За кровь и деньги (ЛП) - Варди Натан Страница 23

Хамди довел свою стратегию до конца и вместе с Изуми разработал и запустил испытания препарата во второй фазе у пациентов с мантийно-клеточной лимфомой.

Однако, к несчастью для Хамди, его следующее решение привело его по ложному пути. Вопреки советам ветеранов Genentech, Хамди внес изменения в протокол испытаний, увеличив дозировку PCI-32765 для некоторых пациентов, чтобы проверить, насколько эффективен препарат, что и было предложено Уэйном Ротбаумом. В итоге препарат не показал большей эффективности у пациентов, получавших более высокую дозу, но вызвал увеличение количества лейкоцитов в крови, что, как опасались некоторые, будет рассматриваться как еще один негативный фактор для препарата.

Разрыв между Хамди и бывшими руководителями Genentech становился все больше. По их мнению, уролог не знал, что делает. А ставки - жизнь, смерть и деньги - становились все выше.

ПИТЕР ЛЕБОВИЦ пробыл на новом месте работы на Восточном побережье три недели, после чего ему было поручено вылететь в Северную Калифорнию, чтобы посетить небольшую компанию, расположенную в Саннивейле. Лебовиц, новый руководитель отдела рака крови фармацевтического подразделения Janssen компании Johnson & Johnson, был принят на работу из другой компании-гиганта, GlaxoSmithKline, чтобы укрепить конвейер онкологических препаратов Janssen. Идея заключалась в том, чтобы найти препараты, находящиеся на ранней стадии разработки в небольших биотехнологических компаниях, и заключить с ними партнерские соглашения. Пол Стоффелс, руководитель отдела фармацевтических исследований и разработок J&J, разработал план поиска новых препаратов. Он назвал его Project Playbook. В нем каждое заболевание было представлено в виде схемы "яблочко", напоминающей мишень для стрельбы. Диаграмма Bullseye для рака крови включала двадцать пять экспериментальных препаратов, и PCI-32765 находился во внешнем кольце, что означало, что он находится на ранней стадии разработки.

Но несмотря на то, что Pharmacyclics находилась на внешнем кольце, Питер Лебовиц был заинтригован и позвонил Бобу Даггану, интересуясь, не может ли небольшая компания стать обладателем выигрышного лотерейного билета. Между тем Даггану нужны были деньги, по крайней мере миллиард долларов, чтобы покрыть расходы на лабораторию, клинические процедуры, мониторинг на месте, персонал и администрацию, набор пациентов, статистический анализ и соблюдение нормативных требований. Поэтому он с радостью принял звонок от Лебовица и других представителей крупных фармацевтических компаний, которые хотели сотрудничать с Pharmacyclics в создании ингибитора BTK.

Дагган поручил Хэмди вместе с Рамзесом Эрдтманом подготовить презентацию для крупных компаний. Они подготовили презентацию для Celgene, Novartis и подразделения J&J - Janssen. Хамди также организовал защищенную комнату для хранения данных, оборудованную компьютером, где руководители этих крупных компаний могли расположиться и самостоятельно ознакомиться с данными.

После прослушивания презентации Хамди и других специалистов Лебовиц провел три дня в комнате данных. Во время своей части презентации Хамди сделал акцент на только что начавшемся испытании с участием пациентов с лимфомой из клеток мантийной зоны, надеясь тем самым привлечь внимание потенциальных партнеров к своему подходу.

"Мантийные клетки могут стать нашим первым одобренным показанием", - сказал Хамди. "Мы должны направить наши ресурсы на получение одобрения по мантийным клеткам, пока мы еще проводим испытания по ХЛЛ". Гвен Файф, которая также присутствовала на презентации, вмешалась в разговор и остановила Хамди.

"Я с этим не согласен", - сказал Файф, добавив, что компания должна направить все свои силы на исследование CLL.

Во время перерыва в совещании Лебовиц подошел к Хамди и сказал ему, что идея с мантийными ячейками имеет смысл. У кого-то проявление внутренних разногласий вызвало бы подозрение, но Лебовица это не разубедило. Он покинул Саннивейл и отправился в обратный путь на Восточное побережье, уверенный в том, что его гигантская компания должна сделать все возможное, чтобы опередить конкурентов в борьбе за препарат. "Мы должны получить этот препарат", - написал Лебовиц в электронном письме своему начальнику.

