Кэтрин Веббер - Лишь любовь разобьет тебе сердце Страница 3

– Значит, нам с тобой пора идти, – говорю я, продолжая улыбаться.

Мы молча идем к корпусу, но мне кажется, что Пенни Коллинз то ли желает что-то у меня спросить, то ли ждет от меня чего-то.

– Еще раз спасибо за колу, – говорю я. – И м-м-м… бутылка за мной.

– Прекрасно! – отвечает девчонка, сияя, словно я вручила ей подарок.

Глядя, как она усаживается за стол, пытаюсь вспомнить, замечала ли я ее раньше. Обведя взором класс, прикидываю, скольких еще одноклассников не знаю.

Наконец в классе углубленного изучения физики (это у меня сегодня последний урок) я вижу Сета. Присмотревшись к нему, замечаю то, на что раньше не обратила внимания. Как он, сгорбившись, ни на кого не глядя, с дрожью в коленках, усаживается за стол. Как нервно вертит ручку между пальцами. Можно, конечно, подойти к нему, но что я ему скажу? Здесь, в этих стенах, наша с ним случайная встреча в пустыне представляется нереальной. И я просто сажусь за свой стол и думаю: интересно, а наблюдает ли он за мной?

Как правило, типы вроде него автоматически оказываются для меня как бы на заднем плане. У меня есть круг друзей, и я остальных практически не замечаю. А вот нас все замечают. В особенности меня.

Уже почти в конце урока наша учительница миссис Кроли задает вопрос, почему звезды мерцают, а планеты нет. Я поднимаю руку:

– Потому что сами планеты света не излучают. В отличие от звезд.

– Дело не в этом, – произносит кто-то за моей спиной.

Я резко поворачиваюсь. Это Сет. Откинувшись на спинку стула, он самодовольно ухмыляется. Я впервые слышу его голос на уроке, и по выражению лица миссис Кроли нетрудно угадать, что и она удивлена не меньше меня.

– А в чем? – спрашиваю я.

Я не сомневаюсь, что права.

– Ну, в общем… – начинает он, чуть растягивая слова. – Все дело в изменении коэффициента оптического преломления атмосферы Земли.

У него приятный голос, низкий и чуть хрипловатый. Такой, как у Лиама Нисона[3], молодого Уилли Нельсона[4] или кого-то еще из певцов. Я на это обратила внимание еще в парке Джошуа-Три, но там этот голос был куда больше к месту, чем на уроке физики.

– Возможно, отчасти ты прав, – признаю я, – но и я тоже.

– Многое зависит также от расстояния до звезд и планет, – продолжает он. – Звезды мерцают, потому что расположены очень далеко. Издали вообще все кажется лучше.

– Не всё, – не соглашаюсь я и подмигиваю, что класс встречает одобрительными смешками.

Сет улыбается мне в ответ, и – к своему удивлению – я тоже отвечаю ему улыбкой.

– Может, и не всё, – соглашается он.

– Вы оба правы, – резюмирует миссис Кроли. – А теперь я попрошу кого-нибудь детально объяснить мне, что такое коэффициент оптического преломления атмосферы.

И даже когда раздается звонок, мы продолжаем улыбаться друг другу.

Глава 5

Весна

И ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ, КАК будто мы с Сетом никогда и не разговаривали, будто никогда не встречались в пустыне. Я на одной сверкающей орбите с моими друзьями – и орбита эта притягивает к себе все другие планеты, – а Сет возвращается к себе на задворки школьной галактики. Временами я ловлю на себе его взгляд, иногда даже на него отвечаю, но на этом все заканчивается. Все так, и какое-то время мне кажется, что это было просто странным стечением обстоятельств. И все же я не могу избавиться от ощущения, что тогда в пустыне я открыла для себя совершенно другого Сета.

А потом я подцепляю грипп и пропускаю неделю занятий. Дре берет у учителей для меня все домашние задания, но мне позарез нужны конспекты лекций по углубленному изучению физики.

– Есть же люди, которым можно позвонить и попросить у них конспекты, – советует мама.

Она собрала светлые локоны в узел, к тому же она сегодня без макияжа, что для нее большая редкость. Глядя на маму сейчас, ни за что не подумаешь, что когда-то эта женщина была знаменитой супермоделью. Той самой Сьюзи Смит. Теперь я вижу перед собой просто свою маму, которой не дают покоя эти конспекты, потому что она боится, что я пропустила как раз то, что непременно попадется мне на годовом экзамене через несколько недель.

– В принципе, – говорю я, – есть один парень, которому я могу позвонить.

Это ложь. В конце концов, позвонить можно любому однокласснику. Но я чувствую, что… что у меня есть предлог. Нахожу «Сет Роджерс» в школьном справочнике, звоню, но никто не подходит. Это меня не удивляет – кто сейчас вообще использует проводной телефон?

– Не отвечает, – говорю я.

