кончетта мечтательно. – У нашей семьи руки далеко не греческие, но Пичи их не унаследовала и может спокойно демонстрировать свои.

– У большинства древнегреческих статуй вообще нет рук. Так что вам еще повезло иметь хоть одну руку. Не говоря уже о двух. – Мэйбл дотянулась до шоколадного драже и набрала полную пригоршню.

– Наши бы тебе не понравились, – заверила ее Кончетта. – Вверху дряблые, локти как орехи.

– Вот для чего Господь изобрел широкий рукав с манжетом, – прокомментировала тетя Джо.

– Прозрачные рукавчики, – продолжала Пичи, – прозрачное кружево над глубоким вырезом в виде сердечка, манжеты клинышком, семьдесят семь хрустальных венецианских пуговиц на спинке…

– Нам придется нанять третьеклассницу, чтоб все это застегнуть. Нужны тонкие пальчики на тонких ручках. Пуговички малюсенькие! – сообщила Кончетта с удовольствием.