Дагган выглядел довольным. Переговоры с крупными фармацевтическими компаниями прошли успешно. Его CMO поддерживал тесный контакт с Лу Стаудтом и Виндхэмом Уилсоном из Национального института рака, и Хамди был на пороге того, чтобы NCI спонсировал два испытания PCI-32765 у пациентов с неходжкинской лимфомой и множественной миеломой, что придаст препарату дополнительную убедительность.

Вместе с командой Джона Берда и доклинической группой Pharmacyclics Хамди завершал важную научную работу, которая вскоре будет опубликована на сайте в Blood, рецензируемом медицинском журнале, издаваемом Американским обществом гематологии. В статье описывалось, как PCI-32765 ингибирует ключевой сигнальный путь в клетках CLL. Но в статье также показано, что помимо воздействия на сами клетки CLL, препарат не позволяет клеткам CLL реагировать на сигналы выживания, поступающие из зоны вне клеток. Таким образом, существует как минимум два механизма, позволяющих препарату бороться с ХЛЛ.

На встрече, посвященной обсуждению данных о пациентах с ХЛЛ, получавших более высокие дозы, Дагган положил руку на плечо Хэмди и сказал, что все сложится хорошо, когда данные будут представлены на предстоящей конференции. "Ты хороший парень, - сказал Дагган.

В апреле 2011 года Дагган вызвал к себе в кабинет Ракель Изуми. Изуми неустанно работала над набором пациентов для участия в испытаниях препарата PCI-32765. Дагган знал, как много она работает, поскольку сам постоянно находился в офисе, подталкивая своих сотрудников к тому, чтобы они работали с предпринимательской скоростью и рвением. Он сообщил Изуми, что ее зарплата будет повышена почти на 30%, что стало самым большим повышением в карьере Изуми. "Ракель, - сказал Дагган, - вы являетесь стержнем этой организации".

В то же время Дагган никак не мог унять нарастающее напряжение между Хэмди и Файфом. Это отвлекало. Они открыто не соглашались друг с другом по разным вопросам и, казалось, просто не могли работать вместе. У Pharmacyclics был один шанс вывести на рынок свой новый препарат, ингибирующий BTK, и Дагган хотел разрушить временные рамки и быстро перевести Pharmacyclics из разряда компаний, занимающихся разработками на ранних стадиях, в разряд компаний, занимающихся разработками на поздних стадиях. Это был следующий большой шаг , и Дагган стремился его сделать. По его мнению, партнерство с крупным фармацевтическим игроком еще больше ускорит процесс. Кроме того, необходимо было изменить состав сотрудников. Президент Pharmacyclics Гленн Райс, имевший опыт работы с препаратами ранних стадий, уже покидал свой пост. Франциско Сальва уже был отодвинут в сторону.

Дагган гордился тем, что является руководителем, способным принимать жесткие и безэмоциональные решения. Он всегда был готов резко изменить свое решение, если ему казалось, что он может предотвратить проблему, угрожающую его успеху. Ничто и никто не был для него неприкосновенным. Он редко испытывал сожаление. Он был генеральным директором компании Pharmacyclics и председателем ее совета директоров. Ему принадлежало более пятой части акций компании. Он обладал абсолютной властью над Pharmacyclics. Все сотрудники Pharmacyclics работали на Даггана, и все они знали, что попадают туда по его прихоти.

В один из четвергов мая 2011 года Дагган решил поговорить с Хамди.

Дагган сказал, что считает Хэмди человеком, работающим на ранних стадиях, и что он думает о том, чтобы нанять кого-то выше его по уровню развития, имеющего больший опыт работы на поздних стадиях. Дагган объяснил Хэмди простые факты, как они представляются Даггану. Хэмди не был гематологом, а Pharmacyclics теперь была компанией, занимающейся лечением рака крови. Ей нужны были эксперты в этой области. Ошибка, допущенная сейчас, может привести к гибели всей компании.