– Ну что же, милая, хочешь, я тебя отвезу к нему? Как мне представляется, все же лучше достать конспекты в эти выходные, чтобы успеть как следует подготовиться к экзамену.

Я испускаю тяжкий вздох, ибо знаю, что мама не уймется, пока я не достану конспекты. Мои родители весьма серьезно относятся к моим оценкам. Они ко всему серьезно относятся, что касается меня. Если бы Мика была жива, их заботы разделились бы между нами двумя, равно как и их надежды. Есть, конечно, еще и мой младший брат Коджи, но то дело другое. Мика была самой старшей из нас, но ее нет, и все родительские ожидания и надежды обрушились на меня, следующую по старшинству. Я и мысли не допускаю о том, что могу разочаровать их. Поэтому и стараюсь изо всех сил стать такой, какой они меня хотят видеть. Такой, как Мика. Интересно, как выглядела бы для меня учеба в старших классах, будь Мика жива? Это были бы сестры Смит-Мори, о которых слагали бы легенды.

– Я и сама водить умею, – напоминаю я.

Раз уж мне все равно придется ехать к нему, то лучше одной. То, что я вдруг заявлюсь к Сету домой, – случай беспрецедентный. Так что присутствие моей мамы лишь усугубит и без того непростую ситуацию.

Записываю на телефон его адрес и исчезаю во тьме. Оказывается, он живет дальше, чем мне казалось. Я уже углубилась в пустыню, и меня окутывает темнота, непроницаемая, как в пустыне: кажется, она вот-вот поглотит тебя, если хоть чуточку замешкаешься.

– Вот же досада, – бормочу я, почти жалея, что не дала матери сесть за руль.

В конце концов доезжаю до небольшого трейлера, приютившегося у невысокого холма. Вокруг ни соседей, ни вообще жилья. Я уже сомневаюсь в том, правильно ли забила адрес, но номер почтового ящика совпадает с указанным в школьном справочнике, так что скорее всего Сет здесь и проживает. Стучусь в серую дверь фургона, и невысокая седоватая женщина приоткрывает ее и через щель пристально оглядывает меня, будто не веря, что кто-нибудь может пожаловать к ним.

– Вы кто такая?

Я изумленно моргаю, остолбенев от такой бестактности. К подобному обращению я не привыкла. Большинство людей ведут себя со мной дружелюбно.

– Меня зовут Рейко Смит-Мори.

– Смит-Мори? Это что же за имя такое?

Я с трудом сдерживаю себя. Да, у меня двойная фамилия: фамилия мамы-американки и отца-японца. И я очень горжусь своим именем. Мне кажется, оно как нельзя лучше отражает мою натуру. Из-за спины этой невысокой и острой на язык женщины выходит Сет.

– Рейко? – изумляется он.

Впервые с той встречи в пустыне он называет меня по имени, и тут меня охватывает очень странное, пока неизведанное чувство.

– Привет, – говорю я.

– Кто вы? – Его мать продолжает неприязненно смотреть на меня.

– Это просто девочка, с которой мы учимся в школе, – отвечает Сет.

– Мы вместе ходим на физику, – объясняю я, переходя в атаку обаянием. – Всю прошлую неделю я проболела и теперь хотела бы узнать, что пропустила.

– А мне что, нужно было писать за тебя конспекты? – спрашивает Сет.

– Хм. Нет. Я просто подумала: может быть, ты дашь мне переписать твой?

Мы по-прежнему общаемся через щель в приоткрытой двери.

– Может быть, мне завтра заехать?

Я уже жалею, что явилась к ним в такое время без предварительной договоренности. Я просто подумала, что Сет без колебаний согласится и вынесет мне свой конспект, потому что большинство людей именно так и поступает, если я их о чем-то попрошу. Причем независимо от времени.

– Нет-нет. Могу и сейчас отдать, – говорит Сет, но его мама не двигается.

– Поздновато по гостям ходить, – натянуто произносит его мать.

Сет вздыхает.

– Ладно, мама. Рейко – свой человек. – Он открывает дверь. – Давай, заходи.

В фургоне теснотища. Создается впечатление, что софа стоит прямо посреди кухни, но вовсе не это заставляет меня пялиться на тускло освещенную обстановку. Повсюду – на полу, на столе, на диване, везде, где только можно, – разложены металлические предметы, мягко поблескивающие в полумраке. Сет переступает через одну из кучек и освобождает место на диване, чтобы сесть.

– Добро пожаловать в наш замок, – произносит он, поднимая руки вверх. – Он хоть и маленький, зато как сияет!

Весь этот трейлер запросто поместился бы в бассейне позади нашего дома. В таких крохотных помещениях мне бывать еще не доводилось. Даже наша квартира в Токио, где мы останавливались, и то была больше. Меня охватывает ощущение, что я попала в какой-то телерепортаж или что-то в этом роде. Будто все здесь не настоящее.